Плотно поужинав, в черной рубашке и черных шортах Рене спустился на набережную, прошел влево до конца, где почти у самой ограды стоял его шезлонг, и стал ждать; через несколько минут появился его находчивый соотечественник. К этому времени Рене уже знал, что Поль Леклерк действительно занимает один двухместный номер, за телефонные звонки расплачивается картой и не замечен в единственном в отеле ночном платном баре. Запросив информационное бюро, сотрудничавшее с их системой в Париже, Рене выяснил, что Поль — отпрыск небогатой, но вполне обеспеченной семьи торговца мебелью, студент «Эколь нормаль», в учебе достиг малого, талантами не отличается, был застигнут отцом за занятиями сексом с лицами обоих полов, за что был нещадно бит, полицией привлекался по мелочам, постоянного криминального досье на него нет.
«Никому ненужный придурок, — рассудил Рене. — Никто о нем и не пожалеет».
Обычно в кафе, ресторанах и барах наливают бокалы, рюмки, стаканы и, даже если тебе нужно шесть порций спиртного, тебе не дадут в руки бутылку. Это — если в режиме «олл инклюзив». За дополнительную плату любой бармен выдаст тебе хоть канистру. Рене легко получил бутылку сухого местного красного вина, взял два пустых бокала. Установил перед шезлонгами пластмассовый столик, поставил бутылку и бокалы. После чего в левый бокал сбросил из перстня с черным агатом крошечную крупинку белого вещества, практически не видимого в темноте на дне бокала.
— Принесли деньги? — спросил, материализуясь из темноты, прыщавый соотечественник.
— Разумеется. Это не та сумма, из-за которой французы так далеко от родины должны ссориться между собой.
— Мне нравится сам ход ваших рассуждений, — важно заметил парень и довольно рассмеялся.
— Глоток вина?
— А вы меня не отравите? — дурашливо расхохотался парень.
— Если даже и отравлю, вы об этом так и не узнаете, — отшутился Рене.
Он медленно разлил густое красное, почти не видимое в опустившейся на набережную темноте вино.
— Будьте здоровы, — произнес тост парень.
— И вам желаю крепкого здоровья, — ответил Рене, делая глубокий глоток.
— Однако полагаю, — продолжил он, по мере того как вино перетекало из стакана в глотку юного француза, — что оно вам уже и не очень понадобится.
Рене поставил бокал на столик и правой рукой пощупал пульс шантажиста: разумеется, пульса уже не было.
— Я тебе говорил, паренек, что ты выбрал не самое удачное ремесло. Шантажировать вообще нехорошо. А Рене Шардена — еще и смертельно опасно.
Он вынул из ослабевшей руки парня бокал, поставил его на столик и осторожно уложил упавшую вниз руку юного парижанина ему на колени.
— Жил ты плохо, судя по информации из Парижа, а умер красиво, радуйся хотя бы этому.
Шарден легко поднялся и взял оба бокала. Он знал, что яд растворяется без остатка, а бокалы через минуту попадут в руки веселой посудомойки — русской курносой девочки из Подмосковья, подрабатывающей здесь на будущий учебный год на факультете журналистики МГУ, и еще через минуту они будут девственно чисты. Никаких следов. Единственным следом в короткой истории о попытке шантажа профессионального киллера Рене Шардена останется тело прыщавого парижанина.
Он отнес бокалы в кафе, пошутил с русской, улыбнулся коротконогой барменше, виртуозно смешивавшей напитки, красиво подбрасывая в воздух шейкер, и вернулся к своему шезлонгу. Удобно устроился в нем и дал себе приказ — поспать минут шестьдесят.
Когда Рене проснулся, основная масса клиентов отеля схлынула с набережной на танцевальную площадку, находившуюся метров на двадцать ближе к отелю. Рене огляделся. На шезлонгах, установленных под тентами и прямо на бетонной набережной, не оставалось никого. Он вынул из сумки акваланг, костюм, ласты, натянул все на себя, проверил шланги и вентили, достал черный пластиковый мешок на молнии, упаковал в него еще достаточно гибкое тело парня, спустился на крупную гальку пляжа, держа мешок на плече, повернулся к морю спиной и вошел в воду. Проплыв метров сто, он нырнул — глубина была метров пять, вполне достаточная. Уже на дне Шарден привязал, сняв с себя акваланг, тяжелые кислородные баллоны к мешку с парнем, примагнитил радиоуправляемую мину к баллону и, уложив это причудливое сооружение на песчаное дно, легко вынырнул. Потом, вспомнив, что не снял ласты и костюм, акробатически вывернулся, стянул костюм, ласты, вновь нырнул, подсвечивая вставленным в рот фонариком, к счастью, сразу нашел груду из мешка и снаряжения на дне, сунул ласты и комок костюма с трубкой в пластиковый мешок, полагая, что теперь уже теснота не будет излишне дискомфортной для почившего в бозе парижского студента-неудачника, и всплыл. Второй нырок уже был для него достаточно утомителен. Все-таки, что ни говори, возраст за сорок. Еще хорош в деле, но для подводного плавания нужны постоянные тренировки.
На берег Рене вышел, пошатываясь от усталости.
Растерся полотенцем с изображением желтого полумесяца на красно-синем фоне, оделся, выпил большую рюмку предусмотрительно взятого в кафе на набережной коньяка.
«Коньяк турки действительно делают плохой», — подумал он.
Не возвращаясь в свой номер, Шарден перелез через ограду территории «Султан-сарая», осторожно пробрался по каменистому берегу на дорогу, поймал машину (благо, что и документы, и деньги у него были с собой) и через час был в аэропорту Анталии. До регистрации пассажиров и багажа на рейс Анталия — Варшава оставалось всего полчаса. Рене любил, когда его операции проходили так гладко.
Уже в салоне лайнера он еще раз прошелся воспоминаниями по времени, проведенному в кеммерском пятизвездочном отеле «Султан-сарай». Все сходилось. Взрыв на глубине пяти метров никто не видел и не слышал.
Тело соотечественника, разорванное в клочья, за ночь доедят рыбы. За акваланг, учитывая, что нарушил правило — акваланги выдаются только до 20 часов вечера, Рене заплатил гарантийную сумму полной стоимости всей аппаратуры, так что со стариком Кули в расчете. Что касается прыщавого студента из «Эколь нормаль», то Франция ничего не потеряла, а рыбы Средиземного моря что-то приобрели. С немецкой потаскушкой тоже все прошло гладко. Следов контакта никаких. И, стало быть, приказ Исы Назимова — "прикрыть двух турецких футболистов, купленных «Спартаком», Шардену удалось выполнить.
За Ахмеда Забар-оглы он тоже был спокоен. Во-первых, Рене хорошо заплатил местной полиции, и футболиста тут же выпустили под залог. Во-вторых, еще бoльшую сумму Шарден дал за то, чтобы они вообще прекратили следствие в этом направлении. Следователь, страстный болельщик «Галатасарая», охотно согласился с таким положением. Тем более что к вечеру было найдено тело убийцы жены Ахмеда на берегу моря, в километре от отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159