— Ну, ладно, — смеялся Раши, — я скоро начну тренироваться и сгоню вес, а тебе грозит стать самой полной женщиной Турции, если ты будешь поедать столько тостов с медом и такие горы круассанов с кофе и молоком.
— Я стану самой изысканной женщиной Турции, ибо, о глупый мужчина, слава Аллаху, в этой благословенной стране в основном обитают мужчины, познавшие великую истину — любимого тела должно быть много! А теперь к морю? — таинственно улыбнулась Нафига.
— Вот уж нет! Там слишком много народу, давай лучше поднимемся в номер, — предложил Раши.
— И, как вчера, выйдем из него только к обеду? — рассмеялась Нафига. — А у меня еще и загара совсем нет, чем я буду хвастаться перед подругами?
— Перед подругами? — ревниво нахмурился Раши.
— Ты же знаешь, любимый, что никто кроме тебя никогда не увидит границы загорелого и незагорелого тела. Из лиц мужского пола, я имею в виду.
— Значит, к морю, — сказал Раши и положил сильную руку на крутое бедро жены.
«Лишь бы она не полнела в талии», — мечтательно подумал он.
Мимо них, призывно покачивая мощными бедрами — такими же крупными, как у Нафиги, но, может быть, более упругими и спортивными, — прошла высокая брюнетка, бросив на Раши томный взгляд.
Он вспомнил ее. Вчера в банном комплексе она буквально преследовала его: в турецкой бане, когда ее массировали два молодых аланца, она яростно кричала от удовольствия, демонстративно легла на горячий подиум совершенно голой, и, когда по ее спине аланцы водили полотняным мешком, наполненным воздухом и намыленным до туманного состояния, она, прикрыв лоб рукой, все смотрела и смотрела на него и на то, как он намыливает нежные груди своей Нафиги в одном из отделений турецкой бани. Нафига, скрытая мраморным углом кабины, не видела этого, ему же некуда было деть глаза, они каждый раз упирались в голое тело этой иностранки.
Потом, когда они с Нафигой заглянули в сауну, женщина снова была там и снова совершенно голая. Она сидела, нагло раскорячив ноги, и, казалось, буквально гипнотизировала своим разверзшимся чревом.
Раши тут же развернулся и под предлогом, что в сауне слишком жарко, увлек Нафигу на разложенные в виде кушеток шезлонги.
— Все немки шлюхи, — как оказалось, не подумал, а сказал вслух Раши.
— Ты не прав. Среди них попадаются очень милые, — лениво возразила Нафига.
...Когда он открыл глаза, уже лежа в шезлонге на берегу моря, то вновь увидел ту же картину. Эта немка буквально преследовала его. И — надо же! — поставила шезлонг так, что ему опять некуда было деть глаза от эротического ракурса.
— Пойду, поплаваю, — заметил Раши и, пружинисто встав на ноги, чуть покачивая мощным торсом, направился к морю.
Он не видел, как немка натянула на руки желтые перепончатые перчатки, на лицо — маску с трубкой и, сотрясая набережную колыханием мощных персей, направилась вслед за ним, ориентируясь на желтые, в черную полоску плавки Раши.
Одновременно от кафе, стоявшего на сваях на самом пляже и поившего гостей «Султан-сарая» разнообразными напитками, с трудом поднялся из белого пластмассового кресла грузный «новый русский» с золотой цепью толщиной в палец на черной от загара груди и, с трудом переставляя согнутые в коленях ноги по крупному песку, согнув руки так, словно они еще лежали на письменном столе, у компьютера, на рулевом колесе или просто на толстом животе, направился к дощатому настилу, с которого можно было нырнуть в прозрачную воду Средиземного моря.
На нем были точно такие же, как у Раши, «пчелиные» — желтые с черным в полосочку — плавки.
В воду они вошли с разных мостков, но почти одновременно.
За Раши плыла страстная немка с неопределенными (для него) целями, а за «новым русским», чье огромное и невыразительное лицо было скрыто маской и дыхательной трубкой, плыли тоже в масках и с трубками два рослых телохранителя.
Неожиданно Раши, проплыв половину расстояния, отделявшего один пирс от другого, повернул к берегу и вскоре, выбравшись на пляж, блаженно растянулся на песке. Он считал, что крупный песок отлично массирует кожу, своего рода — множественное одновременное иглоукалывание.
Вдруг с моря раздался истошный крик.
Если бы телохранители наблюдали во время заплыва своего патрона непосредственно за ним, они бы увидели, как немка, на которой были только тонкие черные трусики, почти не прикрывавшие ее потаенные места, вдруг сделала резкий рывок под их хозяина и ухватила его двумя руками за причинное место. После чего резко взяла направо и, проплыв под водой метров десять, вынырнула и затерялась между голов других резвящихся в тихом море гостей отеля.
И только тогда раздался истошный рев «нового русского».
Первое прикосновение к гениталиям чьих-то рук он воспринял как шутку или игривое кокетство. Человек он богатый и уже тут, в «Султан-сарае», успел уконтрапупить нескольких, как он говорил, «телок», и самодовольно предположил, что это одна из них заигрывает, рассчитывая на хороший гонорар. Но когда через несколько секунд толстяк ощутил вначале в месте прикосновения, а затем во всем теле страшные, пожирающие плоть зуд и боль, он закричал.
Не просчитав ситуацию (они все-таки были качками, а не профессионалами), охранники нервно содрали со своих голов маски, оглядели пространство вокруг и не заметили ничего подозрительного. Один из них ухватил патрона под мышки и, сопровождаемый его истошными криками, потащил к берегу. Второй вначале нырнул, увидел уходящий в глубину хвост какой-то рыбины, потом — всполошно уплывающих в разные стороны крупных медуз, ухватил одну из них, чтобы проверить, не она ли ожгла патрона, и убедился, что нет. Преследовать же попавшую под подозрение рыбину было уже поздно, и бодигард присоединился к коллеге. Вдвоем они быстро доставили хозяина на берег, уложили на бетонное покрытие набережной и стали суматошно массировать его дряблое тело в районе сердца, делать искусственное дыхание, при этом его заплывшие тугим жиром руки никак не хотели заворачиваться за голову. На их крики сбежался народ. Прибежал врач, которому всего-то нужно было преодолеть метров 50 от «рецепции».
Но врач лишь констатировал смерть. Причины же смерти он не рискнул назвать. Как всегда предположил:
— Вероятно, сердце.
Рассказ качков о том, что босс кричал как ошпаренный и что его, скорее всего, ужалила ядовитая рыба, эскулап отверг. Таких рыб в море возле пятизвездочного отеля «Султан-сарай» не водилось, а если бы и водились, то владельцы отеля, заботясь о своих постояльцах, давно их повыловили бы.
Впрочем, судьба несчастного «нового русского» мало кого, кроме его охранников, волновала в это прелестное утро.
Толстяка унесли. Отдыхающие расползлись по своим шезлонгам и, поскольку время шло, а все было «включено», принялись снова жадно поглощать пиво, кока-колу, воду, принялись за оранжад, виски, коньяк, кофе, чай, вино и прочие «инклюзивы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159