Если бы она могла сейчас исчезнуть, раствориться, умереть… Небытие казалось ей сейчас таким желанным! Умереть! Она частенько мечтала о смерти и представляла себе, как это будет, как все они пожалеют о ней, когда она умрет. Но сейчас ей было так плохо, что в мысли о смерти она искала только небытия. И ничего иного. Пусть не жалеют о ней, пусть сразу забудут… Лишь бы укрыться в небытие от наказания, от насмешек!
– Господи, убей меня! Убей! – отчаянно прорыдала Гели, поднимаясь из тачки с навозом – и падая на колени.
Ее показалось, что полоса солнечного света, стлавшаяся от двери по полу конюшни, померкла, но в отчаянии своем Гели не придала этому значения. Она колотила кулачками по полу, устланному соломой, и в рыдала в голос. Ей казалось, что у нее разрывается сердце.
– Что с тобой, девочка? Что случилось? – прозвучал над ней встревоженный женский голос.
Гели в испуге взглянула вверх. Рядом с ней стояла Лизе-Лотта Гисслер, внучка грозного доктора Гисслера, хозяйка этого дома и, следовательно, этой конюшни! Та самая Лизе-Лотта, о которой она слышала столько странного… Лизе-Лотта, чьего голоса она не слышала никогда, до сего момента! От удивления Гели даже перестала рыдать. Но только на мгновение. Потому что через мгновение ей в красках представилось, как Лизе-Лотта отведет ее к Магде и что скажет Магда по поводу испорченного костюма. Гели взвыла и слезы хлынули у нее из глаз с новой силой.
Лизе-Лотта повела себя несколько необычно для взрослого человека. Обычно взрослые бывают безразличны к чужим трагедиям… Любой другой взрослый на ее месте отвел бы Гели к Магде и предоставил бы мачехе самой разбираться в произошедшем. Но Лизе-Лотта вдруг опустилась на колени рядом с Гели и тихо спросила:
– Что с тобой? Что он с тобой сделал?
«Он».
Она видела Курта, выходящего из конюшни!
И, возможно, она слышала…
Но тогда она не стала бы спрашивать – что он сделал!
Гели сильно потянула носом и икнула, пытаясь перестать рыдать и сказать что-нибудь связное. Но не получилось – рыдания оказались сильнее ее. Она снова заскулила.
– К-к-ку-у-урт! М-м-магда-а-а! – выдавила она сквозь слезы. – Он ударил… Я только хотела сказать… А он… Костюмчик… Магда не велела… Я не послушалась… А теперь она будет смеяться! Всю жизнь! И на свадьбу меня не возьмут! Теперь не в чем! Я хочу умереть… Умереть…
Лизе-Лотта ласково коснулась рукой ее волос – и тут же отдернула руку, брезгливо осмотрела ладонь со следами навоза.
– Бедная девочка, – вздохнула она. – Анхелика – тебя ведь так зовут? Ты можешь мне все сказать. Я тебя не выдам. Я тебе помогу… Он тебя только ударил? Или… сделал еще что-нибудь нехорошее?
«Только ударил»! Нет, ну надо же! От возмущения у Гели перехватило дыхание и она наконец-то сумела справиться со слезами. «Только ударил»! А что костюм и волосы в навозе – этого Лизе-Лотта не видит? Что может быть хуже случившегося?!!
– Он ударил меня. Не захотел слушать. И назвал дурочкой. Я испортила костюм. Магда убьет меня. И я не попаду на бал, – отчеканила Гели, с ненавистью глядя в участливое лицо Лизе-Лотты.
Лизе-Лотта снова вздохнула – теперь уже с облегчением – и слабо улыбнулась.
– Всего-то? И из-за этого ты так кричала?
– Я не кричала! Я… Я плакала.
– Ты не плакала. Ты рыдала и звала смерть. Так, как будто… Потеряла все. А тебя всего лишь уронили в тачку с навозом!
– Всего лишь?!!
– Мне приходилось слышать такие рыдания… Когда женщина зовет смерть… И я думала, что с тобой случилось что-то по-настоящему ужасное, – прошептала Лизе-Лотта. – Он ведь мог… Что угодно… Он – зверь. Не посмотрит, что ты – совсем еще ребенок. Никогда больше не оставайся с ним наедине, слышишь? Считай, что сегодня тебе повезло. Ты дешево отделалась.
– Не правда! – еще сильнее возмутилась Гели. – Он не зверь. Он хороший. Я сама виновата. Вела себя глупо.
Она резко поднялась с колен.
Лизе-Лотта, все еще сидя на полу, удивленно воззрилась на Гели снизу вверх.
– Ты что… Ты влюблена в него?!
– Я… Я… Нет! – испугалась Гели.
Ей и в голову не пришло бы, что ее могут прямо так вот спросить об этом!
– Влюблена… Бедный ребенок. Ты в него влюблена. Ну, конечно. Он – юный. И может показаться красивым. Породистое животное… Он ведь тебе кажется красивым, да? – пробормотала Лизе-Лотта.
– Он красивый, – буркнула Гели.
Видя, что ее секрет все равно раскрыт, она решила, что скрытничать дальше будет уж совсем глупо.
– И еще – он умный. И храбрый! И благородный! Он… Он…
– Ну, да, конечно, – криво улыбнулась Лизе-Лотта.
Она поднялась с колен, хотела было вытереть ладони об платье, но вовремя спохватилась.
– Пойдем, – скомандовала она.
– К Магде? – всхлипнула Гели. – Спасибо, я лучше тут посижу… До темноты. Вы только не выдавайте меня… Вы обещали!
– Ко мне. Не бойся, я проведу тебя через черный ход. Никто не увидит, что ты в… В таком виде.
Гели не оставалось ничего другого, кроме как доверить свою судьбу этой странной женщине. Конечно, обидно, что Лизе-Лотта столь низкого мнения о Курте… Но на то она и странная, чтобы иметь странное мнение обо всем! И потом – что еще оставалось делать? Сидеть здесь до темноты? Гели поплелась за Лизе-Лоттой. Они действительно прошли черным ходом, мимо дверей кухни, по узкой лестнице – на третий этаж, где Гели еще не приходилось бывать. Она была уверена, что там располагаются комнаты прислуги. Но, оказалось, на третьем этаже находились аппартаменты Лизе-Лотты. Три смежные комнаты и ванная. Комнаты – маленькие, заставленные старинной мебелью, заваленные книгами. Ванная – вполне приличная.
– Раздевайся. Всю свою одежду клади в таз. Я прикажу горничным как следует отстирать. Будет, как новенькая. А сама вымойся. И вымой волосы. Вот мыло. Потом ополосни волосы водой с одеколоном. Может, избавишься от запаха. Вот халат. После ванны надень и иди ко мне.
Гели и представить себе не могла, чтобы тихая, незаметная, пугливая Лизе-Лотта могла разговаривать таким решительным тоном! И потому повиновалась ей без лишних вопросов. Мыло, лежавшее в серебряной мыльнице, было изумительным – нежным, сливочно-белым, с ароматом каких-то весенних цветов. Оно давало такую обильную и пышную пену, что Гели, принявшись было намыливаться с привычным рвением, едва в этой пене не утонула! Одеколон благоухал все теми же весенними цветами. Гели вылила четверть флакона в воду для полоскания. Она была совершенно очарована всей этой роскошью, прежде ей вовсе неведомой. Конечно, Хельмут был богат. Но у Гели не было ни такого мыла, ни такого одеколона… Ни теплого халата из бархата винного цвета! Возможно, все это было у Магды?
Почти совершенно успокоившись, Гели завернулась в халат и прошлепала босыми ногами из ванной в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Господи, убей меня! Убей! – отчаянно прорыдала Гели, поднимаясь из тачки с навозом – и падая на колени.
Ее показалось, что полоса солнечного света, стлавшаяся от двери по полу конюшни, померкла, но в отчаянии своем Гели не придала этому значения. Она колотила кулачками по полу, устланному соломой, и в рыдала в голос. Ей казалось, что у нее разрывается сердце.
– Что с тобой, девочка? Что случилось? – прозвучал над ней встревоженный женский голос.
Гели в испуге взглянула вверх. Рядом с ней стояла Лизе-Лотта Гисслер, внучка грозного доктора Гисслера, хозяйка этого дома и, следовательно, этой конюшни! Та самая Лизе-Лотта, о которой она слышала столько странного… Лизе-Лотта, чьего голоса она не слышала никогда, до сего момента! От удивления Гели даже перестала рыдать. Но только на мгновение. Потому что через мгновение ей в красках представилось, как Лизе-Лотта отведет ее к Магде и что скажет Магда по поводу испорченного костюма. Гели взвыла и слезы хлынули у нее из глаз с новой силой.
Лизе-Лотта повела себя несколько необычно для взрослого человека. Обычно взрослые бывают безразличны к чужим трагедиям… Любой другой взрослый на ее месте отвел бы Гели к Магде и предоставил бы мачехе самой разбираться в произошедшем. Но Лизе-Лотта вдруг опустилась на колени рядом с Гели и тихо спросила:
– Что с тобой? Что он с тобой сделал?
«Он».
Она видела Курта, выходящего из конюшни!
И, возможно, она слышала…
Но тогда она не стала бы спрашивать – что он сделал!
Гели сильно потянула носом и икнула, пытаясь перестать рыдать и сказать что-нибудь связное. Но не получилось – рыдания оказались сильнее ее. Она снова заскулила.
– К-к-ку-у-урт! М-м-магда-а-а! – выдавила она сквозь слезы. – Он ударил… Я только хотела сказать… А он… Костюмчик… Магда не велела… Я не послушалась… А теперь она будет смеяться! Всю жизнь! И на свадьбу меня не возьмут! Теперь не в чем! Я хочу умереть… Умереть…
Лизе-Лотта ласково коснулась рукой ее волос – и тут же отдернула руку, брезгливо осмотрела ладонь со следами навоза.
– Бедная девочка, – вздохнула она. – Анхелика – тебя ведь так зовут? Ты можешь мне все сказать. Я тебя не выдам. Я тебе помогу… Он тебя только ударил? Или… сделал еще что-нибудь нехорошее?
«Только ударил»! Нет, ну надо же! От возмущения у Гели перехватило дыхание и она наконец-то сумела справиться со слезами. «Только ударил»! А что костюм и волосы в навозе – этого Лизе-Лотта не видит? Что может быть хуже случившегося?!!
– Он ударил меня. Не захотел слушать. И назвал дурочкой. Я испортила костюм. Магда убьет меня. И я не попаду на бал, – отчеканила Гели, с ненавистью глядя в участливое лицо Лизе-Лотты.
Лизе-Лотта снова вздохнула – теперь уже с облегчением – и слабо улыбнулась.
– Всего-то? И из-за этого ты так кричала?
– Я не кричала! Я… Я плакала.
– Ты не плакала. Ты рыдала и звала смерть. Так, как будто… Потеряла все. А тебя всего лишь уронили в тачку с навозом!
– Всего лишь?!!
– Мне приходилось слышать такие рыдания… Когда женщина зовет смерть… И я думала, что с тобой случилось что-то по-настоящему ужасное, – прошептала Лизе-Лотта. – Он ведь мог… Что угодно… Он – зверь. Не посмотрит, что ты – совсем еще ребенок. Никогда больше не оставайся с ним наедине, слышишь? Считай, что сегодня тебе повезло. Ты дешево отделалась.
– Не правда! – еще сильнее возмутилась Гели. – Он не зверь. Он хороший. Я сама виновата. Вела себя глупо.
Она резко поднялась с колен.
Лизе-Лотта, все еще сидя на полу, удивленно воззрилась на Гели снизу вверх.
– Ты что… Ты влюблена в него?!
– Я… Я… Нет! – испугалась Гели.
Ей и в голову не пришло бы, что ее могут прямо так вот спросить об этом!
– Влюблена… Бедный ребенок. Ты в него влюблена. Ну, конечно. Он – юный. И может показаться красивым. Породистое животное… Он ведь тебе кажется красивым, да? – пробормотала Лизе-Лотта.
– Он красивый, – буркнула Гели.
Видя, что ее секрет все равно раскрыт, она решила, что скрытничать дальше будет уж совсем глупо.
– И еще – он умный. И храбрый! И благородный! Он… Он…
– Ну, да, конечно, – криво улыбнулась Лизе-Лотта.
Она поднялась с колен, хотела было вытереть ладони об платье, но вовремя спохватилась.
– Пойдем, – скомандовала она.
– К Магде? – всхлипнула Гели. – Спасибо, я лучше тут посижу… До темноты. Вы только не выдавайте меня… Вы обещали!
– Ко мне. Не бойся, я проведу тебя через черный ход. Никто не увидит, что ты в… В таком виде.
Гели не оставалось ничего другого, кроме как доверить свою судьбу этой странной женщине. Конечно, обидно, что Лизе-Лотта столь низкого мнения о Курте… Но на то она и странная, чтобы иметь странное мнение обо всем! И потом – что еще оставалось делать? Сидеть здесь до темноты? Гели поплелась за Лизе-Лоттой. Они действительно прошли черным ходом, мимо дверей кухни, по узкой лестнице – на третий этаж, где Гели еще не приходилось бывать. Она была уверена, что там располагаются комнаты прислуги. Но, оказалось, на третьем этаже находились аппартаменты Лизе-Лотты. Три смежные комнаты и ванная. Комнаты – маленькие, заставленные старинной мебелью, заваленные книгами. Ванная – вполне приличная.
– Раздевайся. Всю свою одежду клади в таз. Я прикажу горничным как следует отстирать. Будет, как новенькая. А сама вымойся. И вымой волосы. Вот мыло. Потом ополосни волосы водой с одеколоном. Может, избавишься от запаха. Вот халат. После ванны надень и иди ко мне.
Гели и представить себе не могла, чтобы тихая, незаметная, пугливая Лизе-Лотта могла разговаривать таким решительным тоном! И потому повиновалась ей без лишних вопросов. Мыло, лежавшее в серебряной мыльнице, было изумительным – нежным, сливочно-белым, с ароматом каких-то весенних цветов. Оно давало такую обильную и пышную пену, что Гели, принявшись было намыливаться с привычным рвением, едва в этой пене не утонула! Одеколон благоухал все теми же весенними цветами. Гели вылила четверть флакона в воду для полоскания. Она была совершенно очарована всей этой роскошью, прежде ей вовсе неведомой. Конечно, Хельмут был богат. Но у Гели не было ни такого мыла, ни такого одеколона… Ни теплого халата из бархата винного цвета! Возможно, все это было у Магды?
Почти совершенно успокоившись, Гели завернулась в халат и прошлепала босыми ногами из ванной в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114