– Захвати все это с собой. – Он указал на распечатки файлов по делу, лежащие на коленях у Филина. – Я прочту их по пути, пока мы едем.
Филин встал, подхватив бумаги, и бросил опасливый взгляд за окно, за которым над городом сгущались преждевременные сумерки.
– Вы хотите сказать… Мы едем прямо сегодня?
– Мы едем, Филин, сию же гребаную минуту.
– Но, сэр, прогноз…
Вместо ответа он получил полную обработку «яйцерезкой» без анестезии. Филин не дрогнул, но ему пришлось откашляться.
– Дело в том, сэр, что они объявили рекордно низкие температуры, снег, гололед, метель – особенно в той части штата. Мы въедем прямо в эпицентр снежной бури.
Бегли указал ему на доску.
– Хочешь сделать свой прогноз, Филин? Как ты думаешь, что произошло с этими дамами? Через что им приходилось пройти, перед тем как этот долбаный ублюдок их добивает? Не знаешь? Тогда я тебе скажу. Да, у нас нет полной уверенности, что они мертвы, потому что тела до сих пор не найдены. Хотелось бы надеяться, что мы найдем их целыми и невредимыми, но я тридцать с лишним лет копаюсь в этом дерьме. Давай взглянем правде в глаза, Филин: мы, скорее всего, обнаружим лишь кости. А ведь у этих женщин было будущее, они о чем-то мечтали, кто-то их любил. А теперь погляди на эти лица и скажи: ты и дальше будешь ныть насчет плохой погоды?
– Нет, сэр.
Бегли повернулся и вышел, приговаривая на ходу:
– Я так и думал.
* * *
Прошло около четверти часа, как Тирни стащил с головы шапку и Лилли прижала к ране полотенце, но кровь все продолжала сочиться.
– Поверхностные раны на голове всегда сильно кровоточат, – объяснил Тирни, видя, что Лилли встревожилась. – Все эти капилляры…
– Вот чистое полотенце.
Передав ему полотенце, Лилли попыталась забрать окровавленное, но Тирни его удержал.
– Не надо тебе его трогать. Я отнесу его в ванную. Полагаю, это там?
– Справа от тебя.
– Пойду смою кровь с волос. Может, холодная вода поможет остановить кровотечение. – Шатаясь, как пьяный, Тирни побрел в спальню. Он привалился к дверному косяку и обернулся. – Продолжай наполнять все возможные емкости водой. Трубы скоро замерзнут. Нам понадобится питьевая вода.
Он скрылся в спальне, и там зажегся свет. Лилли заметила, что на дверном косяке осталась кровь.
Когда он сказал: «Слава богу, я опять стал просто Тирни», у него на лице появилась та неотразимая ленивая усмешка, которая запомнилась ей с прошлого лета. Охвативший ее приступ мучительного смущения тут же исчез, как по волшебству. Теперь собственное поведение показалось ей по-детски глупым.
Она мало знала о Тирни, но он тем не менее не был для нее чужим, незнакомым человеком. Летом она провела с ним целый день. Они много разговаривали, много смеялись. После того дня она стала читать его статьи. Он был отличным журналистом, его статьи часто появлялись в различных изданиях.
Так почему же она повела себя, как идиотка?
Ну, во-первых, ситуация сложилась, мягко говоря, необычная. Лилли прекрасно знала, что такие происшествия время от времени случаются. О случаях чудесного спасения частенько можно было услышать по радио или прочесть в газете. Но чтобы такое произошло с ней, Лилли Мартин? Никогда!
И тем не менее она оказалась именно в такой ситуации. Она переворачивала вверх дном уже не принадлежащую ей кухню в поисках контейнеров для питьевой воды, необходимой ей и Тирни – человеку, которого она почти не знала, но с которым оказалась заключенной в маленьком горном коттедже, возможно, на несколько дней.
И она была вынуждена признать, что не будь Тирни так хорош собой, так по-мужски привлекателен, она, конечно, не стала бы так нервничать. Если бы не тот летний день, проведенный с ним на реке, она бы не была так смущена, оказавшись с ним наедине.
– Вода еще идет?
Лилли вздрогнула, когда его голос неожиданно раздался прямо у нее за спиной.
– Да. К счастью. – Она повернулась к Тирни и увидела, что он прижимает к затылку полотенце. Волосы у него были мокрые. – Как дела?
– Под водой было больно. Отчасти, наверное, потому, что она такая холодная. Но потом, мне кажется, холод притупил боль. – Он отнял руку с полотенцем от затылка. Полотенце было в свежих пятнах крови, но ее стало заметно меньше. – Вот и кровь почти перестала. Ты не могла бы посмотреть?
– Я уж хотела начать тебя уговаривать.
Он сел на один из высоких стульев верхом – лицом к спинке. Лилли поставила аптечку на стойку, зашла ему за спину и после минутного колебания осторожно развела волосы чуть ниже макушки.
– Ну? – спросил он.
Порез был глубокий и длинный. На ее неопытный взгляд, рана выглядела скверно и казалась опасной. Лилли шумно вздохнула.
– Все так плохо? – улыбнулся Тирни.
– Ты когда-нибудь видел перезрелый арбуз с лопнувшей коркой?
– Ой-ей-ей.
– И на затылке припухло.
– Да, это я почувствовал, пока промывал.
– Я бы сказала – тут требуется не меньше дюжина швов. – Тирни повесил полотенце себе на шею.
Лилли подняла уголок полотенца и боязливо промокнула рану. Хорошая новость: кровь больше не течет. Едва сочится, скорее сукровица.
В аптечке нашлись всего четыре тампона, пропитанных антисептиком, в индивидуальной упаковке.
– Держись, – сказала Лилли, не зная, кому она это говорит, Тирни или себе самой.
Он схватился за ажурную спинку стула и положил подбородок на руки.
– Я готов.
Но стоило ей прикоснуться марлевым тампоном к ране, как он дернулся и со свистом втянул в себя воздух. Лилли торопливо заговорила, стараясь его отвлечь:
– Удивляюсь, как это ты не захватил аптечку с собой. Я думала, у тебя в рюкзаке есть все на все случаи жизни. Ты же такой опытный путешественник!
Когда они добрались до коттеджа – Тирни бросил рюкзак на пол, да так и не притронулся к нему, только запихнул ногой под стол, чтобы не мешал проходу.
– Серьезное упущение. Исправлюсь.
– А что вообще у тебя в рюкзаке? – спросила она.
– А что тебя интересует?
– Есть что-нибудь полезное?
– Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.
– Тогда зачем ты притащил его с собой?
– Прости, не понял?
– Рюкзак. Если в нем нет ничего полезного, зачем вообще его взял?
– Лилли, не сочти меня неженкой, но скоро ты закончишь? Жжется, черт! Больше не могу терпеть.
Лилли подула на рану, потом чуть откинула голову и осмотрела ее.
– Я все обработала антисептиком. Рана выглядит воспаленной.
– Да уж, это чувствуется. – Тирни взял аптечку со стойки и осмотрел содержимое. – Бросим жребий на аспирин?
– Он твой.
– Спасибо. А у тебя нет с собой такого маленького наборчика для шитья? Ну, на всякий случай. Вдруг пуговица отлетит или еще что…
Лилли стало нехорошо.
– Не проси меня об этом, Тирни.
– О чем?
– Зашить рану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Филин встал, подхватив бумаги, и бросил опасливый взгляд за окно, за которым над городом сгущались преждевременные сумерки.
– Вы хотите сказать… Мы едем прямо сегодня?
– Мы едем, Филин, сию же гребаную минуту.
– Но, сэр, прогноз…
Вместо ответа он получил полную обработку «яйцерезкой» без анестезии. Филин не дрогнул, но ему пришлось откашляться.
– Дело в том, сэр, что они объявили рекордно низкие температуры, снег, гололед, метель – особенно в той части штата. Мы въедем прямо в эпицентр снежной бури.
Бегли указал ему на доску.
– Хочешь сделать свой прогноз, Филин? Как ты думаешь, что произошло с этими дамами? Через что им приходилось пройти, перед тем как этот долбаный ублюдок их добивает? Не знаешь? Тогда я тебе скажу. Да, у нас нет полной уверенности, что они мертвы, потому что тела до сих пор не найдены. Хотелось бы надеяться, что мы найдем их целыми и невредимыми, но я тридцать с лишним лет копаюсь в этом дерьме. Давай взглянем правде в глаза, Филин: мы, скорее всего, обнаружим лишь кости. А ведь у этих женщин было будущее, они о чем-то мечтали, кто-то их любил. А теперь погляди на эти лица и скажи: ты и дальше будешь ныть насчет плохой погоды?
– Нет, сэр.
Бегли повернулся и вышел, приговаривая на ходу:
– Я так и думал.
* * *
Прошло около четверти часа, как Тирни стащил с головы шапку и Лилли прижала к ране полотенце, но кровь все продолжала сочиться.
– Поверхностные раны на голове всегда сильно кровоточат, – объяснил Тирни, видя, что Лилли встревожилась. – Все эти капилляры…
– Вот чистое полотенце.
Передав ему полотенце, Лилли попыталась забрать окровавленное, но Тирни его удержал.
– Не надо тебе его трогать. Я отнесу его в ванную. Полагаю, это там?
– Справа от тебя.
– Пойду смою кровь с волос. Может, холодная вода поможет остановить кровотечение. – Шатаясь, как пьяный, Тирни побрел в спальню. Он привалился к дверному косяку и обернулся. – Продолжай наполнять все возможные емкости водой. Трубы скоро замерзнут. Нам понадобится питьевая вода.
Он скрылся в спальне, и там зажегся свет. Лилли заметила, что на дверном косяке осталась кровь.
Когда он сказал: «Слава богу, я опять стал просто Тирни», у него на лице появилась та неотразимая ленивая усмешка, которая запомнилась ей с прошлого лета. Охвативший ее приступ мучительного смущения тут же исчез, как по волшебству. Теперь собственное поведение показалось ей по-детски глупым.
Она мало знала о Тирни, но он тем не менее не был для нее чужим, незнакомым человеком. Летом она провела с ним целый день. Они много разговаривали, много смеялись. После того дня она стала читать его статьи. Он был отличным журналистом, его статьи часто появлялись в различных изданиях.
Так почему же она повела себя, как идиотка?
Ну, во-первых, ситуация сложилась, мягко говоря, необычная. Лилли прекрасно знала, что такие происшествия время от времени случаются. О случаях чудесного спасения частенько можно было услышать по радио или прочесть в газете. Но чтобы такое произошло с ней, Лилли Мартин? Никогда!
И тем не менее она оказалась именно в такой ситуации. Она переворачивала вверх дном уже не принадлежащую ей кухню в поисках контейнеров для питьевой воды, необходимой ей и Тирни – человеку, которого она почти не знала, но с которым оказалась заключенной в маленьком горном коттедже, возможно, на несколько дней.
И она была вынуждена признать, что не будь Тирни так хорош собой, так по-мужски привлекателен, она, конечно, не стала бы так нервничать. Если бы не тот летний день, проведенный с ним на реке, она бы не была так смущена, оказавшись с ним наедине.
– Вода еще идет?
Лилли вздрогнула, когда его голос неожиданно раздался прямо у нее за спиной.
– Да. К счастью. – Она повернулась к Тирни и увидела, что он прижимает к затылку полотенце. Волосы у него были мокрые. – Как дела?
– Под водой было больно. Отчасти, наверное, потому, что она такая холодная. Но потом, мне кажется, холод притупил боль. – Он отнял руку с полотенцем от затылка. Полотенце было в свежих пятнах крови, но ее стало заметно меньше. – Вот и кровь почти перестала. Ты не могла бы посмотреть?
– Я уж хотела начать тебя уговаривать.
Он сел на один из высоких стульев верхом – лицом к спинке. Лилли поставила аптечку на стойку, зашла ему за спину и после минутного колебания осторожно развела волосы чуть ниже макушки.
– Ну? – спросил он.
Порез был глубокий и длинный. На ее неопытный взгляд, рана выглядела скверно и казалась опасной. Лилли шумно вздохнула.
– Все так плохо? – улыбнулся Тирни.
– Ты когда-нибудь видел перезрелый арбуз с лопнувшей коркой?
– Ой-ей-ей.
– И на затылке припухло.
– Да, это я почувствовал, пока промывал.
– Я бы сказала – тут требуется не меньше дюжина швов. – Тирни повесил полотенце себе на шею.
Лилли подняла уголок полотенца и боязливо промокнула рану. Хорошая новость: кровь больше не течет. Едва сочится, скорее сукровица.
В аптечке нашлись всего четыре тампона, пропитанных антисептиком, в индивидуальной упаковке.
– Держись, – сказала Лилли, не зная, кому она это говорит, Тирни или себе самой.
Он схватился за ажурную спинку стула и положил подбородок на руки.
– Я готов.
Но стоило ей прикоснуться марлевым тампоном к ране, как он дернулся и со свистом втянул в себя воздух. Лилли торопливо заговорила, стараясь его отвлечь:
– Удивляюсь, как это ты не захватил аптечку с собой. Я думала, у тебя в рюкзаке есть все на все случаи жизни. Ты же такой опытный путешественник!
Когда они добрались до коттеджа – Тирни бросил рюкзак на пол, да так и не притронулся к нему, только запихнул ногой под стол, чтобы не мешал проходу.
– Серьезное упущение. Исправлюсь.
– А что вообще у тебя в рюкзаке? – спросила она.
– А что тебя интересует?
– Есть что-нибудь полезное?
– Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.
– Тогда зачем ты притащил его с собой?
– Прости, не понял?
– Рюкзак. Если в нем нет ничего полезного, зачем вообще его взял?
– Лилли, не сочти меня неженкой, но скоро ты закончишь? Жжется, черт! Больше не могу терпеть.
Лилли подула на рану, потом чуть откинула голову и осмотрела ее.
– Я все обработала антисептиком. Рана выглядит воспаленной.
– Да уж, это чувствуется. – Тирни взял аптечку со стойки и осмотрел содержимое. – Бросим жребий на аспирин?
– Он твой.
– Спасибо. А у тебя нет с собой такого маленького наборчика для шитья? Ну, на всякий случай. Вдруг пуговица отлетит или еще что…
Лилли стало нехорошо.
– Не проси меня об этом, Тирни.
– О чем?
– Зашить рану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109