Барончика доставили без приключений в «Лефортово». Учитывая особую опасность совершенных и организованных им преступлений, расследовать дело было поручено ФСБ. Тянуть не стали. И первый же допрос состоялся в день приезда.
На каждом допросе, который вел сотрудник ФСБ, присутствовали адвокат барона де Понсе и сотрудник ОСО Генпрокуратуры. Время от времени, пока шло следствие, а шло оно не один месяц, дело в порядке надзора затребовалось Генпрокуратурой. И сотрудники Управления по надзору за следствием и дознанием в органах ФСБ внимательно изучали материалы, чтобы исключить любую случайность, любую возможность давления на следствие, утечки информации или тем более коррупции.
Таково было распоряжение нового Генерального прокурора России Государственного советника юстиции I класса Бориса Михайловича Кардашова. В кругу следователей прокуратуры у него было шутливое прозвище Компьютер за его удивительную память. Кардашов ничего не забывал. И, занятый выше головы другими громкими уголовными делами, все время помнил про дело Барончика. Потому что оно ожидалось стать самым громким.
ЭПИЛОГ
Со дня возвращения героев этого романа в Москву прошло около месяца.
За это время питерская горпрокуратура расследовала по горячим следам уголовное дело по факту хищения коллекции изделий из янтаря на сумму около миллиона долларов. К сожалению, в банде, совершившей это преступление, были и сотрудники городской милиции. ОСО Генпрокуратуры сумел найти заказчика в Мюнхене и вернуть коллекцию ее владельцу. После чего тот завещал ее Музею русской культуры в Санкт-Петербурге.
Но Егор Патрикеев за это время еще и успел закончить книгу о русской монастырской деревянной скульптуре XIV-ХVII веков.
Бригада московской горпрокуратуры, которой руководил старший следователь по особо важным делам Михаил Васильевич Аверьянов, сумела также в короткий срок раскрыть хищение коллекции изделий фирмы Фаберже.
Юрий Федорович Милованов-Миловидов сразу по возвращении в Москву уехал к себе на дачу в ближнее Подмосковье. Тут как раз закончилась противная сырая погода, от которой у него повышалось давление и обострялась стенокардия. А вскоре исчезли пятна на Солнце, прекратились магнитные бури и связанная с ними аритмия, и Юрий Федорович засел за продолжение своей монографии «Драгоценные камни и украшения как выразительное средство в живописи европейских мастеров от эпохи Возрождения до начала XX века». Он как раз писал раздел, посвященный кулонам и брошам, орденам, подвескам и перстням на портретах членов королевской семьи работы Диего Веласкеса, когда на мобильный телефон позвонила жена и передала просьбу Егора Патрикеева связаться с ним.
— Новый Генеральный подвел итоги операций «Диамант», «Иса» и «Спартак», — сказал Егор. — Все поощрены, скромно, как у нас водится. Ты награжден ценным подарком. У нас Юрий Матвеич Симакин, ты его знаешь, заказал по своему эскизу партию настольных часов с эмблематикой прокуратуры. Вот такие часы тебя и ждут. Приезжай.
— Ну, так просто я работу не брошу. И так из-за вас потерял почти месяц. Вот соберусь в город на будущей неделе, зайду к вам, заодно у Ильдыз побрею свою лысину.
— Жаль, думал ты приедешь на торжественное вручение орденов всем участникам трех операций, — огорчился Патрикеев. — Посидели бы за чашкой теплой водки...
— Э нет, я не пью! — решительно отказался Юрий Федорович. — Сердчишко барахлит, дышу тут в лесу свежим воздухом. О вечном думаю. Как там мой «крестник», дает признательные показания? Весь себя суетой извел. И вот результат — сидит в камере. А ведь я ему советовал тогда в Париже, «колись», Яша, сотрудничай...
...Яков Борисович Понсе действительно начал наконец давать признательные показания. Но вдруг отравился, видимо, несвежей пищей. Еле выходили. Правда, Егор Патрикеев в несвежую пищу не поверил и попросил подключиться к внутреннему расследованию ГУИНа еще и аса судмедэкспертизы Пал Палыча из Мосгорпрокуратуры. Пал Палыч взял на анализ и кровь отравленного, и чудом сохраненные остатки пищи. И через сутки однозначно дал ответ: тот же яд, которым был отравлен коллекционер Шаповалов. Следы опять вели к Барончику. Но в мистику Патрикеев не верил и в самоубийстве жаждущего жизни Якова Борисовича Понсе подозревать не стал. А с данными экспертизы сразу направился к Генеральному прокурору России, благо, что им теперь стал человек не трусливого десятка — Борис Михайлович Кардашов. Генерал при Егоре набрал номер АТС-1 и попросил секретаря срочно соединить его с самим Иваном Ивановичем Шестаковым.
— Вопрос государственной важности.
Шестаков на связь, однако ж, не выходил и, судя по холодному тону секретаря-референта, был занят на совещании.
— Если я не переговорю через минуту с Иваном Ивановичем, буду вынужден обратиться к Президенту, и тогда все равно Шестакову придется прервать свое совещание, — вежливо, но жестко настоял на своем Кардашов.
— Слушаю вас, Борис Михалыч, — тут же раздался в трубке холодный и напористый баритон Шестакова.
— Иван Иванович, я вас очень прошу, сдерживайте себя.
— Что за тон, прокурор?
— Не нужно давить на Якова Борисовича, не нужно его пугать, и тем более не нужно пытаться его убить.
— Да вы о чем?! — взорвался Шестаков. — Вы забываетесь, генерал. Я таких как вы...
— Меня назначил Президент, — ледяным тоном продолжал Кардашов. — И в приватной беседе дал полный карт-бланш. А депутатской неприкосновенности у вас нет, господин Шестаков. Так что если с Понсе что-нибудь случится, через час старший следователь по особо важным делам будет у дверей вашего кабинета с ордером на арест.
— Да что вы себе позволяете, прокурор, мать вашу так...
— К тому же, Иван Иванович, — не слушая ставших уже паническими воплей вице-премьера, говорил Кардашов, — в смерти Барончика нет никакой надобности: напрасно душу человеческую, хотя бы пакостную, загубите. В распоряжении следствия имеются и кассеты, и дискеты всех ваших разговоров, которые потянут на очень большой срок. И главное: ведомость, где ваша собственноручная подпись. И, что немаловажно, — это если рассчитываете хорошо пожить после отставки, номера всех ваших счетов в банках Швейцарии и все офшорные переброски денег зафиксированы. Так что я бы советовал вам, во-первых, прекратить суетиться, а во-вторых, немедленно подать в отставку. Там уж, после разговора с Президентом, будем решать остальное. Допускаю, что если вовремя остановитесь и уйдете в отставку, правда, не очень богатым человеком, то Президент в память ваших былых заслуг, глядишь, и не разрешит мне вас арестовывать. Посчитает, что слаба доказательная база. Но отставка — это как минимум. А то сидеть вам вместе с Барончиком где-нибудь в мордовских лагерях!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159