– Все пройдет.
– Он был на полу, как мы и думали? – спросила Лилли, указывая на бархатный мешочек, лежащий на столе.
Тирни рассказал ей, как наконец добрался до ее машины, хотя уже почти потерял надежду.
– Ее не было видно из-под снега, а под снегом она вся обледенела. Я боялся, что не сумею открыть дверь.
Но он сумел открыть дверь. Труднее всего, объяснил он, было удержаться от соблазна сесть и передохнуть. Он знал, что если поддастся соблазну, то может уснуть и замерзнуть.
– Забравшись в машину, я дал себе не больше минуты на то, чтобы отдышаться, и тут же принялся за дело. Трудно было просунуть руку между приборным щитком и сиденьем, пришлось шарить в темноте. – Тирни еле протиснул руку в узком пространстве смятого автомобиля, чтобы нащупать бархатный мешочек. – Я ухватил ткань двумя пальцами, – объяснил он ей, демонстрируя, как это было.
– Я боялся оттолкнуть его еще дальше, тогда бы вообще не достал. Но мне удалось подтащить его поближе, и тогда уж я схватил его.
– А потом тебе пришлось проделать обратный путь. С сотрясением мозга и растяжением лодыжки.
– Я успел вовремя, вот что главное. – Тирни бросил взгляд на камин. – Нам понадобятся еще дрова, чтобы продержаться до утра.
– Ты собираешься выйти босиком?
Тирни натянул куртку, но двинулся к двери, так и не надев башмаков.
– Ничего, я быстро.
Он вышел на крыльцо и сразу же закрыл за собой дверь. Лилли открыла ему, когда он вернулся с охапкой поленьев.
Сложив дрова у камина, он сказал:
– Я видел послание на дверце шкафа в кухне.
Лилли не знала, что ответить, и сочла за лучшее промолчать. Тирни распрямился и повернулся к ней.
– Не ты одна так думаешь. Я завел двигатель твоей машины и включил радио в надежде услышать прогноз погоды.
У Лилли упало сердце.
– Меня разыскивает ФБР, – напрямую выложил он и опять прошел мимо нее на крыльцо. – Очевидно, один из твоих звонков Датчу все-таки достиг цели. – Он захлопнул за собой дверь.
Лилли рухнула на диван как подкошенная. Она даже не знала, чем вызвана слабость: облегчением или досадой. Если он Синий, хорошо, что ей удалось дозвониться. А если нет, значит, она взвела напраслину на невиновного.
Он вошел, нагруженный еще одной охапкой дров, внеся с собой вихрь снежинок, и захлопнул дверь ногой.
– По прогнозу, снегопад должен прекратиться завтра. Температура по-прежнему будет ниже нуля, но погодные условия улучшатся. – Тирни начал складывать дрова у камина.
Его голос звучал как обычно, без малейшей озабоченности. – Дороги останутся непроходимыми на много дней, но, если повезет, можно надеяться, что завтра тебя спасут.
– Тирни…
– Однако эту ночь нам еще предстоит прожить, – решительно перебил ее Тирни. Он повернулся к ней лицом отряхивая руки. – Тебе такая перспектива должна казаться кошмаром. – Он кивком указал на рюкзак под столом. – Пистолет, наручники… Ты знаешь, где их найти, если решишь, что они тебе необходимы. Теперь, когда у тебя есть лекарства и запас дров, ты можешь справиться сама, пока помощь не подоспеет.
– Ты уходишь? – Лилли сама поразилась тому, как испугала ее мысль о его уходе.
Он горько рассмеялся.
– Искушение велико, но нет. Теперь, когда обо мне объявили по радио, любой местный охотник с дробовиком может на законных основаниях объявить меня оленем. Моя шкура будет главным охотничьим трофеем этого сезона, а в моем нынешнем состоянии я стану легкой добычей. Нет, пока я не поем и не отдохну, придется тебе со мной мириться. Но я не хочу, чтобы ты шарахалась от меня всякий раз, как я к тебе подхожу. Поэтому, если хочешь снова приковать меня к постели, я готов. Не то чтобы я был в восторге, но сопротивляться не буду.
Лилли опустила голову и посмотрела на пол, на свои ноги в носках, а потом на его босые ноги, выглядывающие из-под мокрых джинсов. Ей не пришлось долго раздумывать, чтобы принять решение.
– В этом нет необходимости, Тирни.
– Как, ты больше меня не боишься? Она взглянула на него и ответила просто:
– Будь ты Синим, ты не вернулся бы.
– Но как же ты не понимаешь, Лилли? Мне пришлось бы вернуться ради своего собственного выживания. Так или иначе, я бы там погиб.
– Но ты мог бы меня не оживлять. Синий оставил бы меня умирать.
– А где же тут кайф? Наблюдать, как ты умираешь, это совсем не то, что отнять у тебя жизнь. Нет, это совсем не то.
Лилли долго смотрела на него, вглядываясь ему в глаза в поисках ответов на вопросы, от которых он так ловко уклонялся при помощи встречных вопросов, или молчания, или лжи, или игры в адвоката дьявола. Он превосходно умел играть в эту игру, а вот она устала от игр.
Тирни принял стойку „вольно“. Выражение его лица смягчилось.
– Ты правильно делаешь, что доверяешь мне, Лилли.
– Я тебе совершенно не доверяю. Но ты спас мне жизнь.
– Что ж, это чего-то да стоит.
– По меньшей мере, это избавит тебя от наручников.
– Но не вернет нас туда, где мы были в тот день на реке. Что я должен сделать? Что нужно, чтобы вернуть нас туда, Лилли?
Он не двинулся с места. Она тоже. И все-таки ощущение было такое, будто расстояние между ними сокращается. Это зачарованное состояние тянулось, пока не треснуло полено в камине, выбросив целый сноп искр.
Тирни кивком указал на дверь.
– Мне проще, когда ты придерживаешь для меня дверь. Лилли помогала ему с дверью, пока Тирни делал еще несколько ходок на крыльцо за дровами. В последнюю ходку он взял с собой ведро, которое они позавчера наполнили питьевой водой. Теперь оно было пустым.
Когда он вернулся, ведро было набито снегом.
– Мне необходимо вымыться. – Он выскреб совком горящие угли из камина, разложил их на выложенном из камня фартуке перед очагом и поставил на них ведро. Снег мгновенно начал таять. – Увы, придется довольствоваться сухой баней.
– Сухой баней? – переспросила Лилли.
– Это обтирание. Ты что, никогда не слышала о сухой бане?
– Нет, с тех пор как умерла моя бабушка.
– Я тоже услышал это выражение от бабушки. Дедушка сказал мне, что это называется „шлюхиной“ баней. Бабушка на него набросилась, как коршун. Ей не нравилось, когда он при мне говорил что-то, хоть немного отдающее сальностью.
– И часто такое бывало?
– Каждый день, – улыбнулся Тирни. – Они меня вырастили.
Пока Лилли осмысливала это, он скрылся в спальне и вернулся с эпонжевыми рукавичками и двумя полотенцами.
– Остались всего два полотенца, не запачканные кровью.
– Как твоя голова?
– Уже лучше. Сотрясение доставило мне несколько неприятных минут, пока я был там. – Тирни кивнул на дверь. Он окунул палец в воду. – Ну, я думаю, теплее уже не будет. Ты как, выдержишь?
– Я думала, это для тебя.
– Первое ведро тебе.
– Спасибо, не надо.
Ее резкий отказ разозлил его.
– Я подожду в спальне, войду только по твоему сигналу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109