— Пятьсот тысяч долларов это хорошие деньги. А за все нужно платить.
— Будь проклят тот день, когда я соблазнился предложением этой девицы и принял брошь на комиссию! — не сдержался Месьер.
— Ах, дорогой мэтр, — философски заметил юноша, — не о чем жалеть. Не приняли бы девушку, пришла бы старая дама-аристократка, была бы не брошь, а кулон, перстень, шкатулка работы Бенвенуто Челлини. Не соблазнились бы идеей заменить камни на имитации, с расчетом на глупость девицы, попались бы на чем-то другом. Неужели вы еще не поняли, что нужны нам? А когда наш босс что-то решает, от него трудно ускользнуть. У него длинные руки....
Так независимый, самодостаточный, привыкший сам принимать решения Жюль Месьер на старости лет стал «шестеркой» в системе барона де Понсе....
Жюль заварил себе кофе-эспрессо в стационарном автомате у себя на кухне, добавил пару таблеток сукразита... Мэтр собирался жить долго и потому следил за фигурой, не ел сладкого и не употреблял сахара. Он с грустью подумал о том, как хороши бы были сейчас к чашке дымящегося ароматного бразильского кофе пара круассанов или бриошей. Посидел несколько минут в кресле, подумал о том, что командировку по линии барона надо бы использовать в интересах своей фирмы: зайти в Ницце в ювелирный торговый дом «Реколет и сын» и передать им на продажу партию изумрудов, полученную недавно по нелегальным каналам из Колумбии. На этом можно неплохо заработать.
Но перед тем, как встать из кресла, Месьер раскрыл красную сафьяновую коробочку и положил на левую ладонь дивную по красоте брошь: в платиновой оправе, в окружении более мелких сапфиров и бриллиантов, радовал душу и глаз сапфир удивительного василькового цвета, как говорят ювелиры, «шелковистого оттенка» массой в 260,37 карата.
Жаль было выпускать из рук такую прелесть, но вариантов не было. Барон де Понсе требовал четкой исполнительности от всех своих «помощников».
...В Ницце мэтра встречали. С саквояжем в руках и плащом на плече он пересек линию, отделяющую зал приема багажа от зала ожидания, и несколько нарочито дружески обнял встречавшего его Шарля Реколета — сына старого приятеля Анри.
— Стоило ли, мэтр, самому везти товар? Я слышал, вы плохо переносите самолет?
— Да, но что не сделаешь для старых друзей. Все-таки сделка сулит нам всем приличную прибыль, и я не хотел рисковать. В полиции у меня свои люди и в Париже и в Ницце, а приказчики, сами знаете, народ ненадежный. Что же касается моих партнеров в Южной Америке, то они не любят утечек информации.
Закончив дела в фирме «Реколет и сын», Месьер отказался от предложения поужинать с семьей Реколет и, сославшись на некие амурные дела, взял напрокат машину и выехал в Монте-Карло.
...В это же время Феликс Анатольевич Зверев покинул номер на третьем этаже небольшого отеля «Пансион Д'Оре», сдал ключ от номера консьержу и вышел на улицу Мансу, что в двух кварталах от знаменитого казино «Монте-Карло». Он прошел эти два квартала пешком, снова и снова удивляясь чистоплотности местных жителей. На мощенной камнем мостовой не было ни соринки.
Но неожиданно Зверев поскользнулся и чуть не упал, лишь старая военная закалка помогла ему сохранить равновесие. Он посмотрел под ноги.
Субстанция, на которой он поскользнулся, была никак не связана с растительным происхождением — никаких арбузных корок и банановой кожуры.
«Самая обычная собачья какашка», — с раздражением отметил про себя полковник, с трудом соскабливая основательно заляпавшую подошву какашку чистым носовым платком. С брезгливостью бросил платок в изящную латунную урну. Подумал: «Все врут. Писали, что собаковладельцы ходят по улицам европейских городов с совком и лопаточкой, собирая испражнения своих любимцев с мостовой. Ничего подобного. Все врут. У них — как и у нас. Еще хорошо, что собачья особь оказалась мелкой породы».
Зверев спустился в нижнюю часть сквера, расположенного у главного входа в казино.
«Хоть тут не обманули», — отметил про себя, увидев известного ему по фотографии российского политика, подвизавшегося уже во втором составе Госдумы и плавно переходящего от поддержки одного теневого лидера к служению другому, более перспективному. Политик был важным звеном цепочки, выстраиваемой Барончиком с целью приближения к одному из наиболее почитаемых «корыт» государственной кормушки.
Тем временем Жюль Месьер остановил машину на въезде в Монте-Карло, чтобы внести пошлину за использование платной дороги. Воспользовавшись минутной остановкой, он достал из саквояжа красную сафьяновую коробочку и попытался ее открыть. Однако у него ничего не вышло.
— Вечно эти предосторожности босса, — ухмыльнулся Месьер, пряча коробочку во внутренний карман куртки. Въехав в Монте-Карло, он сделал небольшой круг по узким улочкам и нашел место для парковки неподалеку от храма Святого Иеронима. Оставив плащ в салоне, поскольку было тепло и солнечно, а с моря время от времени налетал легкий приятный ветерок, мэтр направился в сквер перед казино.
«Клиента» он легко узнал по фотографии, показанной ему в Париже этой красоткой Мадлен. Да-да, той самой «наивной провинциалкой», которая оставляла ему на комиссию брошь с бриллиантами. Эта маленькая стерва, как выяснилось позднее, была секретаршей самого босса и выполняла его самые конфиденциальные поручения.
Контакт с клиентом не предполагал дипломатической беседы. Учитывая, что молодой, не по годам полный господин, по словам Мадлен, преуспевающий русский политик, слабо владел даже русским и уж совсем ничего не соображал на европейских языках, обмениваться паролями было бессмысленно, тем более что Жюль по-русски знал только «спутник», «водка», «икра», «алмаз» и «бриллиант». Месьер, мысленно помолившись Пресвятой Деве Марии, просто сел рядом с русским, минуту полистал «Ле Фигаро» и, бросив просмотренную газету в урну левой рукой, правой незаметно опустил в стоявшую у ног русского раскрытую сумку-пакет завернутую в бумагу коробочку с брошью. И ушел.
Через минуту поднялся и русский. Вытер вспотевший от волнения лоб несвежим носовым платком и направился вниз, к казино. В переулке слева от заведения его ждала машина с водителем. Когда машина русского уже находилась километрах в тридцати от Монте-Карло, стремительно направляясь в сторону Ниццы, Жюль Месьер с чувством выполненного долга (выполнил задание босса, да еще на его командировочные провел свою операцию с изумрудами) зашел в первое же кафе на пути от сквера к своему пансиону.
Хорошенькая официантка, единственная, обслуживающая небольшое, на четыре установленных на тротуаре столика, кафе, попыталась было броситься к редкому в этот час посетителю, чтобы поскорее обслужить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159