Та же или похожая на ту, что была на ней, когда она пришла к нему в комнату.
Фитц мысленно встряхнулся и натянул тонкую проволоку через два дверных проема, ведущих в этот коридор, — арку из Королевского салона и выход на черную лестницу. Он натянул ее на уровне голени, где они могли поймать человека, но не грызуна. Затем приладил пусковой механизм и взвел каждый. Он испытывал донкихотский соблазн лечь под дверью комнаты Дамарис. Но его остановило, что он будет выглядеть смешно. Да и ему тоже нужно поспать, чтобы завтра быть в форме.
Он пошел в свою комнату, разделся и помылся, но был слишком возбужден, чтобы уснуть. Погасив свечи, сел у огня в своем восточном халате, потягивая бренди и заставляя себя думать о враге, а не о женщине за соседней дверью.
Если это наследник Дамарис хотел убить ее, то почему не сделал этого раньше? Наверняка это было смехотворно легко, когда она жила в Уорксопе. Что изменилось?
Мать Дамарис умерла год назад в ноябре, а Дамарис достигла совершеннолетия в октябре. Если это важно, почему злоумышленник не действовал сразу? Или ее так хорошо охраняли в Торнфилд-Холле, что это было невозможно? Жаль, что он не додумался спросить ее.
В Родгар-Эбби не было никаких покушений, но меры безопасности там строгие. Злодей не стал рисковать. Инцидент по дороге сюда предполагал, что убийца следовал за ними и, возможно, наблюдал за Родгар-Эбби в ожидании подходящего случая. Терпеливый и осторожный. Тогда как объяснить сегодняшнее нападение?
Дверь чуть слышно скрипнула. Он замер, сожалея, что нож под подушкой, а до пистолета не дотянуться, хотя уже понял, кто это.
— Фитц? — послышался едва различимый шепот, и все его тело мгновенно накалилось.
Он встал и пошел ей навстречу.
— Что случилось?
Она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.
— У меня есть идея.
— Дамарис...
— Ш-ш... Это важно.
— Это небезопасно. Она огляделась.
— Здесь?
Он позволил молчанию ответить за него, и она вздернула голову:
— Я не думаю, что потеряю голову, даже при том, что ты так восхитителен в этом светлом халате со своими светло-золотыми волосами. Словно призрачный рыцарь.
Она прошла и села в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел он. Она снова была в темном халате, из-под которого виднелся высокий кружевной ворот ночной рубашки и широкие рюши на запястьях. Волосы не были заплетены в косу, а просто связаны сзади лентой, узел которой уже расслабился. Как шелк, подумал он, затаив дыхание.
В кресле она оказалась спиной к нему, поэтому повернулась, похожая на большеглазого котенка. Только во сто крат опаснее.
— Ты, кажется, не принимаешь в расчет, что я могу потерять голову.
— Сомневаюсь, что ты способен на это.
— Как плохо ты знаешь мужчин, — заметил он, но подошел ближе. — Бренди?
—Да, пожалуйста. Кажется, я начинаю входить во вкус этого напитка.
— Упаси нас Бог. — Все же он плеснул немножко в стакан и подал ей, затем залпом опрокинул свой, прежде чем сесть.
Она вытащила волосы наперед, и темная река заструилась вниз, еще больше подчеркивая грудь, которую прикрывала.
— Я не должна быть здесь, но, — озорно добавила она, — твои сигнальные приспособления ведь гарантируют, что нас никто не прервет?
Он на мгновение прикрыл глаза.
— Кому-то и вправду стоило бы придушить тебя. Полагаю, твоя горничная крепко спит? Ладно. Что за срочная идея? — Мое завещание. И страх. Я не могла уснуть. Я знаю, что ты позаботился о моей безопасности, но каждый скрип в доме, каждый шорох...
Он ни в коем случае не должен обнимать ее.
— Что насчет твоего завещания? — напомнил он.
— Что? А! — Ее взгляд стал тверже. — У меня его нет. Как только я его составлю, оно отменит отцовское, и никому не будет смысла убивать меня, правильно?
— Кроме того, кому ты завещаешь свои деньги, — заметил он, но, черт возьми, она права. Каким же тупоголовым он стал!
Она отмахнулась от его замечания.
— Я могу завещать их кому-нибудь надежному. Родгару. Тебе.
— Только не мне, — отрезал он. — Я могу не устоять перед соблазном.
Он мог не устоять перед соблазном, который она представляла сейчас, светящаяся решимостью и волнением, то ли школьница, то ли сирена, его товарищ по приключениям.
Он встал, чтобы избежать необходимости смотреть на нее.
— План хороший, но с одним недостатком. Убийца, если он твой наследник, не узнает, что ситуация изменилась.
— Мы можем сделать так, чтобы узнал.
— Как? — Ему вновь пришлось повернуться к ней лицом. — Будем выбрасывать из кареты объявления на всем пути до Лондона?
Она задумчиво сдвинула брови. Когда она вот так хмурилась, у него возникало желание перецеловать каждую морщинку.
— Должен же быть какой-то способ. А! Когда мы приедем в Лондон, я вызову своих поверенных, узнаю, кто мой наследник, и пошлю ему записку, информирующую, что он больше не наследует мне.
— Или я убью его. Но это если исходить из того, что его легко найти. А что, если это один из заграничных коллег твоего отца?
Она сделал глоток бренди.
— Такое вполне вероятно, верно? Это даже объясняет, почему на меня не покушались раньше. Вероятно, потребовалось время, чтобы добраться сюда. Тогда я помешу объявление в газеты.
— Это хорошая идея. — Он отставил свой стакан. — Пора тебе возвращаться в свою комнату.
— Нет, постой. Если я напишу завещание, оно будет иметь силу?
— Подписанное свидетелями, да.
— Тогда я напишу его сейчас, а ты засвидетельствуешь.
— Требуется два свидетеля. Оставь это до утра. Точнее, до приезда в Лондон, где все можно будет сделать как положено.
Надо выпроводить ее отсюда. Он рискнул вытащить ее из кресла.
— Иди.
Она не сопротивлялась.
— Нет, это надо сделать до отъезда. Если завтра что-нибудь случится, этот негодяй не должен добиться своего.
Сила ее духа и решимость изумляли его.
— Ты просто потрясающая.
— Правда? — Она глядела на него широко открытыми, ясными глазами.
— Обязательно напиши свое завещание до отъезда. Но я обещаю тебе, если этот подлец убьет тебя, Дамарис, я его из-под земли достану, и он пожалеет, что не был пойман и повешен властями.
Дрожь прокатилась по телу Дамарис, но это не был страх. Она шагнула ближе к нему, и слова сорвались с языка бездумно и бесконтрольно.
— Я хочу тебя, Октавиус Фитцроджер. Он не шелохнулся.
— Иди к себе в постель.
Он попытался вывести ее, но она увернулась и загородила дверь.
— Я не смогу заснуть. Правда, Фитц. Можно, я побуду здесь, пока не устану? — Она сама толком не знала, чего хочет, кроме того, чтобы быть с ним. — Здесь, с тобой, я чувствую себя в безопасности.
Его спокойствие было пугающим, но она не примет отказа. Это их последняя ночь, ее единственный шанс.
Глава 17
Он подложил дров в камин, каждым движением напоминая ей о красоте своего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Фитц мысленно встряхнулся и натянул тонкую проволоку через два дверных проема, ведущих в этот коридор, — арку из Королевского салона и выход на черную лестницу. Он натянул ее на уровне голени, где они могли поймать человека, но не грызуна. Затем приладил пусковой механизм и взвел каждый. Он испытывал донкихотский соблазн лечь под дверью комнаты Дамарис. Но его остановило, что он будет выглядеть смешно. Да и ему тоже нужно поспать, чтобы завтра быть в форме.
Он пошел в свою комнату, разделся и помылся, но был слишком возбужден, чтобы уснуть. Погасив свечи, сел у огня в своем восточном халате, потягивая бренди и заставляя себя думать о враге, а не о женщине за соседней дверью.
Если это наследник Дамарис хотел убить ее, то почему не сделал этого раньше? Наверняка это было смехотворно легко, когда она жила в Уорксопе. Что изменилось?
Мать Дамарис умерла год назад в ноябре, а Дамарис достигла совершеннолетия в октябре. Если это важно, почему злоумышленник не действовал сразу? Или ее так хорошо охраняли в Торнфилд-Холле, что это было невозможно? Жаль, что он не додумался спросить ее.
В Родгар-Эбби не было никаких покушений, но меры безопасности там строгие. Злодей не стал рисковать. Инцидент по дороге сюда предполагал, что убийца следовал за ними и, возможно, наблюдал за Родгар-Эбби в ожидании подходящего случая. Терпеливый и осторожный. Тогда как объяснить сегодняшнее нападение?
Дверь чуть слышно скрипнула. Он замер, сожалея, что нож под подушкой, а до пистолета не дотянуться, хотя уже понял, кто это.
— Фитц? — послышался едва различимый шепот, и все его тело мгновенно накалилось.
Он встал и пошел ей навстречу.
— Что случилось?
Она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.
— У меня есть идея.
— Дамарис...
— Ш-ш... Это важно.
— Это небезопасно. Она огляделась.
— Здесь?
Он позволил молчанию ответить за него, и она вздернула голову:
— Я не думаю, что потеряю голову, даже при том, что ты так восхитителен в этом светлом халате со своими светло-золотыми волосами. Словно призрачный рыцарь.
Она прошла и села в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел он. Она снова была в темном халате, из-под которого виднелся высокий кружевной ворот ночной рубашки и широкие рюши на запястьях. Волосы не были заплетены в косу, а просто связаны сзади лентой, узел которой уже расслабился. Как шелк, подумал он, затаив дыхание.
В кресле она оказалась спиной к нему, поэтому повернулась, похожая на большеглазого котенка. Только во сто крат опаснее.
— Ты, кажется, не принимаешь в расчет, что я могу потерять голову.
— Сомневаюсь, что ты способен на это.
— Как плохо ты знаешь мужчин, — заметил он, но подошел ближе. — Бренди?
—Да, пожалуйста. Кажется, я начинаю входить во вкус этого напитка.
— Упаси нас Бог. — Все же он плеснул немножко в стакан и подал ей, затем залпом опрокинул свой, прежде чем сесть.
Она вытащила волосы наперед, и темная река заструилась вниз, еще больше подчеркивая грудь, которую прикрывала.
— Я не должна быть здесь, но, — озорно добавила она, — твои сигнальные приспособления ведь гарантируют, что нас никто не прервет?
Он на мгновение прикрыл глаза.
— Кому-то и вправду стоило бы придушить тебя. Полагаю, твоя горничная крепко спит? Ладно. Что за срочная идея? — Мое завещание. И страх. Я не могла уснуть. Я знаю, что ты позаботился о моей безопасности, но каждый скрип в доме, каждый шорох...
Он ни в коем случае не должен обнимать ее.
— Что насчет твоего завещания? — напомнил он.
— Что? А! — Ее взгляд стал тверже. — У меня его нет. Как только я его составлю, оно отменит отцовское, и никому не будет смысла убивать меня, правильно?
— Кроме того, кому ты завещаешь свои деньги, — заметил он, но, черт возьми, она права. Каким же тупоголовым он стал!
Она отмахнулась от его замечания.
— Я могу завещать их кому-нибудь надежному. Родгару. Тебе.
— Только не мне, — отрезал он. — Я могу не устоять перед соблазном.
Он мог не устоять перед соблазном, который она представляла сейчас, светящаяся решимостью и волнением, то ли школьница, то ли сирена, его товарищ по приключениям.
Он встал, чтобы избежать необходимости смотреть на нее.
— План хороший, но с одним недостатком. Убийца, если он твой наследник, не узнает, что ситуация изменилась.
— Мы можем сделать так, чтобы узнал.
— Как? — Ему вновь пришлось повернуться к ней лицом. — Будем выбрасывать из кареты объявления на всем пути до Лондона?
Она задумчиво сдвинула брови. Когда она вот так хмурилась, у него возникало желание перецеловать каждую морщинку.
— Должен же быть какой-то способ. А! Когда мы приедем в Лондон, я вызову своих поверенных, узнаю, кто мой наследник, и пошлю ему записку, информирующую, что он больше не наследует мне.
— Или я убью его. Но это если исходить из того, что его легко найти. А что, если это один из заграничных коллег твоего отца?
Она сделал глоток бренди.
— Такое вполне вероятно, верно? Это даже объясняет, почему на меня не покушались раньше. Вероятно, потребовалось время, чтобы добраться сюда. Тогда я помешу объявление в газеты.
— Это хорошая идея. — Он отставил свой стакан. — Пора тебе возвращаться в свою комнату.
— Нет, постой. Если я напишу завещание, оно будет иметь силу?
— Подписанное свидетелями, да.
— Тогда я напишу его сейчас, а ты засвидетельствуешь.
— Требуется два свидетеля. Оставь это до утра. Точнее, до приезда в Лондон, где все можно будет сделать как положено.
Надо выпроводить ее отсюда. Он рискнул вытащить ее из кресла.
— Иди.
Она не сопротивлялась.
— Нет, это надо сделать до отъезда. Если завтра что-нибудь случится, этот негодяй не должен добиться своего.
Сила ее духа и решимость изумляли его.
— Ты просто потрясающая.
— Правда? — Она глядела на него широко открытыми, ясными глазами.
— Обязательно напиши свое завещание до отъезда. Но я обещаю тебе, если этот подлец убьет тебя, Дамарис, я его из-под земли достану, и он пожалеет, что не был пойман и повешен властями.
Дрожь прокатилась по телу Дамарис, но это не был страх. Она шагнула ближе к нему, и слова сорвались с языка бездумно и бесконтрольно.
— Я хочу тебя, Октавиус Фитцроджер. Он не шелохнулся.
— Иди к себе в постель.
Он попытался вывести ее, но она увернулась и загородила дверь.
— Я не смогу заснуть. Правда, Фитц. Можно, я побуду здесь, пока не устану? — Она сама толком не знала, чего хочет, кроме того, чтобы быть с ним. — Здесь, с тобой, я чувствую себя в безопасности.
Его спокойствие было пугающим, но она не примет отказа. Это их последняя ночь, ее единственный шанс.
Глава 17
Он подложил дров в камин, каждым движением напоминая ей о красоте своего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82