Платон послушно выбрался из ванны и побрёл в спальню, волоча за собой полотенце. На паркете оставались мокрые следы.
— Мы знаешь почему сегодня пили? — спросил он, останавливаясь у кровати. — Я название придумал. «Восточная Группа». Скажи — здорово?
Ларри промолчал. Комментировать столь великий повод назюзюкаться до полного изумления он считал излишним.
— Ты понимаешь вообще, что происходит? — не отставал Платон. — Нет, ты скажи, ты понимаешь?
— У меня знакомый в советское время в лотерею десять тысяч выиграл, — сказал Ларри. — Так он каждый вечер в ресторан ходил ужинать. Шашлык кушал, вино пил, коньяк… Утром шёл в сберкассу, двадцать пять рублей снимал. Вечером в ресторан шёл. Назавтра опять — сначала в сберкассу, потом в ресторан. У него посчитано было, что больше чем на год хватит.
— Ну и что?
— А то, что через восемь месяцев его кондрашка хватила. Не насовсем, но сильно. Он потом ещё лет пять прожил и все жалел, что не успел программу до конца выполнить. Тебе что, нынешний президент так сильно надоел, что ты из-за него готов последнее здоровье загубить?
— Он мне не может надоесть, — честно признался Платон. — Потому что его нету. Это он делает вид, что он есть. А его нету. Его ведь дед назначил, потому что больше некого было. Дескать, пусть посидит месяца три, а там найдём подходящего. А он уже второй год руками водит. Валится же все к чёртовой матери! Чтобы бабки по карманам распихивать, самое подходящее время. Только оно кончается, и все это начинают потихоньку понимать. А не знают, как сделать. А я знаю.
— А он уйдёт?
— Да он спит и видит, чтобы свалить. Не бывает президентов с меньеровой болезнью. Он на людях покажется один раз, так его потом неделю откачивают.
— Ну и кого ты вместо него ставить собираешься? Кого-то из этих пузатых?
Платон наконец забрался под одеяло, жадно выпил бокал ледяного кваса.
— Я давно собирался с тобой поговорить. Как у нас вообще?
— Ты про что?
— Про бизнес.
— Нормально. Хорошо даже. А что?
— Я хочу, чтобы ты подключился. А бизнес поручи кому-нибудь. Два месяца. Максимум три. Ну четыре.
Ларри пожал плечами.
— Слушай, я же тебе не мешаю. Хочешь козни крутить — крути. Хочешь с этими рожами водку пить — пей. Только ни один из них президентом не станет. На что угодно готов спорить.
— Объясни — почему.
— Потому, что они не идиоты. Прекрасно понимают, зачем ты их обхаживаешь. И очень внимательно следят, с кем ты лишнюю минуту проговоришь. Как только на одного из них ставку сделаешь, они его тут же хором топить начнут.
— Вот! — Платон рывком сел в постели. — Точно! Ларри, давай подключайся! Ты все понимаешь. Буквально четыре месяца. Крайний срок — пять. И всё! Объясняю суть…
— Суть потом объяснишь. Ты скажи сначала, почему к тебе Григорий Павлович зачастил?
Именно отец-основатель «Инфокара» и заместитель директора Завода, которого и многочисленные заводские дилеры, и главари кормившихся вокруг Завода бандитских группировок почтительно и единодушно именовали Папой Гришей, отдавая заслуженную дань стратегическому гению и масштабу личности, в своё время организовал хорошо продуманный и беспощадный наезд на «Инфокар», вознамерившись подобрать его под себя. Победа была уже близка, но Ларри выкрутился и нанёс мощный ответный удар, после чего доля Папы Гриши в «Инфокаре» съёжилась до неприличной величины.
С тех самых пор для Папы Гриши началась чёрная полоса невезения. Хотя формально все свои позиции на Заводе он сохранил, но от принятия решений был отодвинут.
— Он у тебя в этой губернаторской компании? — вкрадчиво спросил Ларри. — Да? Я что-то не пойму, кто из вас двоих больший дурак… Он или ты? А может — я? Что ты смеёшься?
— А я не смеюсь. Я радуюсь. Больше скажу — он в этой, как ты говоришь, компании скоро будет за главного.
Ларри поднял глаза к потолку, пошевелил пальцами.
— Ты хочешь сказать… Они друг дружку вперёд не выпустят. А он для них чужой, на нём все согласятся. Хорошо, что предупредил. Так это ты его собрался президентом делать?
— Да нет же, — Платон махнул рукой. — За кого ты меня принимаешь? Лютый же враг… Самое главное, Ларри Георгиевич, что я понятия не имею, кто будет президентом. Это во-первых. А во-вторых — это совершенно неважно.
— Что неважно?
— Неважно, кто конкретно будет президентом.
— Я закурю? — спросил Ларри, придвигая к себе пепельницу. — Очень курить хочется. Час с тобой вожусь…
— Кури, чёрт с тобой. А я тебе сейчас все расскажу. Сейчас сколько? Ого! Полчетвёртого! Слушай, позвони — пусть принесут вина! Того, что тебе из Грузии прислали. И дай бумагу и ручку. Придётся рисовать.
Платон изобразил корявый круг во весь лист и поставил за его границей крестик.
— Смотри. Круг — это элита. На самом деле таких кругов пять или шесть, потому что разных элит у нас до фига. Но существа вопроса это не меняет. Крест — нынешний президент. Он за кругом, потому что ни к одной элите не относится, даже к той, из которой вышел. Поэтому, кстати, они и передрались. Рано или поздно они консолидируются, сперва внутри, а потом и между собой и выкинут его к чёртовой матери. Но, во-первых, это может не знаю сколько тянуться, а, во-вторых, — с нынешним я не вмешивался только потому, что думал, будто это на месяц, на два. Ну на три. А теперь ждать, пока они нам подсунут неизвестно что, но уже насовсем, я точно не собираюсь. Значит? Процесс надо: а — ускорить и бэ — оседлать.
— Пока я вижу, что процесс тебя оседлал, — проворчал Ларри, разливая вино. — Жуть на что похож…
Платон пропустил сказанное мимо ушей. Он рисовал за пределами круга странную загогулину. Ларри, присмотревшись, разглядел переплетение линий, напоминающее и свастику, и пятиконечную звезду.
— Вот эта штука, — сказал Платон, — которую я сейчас строю, она тоже в элиту не помещается. Она внесистемна. В этом весь фокус. Она должна резко ускорить процесс. Эта штука должна так перепугать наших идиотов, что они бегом побегут объединяться. И начнут внутри себя искать противовес. Поскольку ни одного серьёзного человека, который мог бы сегодня встать и сказать: «Иду в президенты», не видно, они будут создавать такого человека. Знаешь, Ларри, мне совершенно наплевать, как его зовут. Важна не конкретная личность. Скорее всего, это будет просто робот. Важна программа, которую в него заложат. Так вот. У них руки связаны — они вынуждены учитывать интересы внутри элит и отношения между элитами. А у меня руки совершенно свободны. В пустышку, которая с сегодняшнего дня называется «Восточной Группой», я могу впихивать любую страшилку, абсолютно любую. Впихну туда «анархия — мать порядка», элита побежит в одну сторону. Впихну «все поделить» — побежит в другую. Про то, что у Восточной Группы нет самостоятельных политических амбиций, знаю только я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126