И тут же спало оцепенение, и воздух со свистом ворвался в легкие и тоска отпустила… Почти. И тишина вдруг взорвалась – бормотанием, храпом, скрипом пружин, обычными ночными звуками казармы, заставив Вильфреда содрогнуться от осознания невероятной неестественности той ушедшей тишины, заставив понять, что это сама Смерть смотрела на него так задумчиво и печально, Смерть, которая почему-то пощадила его.
В ту ночь Вильфред больше не уснул, не смог, потому что стоило ему закрыть глаза, ему чудились наблюдающие за ним нечеловеческие рубиновые глаза, мерцающие уголечки как будто прикипели к сетчатке его глаз, выжгли на ней клеймо, как выжигает его солнце, если смотреть на него ничем не защищенными глазами.
В ту ночь умерла первая жертва.
Маленькая девочка с двумя тоненькими косичками, одетая в коротенькое кружевное платьице. Девочку оставили в парке на ночь, потом обнаружили утром на скамейке – как будто спящую, с улыбкой на губах, со склоненной на бок головкой, с двумя аккуратными дырочками на шее, через которые у нее высосали кровь.
Всю, до последней капельки.
Клаус Крюзер рассказывал, как нес невесомое тельце девочки в лабораторию доктора Гисслера, удивляясь, до чего же белое у нее было лицо – как у Снегурочки.
Так не бывает – говорил он.
После той ночи Вильфред почувствовали Нечто, которое появлялось пока только по ночам, которое наблюдало, следило – провожало леденящим взглядом. Никто не говорил об этом, но Вильфред знал, что не он один чувствует этот взгляд – все чувствуют, и все боятся. Но трусом почему-то считают только его!
И сегодня, когда измученные бесплодными поисками солдаты входили в замок, Вильфред снова почувствовал этот холодный внимательный взгляд.
Совершенно отчетливо.
А ведь до вечера было еще ой как далеко, и солнце светило вовсю, проникая даже в узенькие окошки старого замка, кидая на выщербленные темные камни пола пыльные золотые пятна, разгоняя мрак по углам, загоняя его под самые своды потолка, далеко-далеко…
Неужели Нечто теперь не боится солнца?
Димка и Януш сидели, поджав колени, на димкиной кровати у окна, Димка кусал губы, глядя куда-то перед собой, Януш смотрел в зарешеченное окошко, за которым подрагивали от легкого ветерка тоненькие стебельки травы.
– Сначала они увели Марыську, на следующий день Зоську. И никто из них больше не вернулся…
Голос у Януша был глухой и пресный, как будто он говорил во сне, без чувств и эмоций, хорошо заученный текст.
– Когда меня привезли, они были здесь вдвоем, а до них, похоже, не было никого… Что они сделали с ними, как думаешь?
Димка пожал плечами.
– После того, как увели Зоську, – вздохнул Януш, – я целый день был один, ждал, что и за мной придут, но почему-то не пришли, вместо этого привели Таню, потом тебя… Потом этих всех.
Мальчик посмотрел вниз, в темноту, откуда доносилось посапывание, похрапывание и бормотание.
– Я думал, с ума сойду от страха, когда один здесь остался. Особенно, когда темнеть начало. Теперь не так страшно… Ты как думаешь, почему они больше никого не уводят? Может передумали, делать это…
– Делать что? – спросил Димка.
– Не знаю… Это.
Януш замолчал и довольно долго просто смотрел в темноту за окошком, как будто надеялся что-то увидеть.
– Когда я остался один, – произнес он вдруг, – Я все время молился, не переставая. Может помогло?
Димка громко хмыкнул.
– А я думаю, что помогло… Ты знаешь…
Януш вдруг замолчал на полуслове и вздрогнул так сильно, что качнулась кровать.
Димка удивленно посмотрел на него, напрягшегося, как-то странно вытянувшегося и забывшего закрыть рот, потом проследил за остекленевшим взглядом мальчишки и сам застыл в ужасе.
Из-за блестящей решетки, склонившись к самой земле так низко, что даже прижав щекой реденький кустик травы, на мальчишек смотрела… смотрело какое-то жуткое не похожее ни на зверя, ни на человека существо, смотрело горящими рубиновым светом глазами – огромными, безумными глазами на невероятно бледном, искаженном будто непереносимой мукой лице.
– Ах-х! – произнесло существо, быстро облизнуло ярко-алые губы и вдруг потянулось к решетке длинными тонкими пальцами.
Мальчишки невольно отпрянули, но существо только коснулось блестящего металла и тот час же с яростным шипением отдернуло руку.
Еще раз блеснули рубиновые глаза, громко клацнули острые белые зубы с невероятно длинными клыками и – существо исчезло. Очень быстро и бесшумно. Как призрак.
Еще несколько мгновений мальчишки смотрели в опустевшее окошко, потом обоих одновременно будто по команде сдунуло с кровати вниз, прижало к стене, так, чтобы их только не видно было из окошка.
Януш клацал зубами, Димка трясся, как будто в нервном припадке и никак не мог остановить крупную дрожь, бьющую тело словно электрическими разрядами.
– Упы… Упы… – пытался выговорить Януш непослушными губами.
Он схватил Димку за руку, сжал так сильно ледяными пальцами, как только мог, но Димка не почувствовал боли.
– Упы… рица, – наконец произнес он, – Это упырица!!!
Димка от удивления перестал трястись.
– Кто-о? – прошептал он.
– Ты клыки видел?! А когти?! Дурак, ты чего не знаешь, как упыри выглядят?
– Не ори, перебудишь всех! Ты сам дурак, не бывает никаких упырей! Понимаешь – не бывает!
– А кто это, по твоему, был?!
Димка не знал, что ответить. У него не было ответа… даже самого дурацкого предположения не было.
– Это фашистская упырица, Димка! – все еще клацая зубами шептал Януш, – Может они этих упырей разводят, чтобы ночами у нас в городах выпускать?! Чтобы боялись все?!
– А нас привезли сюда, чтобы кормить их… – неожиданно для себя проговорил Димка.
Они с Янушем посмотрели друг на друга и, хотя было так темно, что лиц не различить, они увидели друг друга, и друг в друге себя – как в зеркале.
И оба поняли, хотя и не поверили еще до конца.
– Ты никому не говори! – глухо сказал Януш.
– Не скажу, – пообещал Димка, потом добавил с мукой, – Все равно никаких упырей не бывает, Януш! Не бывает, я точно знаю! Все это можно объяснить… Как-то можно объяснить! Может быть нас просто пугают, а?
– Кто?! – возмутился Януш, – Для чего ИМ нас пугать? Зачем?!
– Надо выяснить, – едва слышно прошептал Димка, – Мы должны…
Они просидели прижавшись друг к другу и к стене под окошком до самого рассвета, тихо споря по поводу существования упырей и иных подобных ночных тварей. Димка упирался, не желал признавать очевидного и это страшно злило Януша, который в наиболее напряженные моменты пихал оппонента острым локтем в бок. Оппонент не оставался в долгу и пихал его в ответ, начиналась возня, прерывающаяся в конце концов шиканьем друг на друга и примирением. Тогда начинали строиться догадки, одна другой фантастичнее, что же такое задумали немцы… если страшное чудовище вообще их рук дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
В ту ночь Вильфред больше не уснул, не смог, потому что стоило ему закрыть глаза, ему чудились наблюдающие за ним нечеловеческие рубиновые глаза, мерцающие уголечки как будто прикипели к сетчатке его глаз, выжгли на ней клеймо, как выжигает его солнце, если смотреть на него ничем не защищенными глазами.
В ту ночь умерла первая жертва.
Маленькая девочка с двумя тоненькими косичками, одетая в коротенькое кружевное платьице. Девочку оставили в парке на ночь, потом обнаружили утром на скамейке – как будто спящую, с улыбкой на губах, со склоненной на бок головкой, с двумя аккуратными дырочками на шее, через которые у нее высосали кровь.
Всю, до последней капельки.
Клаус Крюзер рассказывал, как нес невесомое тельце девочки в лабораторию доктора Гисслера, удивляясь, до чего же белое у нее было лицо – как у Снегурочки.
Так не бывает – говорил он.
После той ночи Вильфред почувствовали Нечто, которое появлялось пока только по ночам, которое наблюдало, следило – провожало леденящим взглядом. Никто не говорил об этом, но Вильфред знал, что не он один чувствует этот взгляд – все чувствуют, и все боятся. Но трусом почему-то считают только его!
И сегодня, когда измученные бесплодными поисками солдаты входили в замок, Вильфред снова почувствовал этот холодный внимательный взгляд.
Совершенно отчетливо.
А ведь до вечера было еще ой как далеко, и солнце светило вовсю, проникая даже в узенькие окошки старого замка, кидая на выщербленные темные камни пола пыльные золотые пятна, разгоняя мрак по углам, загоняя его под самые своды потолка, далеко-далеко…
Неужели Нечто теперь не боится солнца?
Димка и Януш сидели, поджав колени, на димкиной кровати у окна, Димка кусал губы, глядя куда-то перед собой, Януш смотрел в зарешеченное окошко, за которым подрагивали от легкого ветерка тоненькие стебельки травы.
– Сначала они увели Марыську, на следующий день Зоську. И никто из них больше не вернулся…
Голос у Януша был глухой и пресный, как будто он говорил во сне, без чувств и эмоций, хорошо заученный текст.
– Когда меня привезли, они были здесь вдвоем, а до них, похоже, не было никого… Что они сделали с ними, как думаешь?
Димка пожал плечами.
– После того, как увели Зоську, – вздохнул Януш, – я целый день был один, ждал, что и за мной придут, но почему-то не пришли, вместо этого привели Таню, потом тебя… Потом этих всех.
Мальчик посмотрел вниз, в темноту, откуда доносилось посапывание, похрапывание и бормотание.
– Я думал, с ума сойду от страха, когда один здесь остался. Особенно, когда темнеть начало. Теперь не так страшно… Ты как думаешь, почему они больше никого не уводят? Может передумали, делать это…
– Делать что? – спросил Димка.
– Не знаю… Это.
Януш замолчал и довольно долго просто смотрел в темноту за окошком, как будто надеялся что-то увидеть.
– Когда я остался один, – произнес он вдруг, – Я все время молился, не переставая. Может помогло?
Димка громко хмыкнул.
– А я думаю, что помогло… Ты знаешь…
Януш вдруг замолчал на полуслове и вздрогнул так сильно, что качнулась кровать.
Димка удивленно посмотрел на него, напрягшегося, как-то странно вытянувшегося и забывшего закрыть рот, потом проследил за остекленевшим взглядом мальчишки и сам застыл в ужасе.
Из-за блестящей решетки, склонившись к самой земле так низко, что даже прижав щекой реденький кустик травы, на мальчишек смотрела… смотрело какое-то жуткое не похожее ни на зверя, ни на человека существо, смотрело горящими рубиновым светом глазами – огромными, безумными глазами на невероятно бледном, искаженном будто непереносимой мукой лице.
– Ах-х! – произнесло существо, быстро облизнуло ярко-алые губы и вдруг потянулось к решетке длинными тонкими пальцами.
Мальчишки невольно отпрянули, но существо только коснулось блестящего металла и тот час же с яростным шипением отдернуло руку.
Еще раз блеснули рубиновые глаза, громко клацнули острые белые зубы с невероятно длинными клыками и – существо исчезло. Очень быстро и бесшумно. Как призрак.
Еще несколько мгновений мальчишки смотрели в опустевшее окошко, потом обоих одновременно будто по команде сдунуло с кровати вниз, прижало к стене, так, чтобы их только не видно было из окошка.
Януш клацал зубами, Димка трясся, как будто в нервном припадке и никак не мог остановить крупную дрожь, бьющую тело словно электрическими разрядами.
– Упы… Упы… – пытался выговорить Януш непослушными губами.
Он схватил Димку за руку, сжал так сильно ледяными пальцами, как только мог, но Димка не почувствовал боли.
– Упы… рица, – наконец произнес он, – Это упырица!!!
Димка от удивления перестал трястись.
– Кто-о? – прошептал он.
– Ты клыки видел?! А когти?! Дурак, ты чего не знаешь, как упыри выглядят?
– Не ори, перебудишь всех! Ты сам дурак, не бывает никаких упырей! Понимаешь – не бывает!
– А кто это, по твоему, был?!
Димка не знал, что ответить. У него не было ответа… даже самого дурацкого предположения не было.
– Это фашистская упырица, Димка! – все еще клацая зубами шептал Януш, – Может они этих упырей разводят, чтобы ночами у нас в городах выпускать?! Чтобы боялись все?!
– А нас привезли сюда, чтобы кормить их… – неожиданно для себя проговорил Димка.
Они с Янушем посмотрели друг на друга и, хотя было так темно, что лиц не различить, они увидели друг друга, и друг в друге себя – как в зеркале.
И оба поняли, хотя и не поверили еще до конца.
– Ты никому не говори! – глухо сказал Януш.
– Не скажу, – пообещал Димка, потом добавил с мукой, – Все равно никаких упырей не бывает, Януш! Не бывает, я точно знаю! Все это можно объяснить… Как-то можно объяснить! Может быть нас просто пугают, а?
– Кто?! – возмутился Януш, – Для чего ИМ нас пугать? Зачем?!
– Надо выяснить, – едва слышно прошептал Димка, – Мы должны…
Они просидели прижавшись друг к другу и к стене под окошком до самого рассвета, тихо споря по поводу существования упырей и иных подобных ночных тварей. Димка упирался, не желал признавать очевидного и это страшно злило Януша, который в наиболее напряженные моменты пихал оппонента острым локтем в бок. Оппонент не оставался в долгу и пихал его в ответ, начиналась возня, прерывающаяся в конце концов шиканьем друг на друга и примирением. Тогда начинали строиться догадки, одна другой фантастичнее, что же такое задумали немцы… если страшное чудовище вообще их рук дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114