Куча камней, закрывающая узкий дверной проем смотрелась очень уж искусственно для образовавшейся в результате обвала, слишком ровно лежали камни, слишком целыми казались потолок и окружающие стены, а оставленный между камнями проход так и просил, чтобы в него заглянули.
Яркий луч мощного фонаря метнулся от стены к стене и Герберт Плагенс радостно взвыл.
Луч фонаря выхватил из темноты узкий проход между камнями, метнулся в глубину и осветил две маленьких фигурки, свернувшихся на тонком армейском матрасе, под сереньким одеялом.
Мальчишки встрепенулись от ударившего в лицо яркого света, повскакивали, ничего не понимая спросонья, ослепли и заметались в панике, ударяясь о стены, и друг о друга. Послышался грохот повалившихся банок, испуганный сдавленный крик, а потом все затихло.
Они проснулись окончательно, они поняли, что происходит.
Бледные и перекошенными от ужаса ртами, они смотрели на свет, не видели за ним ничего, но знали, все знали…
– А ну вылезайте, гаденыши, – скомандовал Плагенс, – Быстро, а то хуже будет!
Мальчишки не шевелились, они превратились в каменные изваяния.
– Ну! – зарычал Плагенс и передернул затвор, – Перестреляю, мать вашу!
Мальчишки дернулись, стукнулись головами, и медленно полезли из укрытия.
Плагенс схватил за шиворот одного, и как котенка сунул в руки Вильфреду, потом вытащил другого.
– Ха! И правда нашли! – шумно радовался он, – Ну ты молодец, Бекер! Черт! Как ты угадал-то?! Если бы не ты, их бы, наверняка, до вечера искали!
– Может быть… – задумчиво проговорил Вильфред, – А может быть и нет.
Он смотрел на Плагенса, а видел своего отца, смотрел на повисшего в его руках мальчишку, а видел себя. У отца был точно такой же взгляд, как сейчас у Плагенса, а у мальчишки… Неужели у Вилли когда-то были такие же глаза? Глаза крохотного щенка, которого держит над омутом безжалостная сильная рука. Безжалостная… Сильная… Рука человека, который и не задумывался никогда над тем, что может быть поступает неправильно.
– Идем, Бекер! – Плагенс поудобнее перехватил мальчишку, так, чтобы тот не смог вырваться и убежать, – Что стал, как вкопанный?!
– Посмотри на меня, Герберт, – попросил Вильфред, – Мне не хотелось бы стрелять тебе в затылок.
– Что?…
Плагенсу показалось, что он не расслышал. Он замер и стоял некоторое время, оторопело хлопая глазами, потом обернулся.
– Я не…
Нет, он понял, он все понял, когда увидел направленное ему в лицо дуло пистолета.
Он не хотел понимать!
– Ты что?…
– Герберт, тебе никогда не говорили, что нельзя мучить детей? Дети вырастают, а взрослые стареют. Роли могут и поменяться, правда ведь?
Герберт разинул рот, но не успел ничего сказать.
Выстрел оглушил всех, слишком громким было эхо в содрогнувшихся, словно от испуга, старинных стенах; где-то посыпались камни, должно быть, добавив к развалинам еще одну живописную деталь.
Плагенс получил пулю в лоб. Аккуратно по центру. Несколько мгновений он еще стоял, глядя на Вильфреда со все возрастающим удивлением, а потом упал – тяжело, как мешок с цементом, при этом не переставая прижимать к себе зажмурившегося, словно ждавшего выстрела в себя, мальчишку.
Вильфред отпустил своего, (прислонил к стене, но тот все равно сполз на пол), помог мальчишке выбраться из объятий мертвеца.
– Тебя как зовут?
– Мих… Мих… Мойше.
– А этого?
– Дима.
– Вам надо бежать из замка, Мойше. Я проведу вас к подземному ходу, который выведет вас в лес. Бегите как можно дальше, понял?
Мойше кивнул.
– А вы? Вас теперь…
– Я не могу с вами… К сожалению, не могу… Да и потом, у меня еще есть дела в замке.
… Второе дыхание открылось нежданно-негаданно, может быть из-за шока, который выплеснул в кровь невиданную доселе юным организмам порцию адреналина, и мальчишки неслись по коридорам так быстро и так бесшумно, как им уже, должно быть, не повторить.
Димка сжимал в руке пистолет Герберта Плагенса, Мойше тащил тяжеленный, но почему-то казавшийся ему сейчас почти невесомым – автомат.
Вильфред проводил их до того места, откуда начинался подземный ход. Два раза по дороге ему приходилось стрелять, и оба раза он не промахивался – правда второй выстрел все-таки не был особенно удачным, пуля попала противнику в живот, и не убила сразу, тот даже пытался стрелять, осыпав осколками выбитых кирпичей и запорошив пылью удирающих мальчишек.
– Дальше сами, – с трудом переводя дыхание произнес Вильфред, останавливаясь на перепутье между широким коридором, который вел прямо и прямо, и узеньким, который вел в комнату с трупами.
– Вам туда, – указал он в сторону широкого коридора, – Не попадитесь… И не бойтесь стрелять… Только друг в друга не застрелите…
Он повернулся и побежал обратно, а Мойше с Димкой остались стоять, глядя ему вслед.
У Вильфреда была еще одно дело, которое он собирался завершить до того, как выполнить данное вампиру обещание. В замке оставались еще двое мальчишек, которые должны быть еще живыми – с утра еще были живыми.
Необходимо освободить их из подвала и отвести к подземному ходу, а уж потом тогда!…
При входе в жилую половину замка, Вильфред остановился, восстановил дыхание и поправил форму.
Кругом было тихо, то ли не слышал никто выстрелов, то ли им не придали значения – решили, что солдатам вздумалось поразвлечься, устроив охоту на удирающих от них мальчишек.
Вильфред шел неспеша, отвечая на чьи-то вопросы, кому-то отдавая честь. Он якобы шел с донесением к генералу Хоферу, но по пути вдруг свернул налево, вместо того, чтобы идти прямо, и спустился к бывшему винному погребу.
Сердце замерло и забилось сильнее – у погреба не было охраны.
Вильфред прибавил шагу, почти добежал до двери и с силой рванул на себя тяжелую дверь.
Дверь отворилась.
Погреб был пуст.
По-прежнему вдоль стен стояли двухэтажные солдатские кровати, аккуратно застеленные и смятые, валялись детские вещи… Но детей не было… Никого.
– Ты что здесь делаешь? – услышал Вильфред и резко обернулся.
У него за спиной стоял один из солдат, смотрел удивленно, но без настороженности или страха.
Как же его?…
– Вольфганг… – Вильфред устало улыбнулся, смахнул со лба капельки пота, – Я увидел – охраны нет. Подумал, не случилось ли чего… Где дети?…
– За ними пришел Курт фон дер Вьезе. Увел куда-то обоих. Сказал, что они понадобились Гисслеру. А ты почему не на развалинах? Нашли уже что ли мальчишек?
Вильфред не отвечал. В ушах его звенело, а в груди разливалось что-то густое, черное… разжигающее внутри тяжелую, глухую ярость.
… В ушах звенело так сильно, что он не слышал ни окликов, ни удивленных вопросов, он шел туда, куда вела его ярость. Нужно было слушаться ее, иначе она грозила затопить, раздавить, уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114