— Почему?
— Потому, мой молодой друг, что именно наличие в ваших руках документа, о котором вы так предусмотрительно позаботились, как раз и представляет для меня и моих коллег некоторую проблему. Вся прочая информация, бесконечно вами ценимая, не стоит ни одного пенни, поскольку… Но об этом я скажу чуть позже. Единственным бесспорным и веским доводом в вашу пользу является расписка Питера Холла. Он, естественно, получил соответствующую санкцию, прежде чем выдать вам этот документ, но сейчас удобно считать, что он действовал на свой страх и риск. Я не думаю, что у него будут серьёзные неприятности, хотя совсем чистым ему из этой истории не выйти. Итак. С чего начнём?
— Если не возражаете, давайте начнём не с библейских сюжетов, а с того, что вы мне собираетесь предложить.
Старик снова оттопырил губу.
— Даже если бы я и признал правомерность ваших политических амбиций, мой молодой друг, то одновременно отметил бы, что в политику вы пришли из бизнеса. Родимое пятно сохраняется на всю жизнь. Впрочем, это ваше дело.
Как вам, несомненно, известно, сюда поступили весьма неприятные для вас документы из России. Вкратце — просьба немедленно арестовать вас и вашего партнёра в связи с многочисленными уголовными преступлениями, совершенными вами в России. Арест, как мы с вами понимаем, пока не произошёл.
— Между Штатами и Россией нет договора о правовой помощи, — напомнил Платон. — Что бы ни произошло, выдать нас в Россию Штаты не смогут. У нас хорошие адвокаты.
— Я знаю. Это я в своё время рекомендовал их Питеру. Они не просто хорошие, они — лучшие. Но в конструируемой сейчас ситуации это вам никак не поможет. Смею заверить, что выдавать вас в Россию ни один здравомыслящий человек и не собирается. Нам здесь совершенно не нужен шум в прессе. Поэтому произойдёт следующее. Вас арестует ФБР, вы какое-то время побудете в камере. Условия будут обеспечены вполне сносные. Примерно через две-три недели иммиграционная служба примет решение о вашей депортации. Вас посадят на самолёт и отправят в страну, в которую у вас есть виза. Если я не ошибаюсь, либо в Швейцарию, либо в одну из стран Шенгенского соглашения. По вашему выбору. Там вас арестуют по прибытии по каналам Интерпола, снова посадят или выпустят под залог, это не столь важно. А уже потом экстрадируют в Россию. Поскольку у европейцев с русскими все нужные соглашения подписаны. Вот такая перспектива.
— Решение иммиграционной службы, о котором вы говорите, — парировал Платон, — будет оспорено в суде. Я очень сожалею, но мистера Холла вызовут свидетелем. Как, интересно узнать, вы оцениваете шансы иммиграционной службы в таком процессе?
— Очень невысоко, — честно признался собеседник. — Откровенно говоря, я не ожидал, что вы столь прилично информированы о наших юридических крючках. Ну что ж. Придётся ещё чуть-чуть приоткрыть карты. Известно, что ваши деньги размещены на Западе. Наличие уголовного дела в России в сочетании с хранящимися в западных банках денежными средствами образует состав преступления, именуемого отмыванием денег. Если запрос на вашу выдачу поступит из той же Швейцарии, от показаний мистера Холла вам будет мало пользы. И от всего того материала, с которым вы его любезно ознакомили, тоже. Потому что Россия — одно, а Швейцария, как вы понимаете, мой молодой друг, совершенно другое. Что вы теперь скажете?
Вот теперь Платону стало здорово не по себе. Не потому, что чёртов скелет открыл ему что-то новое — протянуть ниточку от последних событий вокруг Ронни Штойера к такому повороту событий было совсем несложно, и адвокаты уже начали выстраивать систему оборонительных сооружений. Пугала готовность, с которой скелет бросал на стол один козырь за другим. Что же ещё в запасе?
— Вы не сказали, что предлагаете, — напомнил Платон.
Назвавшийся Хорэсом развёл руками.
— Это же очевидно. Попросите ваших юристов подготовить просьбу о политическом убежище. Очень конспективно. Вопрос будет решён в течение суток.
— Вы считаете, что политическое убежище защитит меня от швейцарского запроса?
— У вас хорошая реакция. Никоим образом. Вас вообще ничто защитить не может. Но Джона Доу может.
— Джон Доу — это кто?
— Джон Доу, — терпеливо разъяснил Хорэс, — некто, проходящий по программе защиты свидетелей. Им вполне можете быть и вы. Эта программа предполагает полную перемену… Как это по-русски… identity.
— Другими словами, вы предлагаете мне отказаться от собственного имени, от всей своей жизни, от всего и тихо забиться в угол. Замолчать. Вы всерьёз думаете, что это для меня приемлемо?
— Я не все ещё сказал, — поднял палец старик. — У вас в Европе серьёзные финансовые затруднения. Если вы согласитесь сотрудничать, проблемы будут сняты.
— У меня и в России серьёзные затруднения. Трое моих людей сидят в Лефортово.
— С ними вопрос тоже будет решён.
— У вас такие хорошие контакты с нашими?
— Рабочие.
— А они не испортятся, если вы дадите мне и моему другу политическое убежище?
— Нет. Не испортятся. Нашего посла вызовут в Москве на собеседование, вручат ноту. Этим все и ограничится.
Взвесив в уме все сказанное, Платон решил, что идёт обычный наезд с очевидной целью выяснить, насколько удастся напугать. В полном соответствии с традициями, американцы не желают, чтобы их использовали в чужой игре и стараются навязать свои правила. Ну и ладно. Пришла пора показать зубы.
— Если вы закончили, — сказал Платон, — то я могу изложить собственную позицию. Состоит она в следующем. Войну с действующим президентом России начал не я. Она началась по его инициативе. Не так давно у меня с ним состоялась беседа, на которой мы обсудили ряд вопросов. Я ему прямо и откровенно сказал, что ни по одному вопросу с ним не согласен. В ответ он мне зачитал справку из ФСБ, из которой следовало, что мой отказ сотрудничать немедленно повлечёт возбуждение целого букета из уголовных дел. Поэтому мне пришлось покинуть Россию. Из-за решётки воевать невозможно. Ему — чтобы раздавить меня — нужна помощь США. Мне — чтобы победить — тоже нужна помощь США. Поскольку сдаваться я не собираюсь, я твёрдо намерен эту помощь получить. До сих пор я был уверен в том, что получу её достаточно легко. Оказывается, не так. Ну и хорошо. Ко всем проблемам, которые вы мне пообещали только что, я готов. Осталось выяснить, насколько ваша сторона готова к тем проблемам, которые могу создать я.
Вы сейчас опять скажете, что я для политика слишком прямолинеен, но это не так уж и важно. Пусть. Вы хорошо понимаете, о чём я говорю?
— Абсолю-ютно, — протянул Хорэс. — Абсолю-ютно. Вы совершенно логичны, но не учитываете одну мелочь.
— Какую?
— Первопричину. То, с чего мы начали наш разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126