Самый центр темечка на гладком, до блеска выскобленном черепе пересекали две вытатуированные молнии. Татуировками пестрели и выглядывающие из обшлагов куртки кисти. На одной – синие буквы «White Power», на другой – красная, будто обведенная кровью, свастика.
– Ну что, солдаты расовой войны, – присел к ним Костыль, – пивком балуемся?
– Безалкогольное, – объяснил Рим, – чтоб из толпы не выделяться.
– Дело, – одобрил Костыль. – Я тут новое сочинение Гастелло принес, хотите почитать?
– Спрашиваешь! – оживился Рим.
Стало много кавказцев,
Поднял голову негр,
Но за улицы наши,
За девчат с дискотек,
Против негра и турка
Да за русский народ
Встал не мент и не урка,
Не префект-«патриот»...
Ваня едва разбирает в тусклом свете печатные строчки. Костыль внимательно наблюдает за его реакцией.
Стихи Ване нравятся. В них чувствуются сила и какая-то стальная злость. Короче, не письмо Татьяны к Онегину!
Черный «бомбер», злой ветер,
Бритый лоб, камуфляж.
Здесь не будет мечети —
Будет русский пейзаж!
Перебить без пощады
Всех кавказских чертей!
Мы за русский порядок —
Ради наших детей!
– Мощно! – цокает языком Рим. – Надо ребятам раздать, копий наделать.
– Уже, – кивает Костыль и протягивает пачку листков. – Держи. На днях сидишку занесу. С музыкой.
– Так это песня? – еще больше радуется Рим.
– Сказал же, Гастелло автор! – И Костыль поворачивается к Ване, как к своему: – Рок-группа «Террор», слыхал, наверно? Наши!
Ни про «Террор», ни про Гастелло Ваня никогда не слышал, ну не признаваться же! Он энергично трясет головой.
– Здесь не будет мечети, будет русский пейзаж! – повторяет он вслух особо понравившиеся строчки.
– Запомнил уже? Молоток! – хвалит Костыль. – Нам головастые нужны.
В этот момент в облака табачного дыма ввинчивается визгливый женский крик, и от входа к барной стойке, топоча и матерясь, проносятся две девицы. Длинноволосые блондинки, в коротких курточках и высоких сапогах под узенькими полосками джинсы, что, должно быть, символизируют юбки.
– Прикинь, – громко возвещает одна бармену, – чурки за нами гонятся! У вас тут как, спокойно?
– На Сенной пристали, – так же возбужденно поддерживает вторая, – мы от них, они – за нами! Я споткнулась, каблук сломала, так они меня чуть на тротуаре не трахнули. Хорошо, вашу дверь увидели! Плесни чего-нибудь успокоиться.
– Во, – кивает на девиц внимательно вслушивающийся в разговор Костыль, – видали? Совсем оборзели! Девок наших прямо на улицах насилуют! А ты говоришь, – укоризненно взглянул он на Ваню, хотя тот ни слова не проронил.
Девицы усаживаются на высокие стулья у стойки. Одна из них тут же стягивает сапог, рассматривая сломанный каблук.
– Чего налить? – хмуро осведомляется бармен. – Пива или водки?
– И побольше, – хихикает обутая. – Говорю же, надо стресс снять.
– С голой жопой по улице ходить не надо, – цедит бармен. – Тогда и стресса не будет.
– Ох, – подозрительно сверлит его глазами девица, – а чего это ты чурок защищаешь? Сам чурка?
– Я русский, да у меня такая же ссыкля растет. Если тебя, дуру голую, русский трахнет, легче будет?
Ответить девица не успевает, потому что сильным хлопком харкает входная дверь, и мелкий пузатый кавказец с порога радостно и гортанно орет:
– Вот они, нашел! Куда убежали? Зачем? – Он тут же оказывается возле девиц и одаривает их широкой золотозубой улыбкой. – За такси платить надо, так? Договаривались. Пошли! – Он грубо тянет к себе разутую блондинку.
– Отстань! – верещит девчонка и замахивается на золотозубого сапогом.
– А расчет? – Кавказец легко поднимает ее на руки.
– Рим, – прищуривается мгновенно напрягшийся Костыль, – видишь, что творят!
– Ньютон, пошли! – вскакивает Рим.
Ваня, с любопытством следивший за развитием ситуации, перехватывает на себе ожидающий и требовательный взгляд Костыля и вдруг мгновенно соображает, что надо делать.
– Я сам! – весело бросает он.
Танцующей легкой походкой, как учил тренер, скользит меж столиками, оказывается за спиной черного, все еще держащего на руках брыкающуюся девицу, примеривается и одним точным движением хлопает золотозубого по оттопыренным ушам.
Кавказец охает, разжимает руки и медленно оседает на пол.
– Козел! – орет уроненная на пол девица. – Сволочь!
Ваня секунду наблюдает за раскачивающимся, словно в трансе, коротышкой, чуть сгибает ноги в коленях, дергает пузана за куртку, приподнимая над полом, легко, как на тренировке, перехватывает его под вывалившийся из брюк жирный живот.
– Дверь открой, – бросает через плечо офонаревшему Риму и, примерившись, выбрасывает кавказца на улицу, будто грязный куль с барахлом. Разворачивается на ступеньках к застывшей публике: – Руки где можно помыть?
Потом, закрывшись в узком сортире, он долго тер ладони мылом и все никак не мог сообразить, как же он сотворил такое. Как не испугался? И он ли это? Одно дело – тренировки и совсем другое – обездвижить живого человека и потом, как мешок с дерьмом, на улицу... Что на него так подействовало? Стальной взгляд Костыля или желание покрасоваться перед девчонками? А может, стихи? Как там было? Мы за русский порядок? Вот именно! Он, Ваня, как богатырь, вышел против басурмана на правый бой. Илья Муромец. За кого он там воевал? За Василису Прекрасную, вроде?
Когда Ваня вернулся из туалета, девчонки, обе, уже сидели за их столиком и весело болтали с Костылем.
– А вот и наш герой! – кивает Костыль. – Как он его! Русские парни за русских девчат!
– А где Рим? —смущается Ваня.
– Каблук пошел мне чинить, – кокетливо сообщает одна из девиц, кареглазая, густо накрашенная, с черной родинкой на подбородке.
– Ну, а кто героя будет благодарить? – щурится Костыль. – Иван, ты какой благодарности хочешь?
– Никакой, – снова смущается Ваня.
– Нет, у нас так не положено! – Костыль прижимает к себе кареглазую. – Ты меня отблагодарить должна, а подружка – Ивана.
– Я готова! – весело вскидывается подружка. Синие глаза, вздернутый носик, светлый кудрявый пушок вокруг ясного лба. Даже серьга в носу этой красоты не портит! У Ваня от восторга аж сердце екает. Вот бы Катьке такой вырасти...
– А как благодарить, знаете? – лукаво спрашивает Костыль. – У нас способ один – естественно-натуральный.
– А место есть? – Синеглазая просто не сводит с Вани восторженных глаз.
– Найдем, – веско роняет Костыль и направляется к бармену.
– Первая дверь направо по коридору к кухне, – сообщает он, возвратившись. – Герои расовых войн вне очереди.
– Пошли, – тянет Ваню девица.
Он послушно встает, не понимая, куда и зачем надо идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Ну что, солдаты расовой войны, – присел к ним Костыль, – пивком балуемся?
– Безалкогольное, – объяснил Рим, – чтоб из толпы не выделяться.
– Дело, – одобрил Костыль. – Я тут новое сочинение Гастелло принес, хотите почитать?
– Спрашиваешь! – оживился Рим.
Стало много кавказцев,
Поднял голову негр,
Но за улицы наши,
За девчат с дискотек,
Против негра и турка
Да за русский народ
Встал не мент и не урка,
Не префект-«патриот»...
Ваня едва разбирает в тусклом свете печатные строчки. Костыль внимательно наблюдает за его реакцией.
Стихи Ване нравятся. В них чувствуются сила и какая-то стальная злость. Короче, не письмо Татьяны к Онегину!
Черный «бомбер», злой ветер,
Бритый лоб, камуфляж.
Здесь не будет мечети —
Будет русский пейзаж!
Перебить без пощады
Всех кавказских чертей!
Мы за русский порядок —
Ради наших детей!
– Мощно! – цокает языком Рим. – Надо ребятам раздать, копий наделать.
– Уже, – кивает Костыль и протягивает пачку листков. – Держи. На днях сидишку занесу. С музыкой.
– Так это песня? – еще больше радуется Рим.
– Сказал же, Гастелло автор! – И Костыль поворачивается к Ване, как к своему: – Рок-группа «Террор», слыхал, наверно? Наши!
Ни про «Террор», ни про Гастелло Ваня никогда не слышал, ну не признаваться же! Он энергично трясет головой.
– Здесь не будет мечети, будет русский пейзаж! – повторяет он вслух особо понравившиеся строчки.
– Запомнил уже? Молоток! – хвалит Костыль. – Нам головастые нужны.
В этот момент в облака табачного дыма ввинчивается визгливый женский крик, и от входа к барной стойке, топоча и матерясь, проносятся две девицы. Длинноволосые блондинки, в коротких курточках и высоких сапогах под узенькими полосками джинсы, что, должно быть, символизируют юбки.
– Прикинь, – громко возвещает одна бармену, – чурки за нами гонятся! У вас тут как, спокойно?
– На Сенной пристали, – так же возбужденно поддерживает вторая, – мы от них, они – за нами! Я споткнулась, каблук сломала, так они меня чуть на тротуаре не трахнули. Хорошо, вашу дверь увидели! Плесни чего-нибудь успокоиться.
– Во, – кивает на девиц внимательно вслушивающийся в разговор Костыль, – видали? Совсем оборзели! Девок наших прямо на улицах насилуют! А ты говоришь, – укоризненно взглянул он на Ваню, хотя тот ни слова не проронил.
Девицы усаживаются на высокие стулья у стойки. Одна из них тут же стягивает сапог, рассматривая сломанный каблук.
– Чего налить? – хмуро осведомляется бармен. – Пива или водки?
– И побольше, – хихикает обутая. – Говорю же, надо стресс снять.
– С голой жопой по улице ходить не надо, – цедит бармен. – Тогда и стресса не будет.
– Ох, – подозрительно сверлит его глазами девица, – а чего это ты чурок защищаешь? Сам чурка?
– Я русский, да у меня такая же ссыкля растет. Если тебя, дуру голую, русский трахнет, легче будет?
Ответить девица не успевает, потому что сильным хлопком харкает входная дверь, и мелкий пузатый кавказец с порога радостно и гортанно орет:
– Вот они, нашел! Куда убежали? Зачем? – Он тут же оказывается возле девиц и одаривает их широкой золотозубой улыбкой. – За такси платить надо, так? Договаривались. Пошли! – Он грубо тянет к себе разутую блондинку.
– Отстань! – верещит девчонка и замахивается на золотозубого сапогом.
– А расчет? – Кавказец легко поднимает ее на руки.
– Рим, – прищуривается мгновенно напрягшийся Костыль, – видишь, что творят!
– Ньютон, пошли! – вскакивает Рим.
Ваня, с любопытством следивший за развитием ситуации, перехватывает на себе ожидающий и требовательный взгляд Костыля и вдруг мгновенно соображает, что надо делать.
– Я сам! – весело бросает он.
Танцующей легкой походкой, как учил тренер, скользит меж столиками, оказывается за спиной черного, все еще держащего на руках брыкающуюся девицу, примеривается и одним точным движением хлопает золотозубого по оттопыренным ушам.
Кавказец охает, разжимает руки и медленно оседает на пол.
– Козел! – орет уроненная на пол девица. – Сволочь!
Ваня секунду наблюдает за раскачивающимся, словно в трансе, коротышкой, чуть сгибает ноги в коленях, дергает пузана за куртку, приподнимая над полом, легко, как на тренировке, перехватывает его под вывалившийся из брюк жирный живот.
– Дверь открой, – бросает через плечо офонаревшему Риму и, примерившись, выбрасывает кавказца на улицу, будто грязный куль с барахлом. Разворачивается на ступеньках к застывшей публике: – Руки где можно помыть?
Потом, закрывшись в узком сортире, он долго тер ладони мылом и все никак не мог сообразить, как же он сотворил такое. Как не испугался? И он ли это? Одно дело – тренировки и совсем другое – обездвижить живого человека и потом, как мешок с дерьмом, на улицу... Что на него так подействовало? Стальной взгляд Костыля или желание покрасоваться перед девчонками? А может, стихи? Как там было? Мы за русский порядок? Вот именно! Он, Ваня, как богатырь, вышел против басурмана на правый бой. Илья Муромец. За кого он там воевал? За Василису Прекрасную, вроде?
Когда Ваня вернулся из туалета, девчонки, обе, уже сидели за их столиком и весело болтали с Костылем.
– А вот и наш герой! – кивает Костыль. – Как он его! Русские парни за русских девчат!
– А где Рим? —смущается Ваня.
– Каблук пошел мне чинить, – кокетливо сообщает одна из девиц, кареглазая, густо накрашенная, с черной родинкой на подбородке.
– Ну, а кто героя будет благодарить? – щурится Костыль. – Иван, ты какой благодарности хочешь?
– Никакой, – снова смущается Ваня.
– Нет, у нас так не положено! – Костыль прижимает к себе кареглазую. – Ты меня отблагодарить должна, а подружка – Ивана.
– Я готова! – весело вскидывается подружка. Синие глаза, вздернутый носик, светлый кудрявый пушок вокруг ясного лба. Даже серьга в носу этой красоты не портит! У Ваня от восторга аж сердце екает. Вот бы Катьке такой вырасти...
– А как благодарить, знаете? – лукаво спрашивает Костыль. – У нас способ один – естественно-натуральный.
– А место есть? – Синеглазая просто не сводит с Вани восторженных глаз.
– Найдем, – веско роняет Костыль и направляется к бармену.
– Первая дверь направо по коридору к кухне, – сообщает он, возвратившись. – Герои расовых войн вне очереди.
– Пошли, – тянет Ваню девица.
Он послушно встает, не понимая, куда и зачем надо идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89