Вильфреду и правда почему-то совсем не было страшно.
Как будто что-то сломалось в нем или перегорело. Когда? Он точно не знал, когда… Он вообще не знал, что ЭТО с ним случилось, до того мгновения, когда вампирица предстала перед ним, и он ее не испугался, как будто она и впрямь была просто милой девушкой… самой обыкновенной девушкой…
И ведь не то, чтобы он был уверен, что она не тронет его, сосем напротив – но почему-то ему было все равно.
Вильфред был свободен.
От всех и вся, от самого себя, от прошлого, от будущего, от памяти, от желаний, от навязанных ему правил и условностей.
– Когда страх вырастает до бесконечности, он пожирает сам себя, – сказал Вильфред и улыбнулся вампирице, – Ты даже не представляешь себе, милая, как это здорово, когда от него не остается ничего.
– О-о да, – протянула она, как будто что-то вдруг поняла, получше заглянув в потемневшие глаза солдата, – Я не трону тебя… Пожалуй, лучше не стоит… Я выпью его, хорошо?
Она рассмеялась звонко, как колокольчик, кивнула в сторону по-прежнему изображавшего статую Эрика Вейсмера.
Вильфреду было совсем не жаль Эрика, почему-то даже напротив, ему приятно было видеть его смерть.
Почему бы? Как странно…
Вампирица позволила ему лицезреть свою трапезу, после, облизнув раскрасневшиеся губки, посмотрела на Вильфреда лукаво и попросила:
– Помоги отнести его к остальным. Он такой тяжелый, боюсь мне с ним не справиться…
Вильфред довольно легко поднял обмякшее тело, пошел вслед за красавицей, которая казалось не шла, а скользила по воздуху, то и дело оглядываясь, словно боясь, что он отстанет от нее по дороге.
Они шли какими-то коридорами, спускались куда-то, где было сыро и холодно, но Вильфред не чувствовал ни сырости, ни холода. И тяжести довольно грузного тела он тоже не чувствовал.
А еще он видел в темноте. В кромешной тьме, куда не попадало ни единого лучика света, он видел каждый камешек, каждую трещинку на камешке, мокриц, пауков и мышей лучше, чем он смог бы разглядеть их при ярком солнечном свете.
Вильфред вполне осознавал, что все это странно, но над природой этой странности размышлять не хотел. Скучно это было и ненужно… Теперь уже совсем ненужно.
В тот первый раз мертвецов в подвале было еще совсем немного, всего пять или шесть… Но с каждой ночью их становилось все больше, и они уже, признаться, начинали попахивать, несмотря на то, что в подвале было довольно прохладно.
Однажды, спустившись в подвал с очередным телом на руках, Вильфред почувствовал, что он и Рита на сей раз здесь не одни.
Он вскинул голову, посмотрел безошибочно туда, где тьма была особенно густой, поймал, устремленный на него таинственно мерцающий рубиновым взгляд.
– Я привела его, Хозяин, – сказала Рита, – Я сама его нашла… Это ведь он, в самом деле он?
– Может быть… – согласился Хозяин, выступая из темноты, приближаясь к Вильфреду, заглядывая ему в глаза, – А может быть и нет…
– Я – кто? – спросил Вильфред, с удивлением внимая странным словам о неком внезапно открывшимся для него предназначении.
– Жертва. – сказал Хозяин, – Рожденный человеком и воспитанный вампирами для служения себе.
– Я узнал, кто такие вампиры и поверил в них, только когда оказался здесь.
– Знаю. Но ведь в жизни порой случаются очень странные вещи. Правда, Вилли?
– Правда, – согласился Вильфред, – И эта правда состоит в том, что я не чувствую себя жертвой… Больше не чувствую. Совсем.
– Если останешься с нами, будешь живым человеком и вместе с тем, одним из нас. Ты будешь самым сильным из живущих.
– И вашей жертвой?
– Слугой. Наше время в этом замке кончается, пора переселяться в другое место, ты должен будешь помочь нам в этом.
– Я вправе отказаться. У меня ведь есть пока еще… свобода воли?
– Да есть… Но подумай прежде чем отказываться, потому что в таком случае ты умрешь. У тебя есть теперь связь со мной, есть возможность в любой момент знать, где я нахожусь. Я не позволю тебе жить с этим знанием.
Вильфред не мучился сомнениями и раздумывать ему было не над чем.
– Я прошу у вас несколько дней, – проговорил он, – Обещаю не пытаться уйти из замка живым.
– Вильфред! – воскликнула Рита, – Ты не понимаешь. У тебя есть возможность…
– Молчи! – приказал ей Хозяин, – Чтобы покинуть свой путь и пойти другим, должны быть существенные причины. Очень существенные… А добро, как и зло, не отпускает своих пленников. Понятие свободы иллюзорно – что толку говорить о ней, если знаешь, что никогда не сможешь пойти вопреки своей сути?
Вильфред тогда не особенно понял его слова, да и не задумывался над ними, если честно. А было в них, наверное, некое рациональное зерно.
То, что именно они с Плагенсом обнаружат спрятавшихся в развалинах мальчишек, не оставляло у Вильфреда никаких сомнений, у него то ли дар предвидения открылся, то ли он просто чувствовал, где надо искать – шел самой правильной и короткой дорогой, ориентируясь то ли по далекому перестуку двух маленьких сердец, то ли по спокойному сонному дыханию, а может быть по теплу или запаху.
Вильфред не задумывался над тем, что его ведет. Что-то вело… и какое имело значение, что именно.
Плагенс шел вслед за ним с фонариком, спотыкался на каждом шагу и поминутно матерился.
Грузная, неповоротливая туша…
– Черт, Бекер, я не успеваю за тобой! Куда ты несешься?! Надо по сторонам смотреть, а не мчаться как угорелый!
– Ты хочешь найти мальчишек первым? – спрашивал Вильфред, – Надо поторопиться, чтобы успеть, а то ведь кто-нибудь нас опередит… Это будет скверно, правда Герберт?
– Да пошел ты в задницу, – ворчал Плагенс, – Рехнулся ты что ли?
Он не стал бы задавать подобных вопросов, если бы видел лицо своего напарника, он многое бы понял тогда сам…
Вампир был прав, Вильфред действительно чувствовал себя сейчас самым могущественным из живых, если и не всей земле, то уж в этом замке точно.
Он не стал физически сильнее, он не обрел сверхъестественных возможностей – разве что только способность видеть в темноте – переполнявшая его Сила была другой, и Вильфред думал, что она не пришла извне, а всегда жила в нем, с самого рождения, только почему-то не желала просыпаться. Должно быть времени своего ждала…
Вильфред внезапно замедлил шаг и огляделся.
Сопение стало вдруг таким отчетливым, как будто мальчишки спали в шаге от него… Вот кто-то из них пошевелился, перевернулся на другой бок – на мгновение сбилось ровное дыхание и восстановилось снова.
Должно быть, они считали свое убежище надежным, а может быть просто не верили, что солдаты рискнут обыскивать развалины, или просто очень устали и слишком сильно хотели спать…
Их было видно даже без особых способностей Вильфреда – невооруженным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114