На белоснежную и твердую от крахмала поверхность сухонькие руки ювелира и торговца антиквариатом прямо в центр стола поставили небольшую золотую табакерку. На глаз высота ее была два с половиной сантиметра, ширина около трех, длиной она была чуть более 8 сантиметров.
Овальная форма табакерки с вписанным в крышку тоже овальным медальоном была излюбленной в эпоху классицизма.
Барончик взял вещицу в руки. Начал, как всегда, с ласкового поглаживания. В годовом клейме читались лишь первые две цифры «18» и последняя "9". 1809 год.
И теперь — главное: в овальном медальоне были из алмазов выложены инициалы — вензель Наполеона Бонапарта. А на оборотной стороне крышки красовался эмалевый портрет самого императора.
— Бриллианты очень чистой воды, — прошептал, словно боясь отвлечь от раздумий всесильного магната, старый ювелир.
— Я вижу, — мрачно обрезал тот.
— Клеймо заметили? — робко спросил мэтр Жерюмо.
Его и слепой бы заметил. Такое клеймо, Барончик знал, ставил Отто Самуил Кейбель, известный петербургский ювелир, с 1797 года — цеховой мастер золотого дела, и его сын и ученик Иоганн Вильгельм.
— Думаю, это работа Кейбеля-отца, — рискнул уточнить француз.
Но Лев Борисович словно не слышал его. Клеймо «Keibel» расплылось перед глазами.
Тем временем официант, бесшумно двигаясь, поставил на край стола две фарфоровые тарелочки с грушами и положил два острых золоченых ножичка для фруктов.
Ювелир видел, что вещица нравится Барончику. Ему бы дождаться, когда клиент сам предложит свою цену. Можно было не сомневаться, что она и в начальной стадии торгов будет немалой. Да черт попутал. Или жадность. Не обратил внимания мэтр Жерюмо, что барон не в себе, что его буквально гложет какая-то тревога, тоска, забота...
Барончик придвинул к себе табакерку.
— Сколько вы хотите за эту безделицу? — спросил он, не поднимая глаз.
— Ну никак не меньше 350 тысяч долларов.
— Много, — все так же не поднимая глаз, парировал магнат.
— Но тут одни камни тянут на три сотни, а еще золото, и главное — работа, имя ювелира!
— Много, — все так же мрачно возразил Барончик.
— Ну уж и не знаю, что сказать. В конце концов, найдутся другие...
— Когда вещь заказываю я, другие не находятся.
— Я понимаю, но где же выход? Я не могу отдать вещь даром.
— Никто и не ждет этого. Даром... Триста пятьдесят тысяч — это, батенька, не даром, — продолжал гнуть свое скупой барон.
Ювелир растерялся. Он сотрудничал с Барончиком не первый год. Тот никогда не торговался, доверяя ему и полагая, что мэтр Жерюмо всегда предлагает ему реальную цену. Что случилось с клиентом?
Казалось, дурное настроение не позволяло барону де Понсе увидеть ситуацию со стороны. Впрочем, с юмором у него всегда было не очень.
— Вещицу с руками оторвут, если я выставлю ее на аукционе «Дома Друо», — все-таки попробовал еще раз сторговаться несчастный ювелир.
— И заработаете там не более трехсот тысяч, — Лев Борисович был неумолим. — Я же и предлагаю вам триста.
— Но если «засветиться» в «Доме Друо», это добавит мне репутации. А вам я продаю вещи как бы «в темную». Вы же никогда не обозначите ее в каталоге...
— Вот еще! Буду я давать сведения о своей коллекции в какие-то каталоги, — фыркнул Барончик.
— А если в каталоге не указано, что вещица поступила в коллекцию через торговый дом такого-то антиквара, антиквар теряет, как это теперь говорят у нас во Франции, в «промоушен»...
— И все же я настаиваю на трехстах, — уперся жадный барон.
— Что же, — привстал на стуле, совсем чуть-чуть, чтобы обозначить свою готовность уйти, старый антиквар, — значит, вы проиграли...
Что-то произошло в зажатом римским поражением мозгу Барончика.
— Кто проиграл? Это я проиграл? — страстным, «актерским» шепотом произнес он.
— Ну, если вы не участвуете в торговой операции и отказываетесь купить вещь за цену торговца, то, как говорят у нас, антикваров, вы проиграли, — повторил несчастный ювелир, не поняв реакции магната.
— Что ты сказал, старая сволочь? Повтори...
— Да не напрягайтесь вы так! Нельзя нервничать из-за каждого проигрыша. Тут проиграли, в другой раз выиграете. Или слово вас обидело? Так тут нет ничего лишнего. Поговорка антикваров. Потому что...
Старый торговец драгоценностями не успел закончить фразу. Лев Борисович встал, зажал в руках два золоченых ножичка для фруктов, которыми во время разговора поигрывал, любуясь яркими солнечными сполохами, и, сделав резкое движение над столом в сторону все еще сидящего партнера по переговорам, сверху вниз вонзил оба лезвия ему в шею над ключицами.
Кровь брызнула так сильно, что в мгновение ока залила белоснежную накрахмаленную скатерть, дав причудливые акварельные разводы.
Тело антиквара конвульсивно дернулось пару раз, голова упала на окровавленную скатерть и теперь слегка подрагивала в ритме бьющей из тела крови.
Точно так же дергался и стоящий над антикваром Барончик.
Наконец мэтр Жерюмо замер. Одновременно унялась и дрожь в теле барона, и он только теперь с удивлением посмотрел на зажатые в руках золотые фруктовые ножи.
— Я никогда не проигрываю! — повторил Лев Борисович фразу, которая сидела внутри как заноза с той минуты, когда он узнал о выигрыше «Спартака» в Риме.
Подбежали охранники.
— Приберите тут. Зачистите, — мрачно приказал ставший прежним Барончик.
— Это мы мигом. Сменить скатерть? — спросил старший охраны, ища глазами официанта.
— Идиот. Сменить все! Зачистить — значит зачистить. А не просто крошки смахнуть.
— Понял, понял, понял, — холодея от страха, закивал тот.
Барончик взял в руки золотую табакерку работы знаменитого петербургского мастера, уже успокоившись, полюбовался игрой света на полированной поверхности и на бриллиантах.
— Какая огранка, ах, какая огранка! И совсем не дорого — 350 тысяч. Не понимаю, чего я на старика взъелся. Ну, да сделанного не исправишь.
— И официанта? — спросил неуверенно старший охраны.
— Я сказал — зачистить. Еще вопрос задашь, сам в зачистку попадешь, — бросил на него раздраженный взгляд Барончик.
Официанта нашли в шкафу. Он умер молча — видимо, был готов с той минуты, как увидел блеснувшие под светом хрустальной люстры два золотых лезвия, вонзившиеся в шею старого ювелира.
— Кто еще мог знать о встрече? — задал уже себе вопрос старший охраны. И решил перестраховаться. В ту же ночь дома были убиты метрдотель, хозяин ресторанчика, второй официант и швейцар.
Зачищенный изнутри, ресторанчик взлетел на воздух через час после того, как барон де Понсе отправился к себе. Взрыв был подготовлен грамотно, соседние дома не пострадали, но заведение выгорело дотла.
Трупов так и не нашли.
Это дело в системе Барончика было хорошо налажено. Уже дома, в своем кабинете, Лев Борисович тщательно протер кремового цвета бархоткой новое приобретение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159