Поехала забрать кое-что из вещей. Вернусь. Грейс".
Глава 8
В то же утро десять минут девятого мне позвонил шериф Даниел Винтерс и сказал, что ко вторнику ждет от меня большую, ненавязчиво-убедительную и интересную статью про «Дину». По тону его голоса я почти зримо смог представить себе усталые морщины на его чернокожем лице.
Дэн Винтерс — один из тех шерифов, которые понимали неуместность более пространных концепций относительно того, как должна быть выполнена та или иная работа. Поэтому я поступил так, как на моем месте поступил бы любой писатель, лицом к лицу столкнувшийся с заведомо невыполнимыми требованиями, — согласился удовлетворить все их без исключения.
Он долго молчал, потом дал мне адрес дома на Апельсиновых холмах и повесил трубку.
Дом, представлявший из себя великолепное строение из дерева и стекла, прятался в сосновой роще в дальнем конце длинной частной дороги. У дома стояли две патрульные машины, еще две обычные, а на шоссе припарковался фургон следственной бригады. Когда я выбрался из-за руля, прежде всего ощутил, что воздух здесь как на горном курорте. Уже было жарко. В желудке ощущалось что-то похожее на нервное жужжание.
Марти Пэриш встретил меня у заднего крыльца, провел мимо двух сомнительного вида парней в форме, вниз — по длинному коридору, через гостиную, почти такую же большую, как весь мой дом, снова по коридору, как я понял позже, ведущему к спальням. За все время, пока мы шли, Мартин лишь однажды обернулся и взглянул на меня, но ничего не сказал. С прошлой ночи я почувствовал перемену в нем, причем гораздо более существенную, чем тот простой факт, что сейчас он не был пьян. На том месте на лбу, куда я двинул ему коленом, красовалось красное пятно; в то же время у него был странный взгляд человека, который затаил в себе глубокую обиду.
— Извини за вчерашнее, — сказал я.
— Свое ты еще получишь, — пробормотал он и снова бросил на меня взгляд, в котором ясно читалось: он нашел во мне что-то такое, что выставляло и меня и его самого — вообще все — в совершенно новом свете.
— Всегда готов, — брякнул я.
— Ничего, я подожду момента, когда ты не будешь готов.
— Ну как, страшная картина?
— Страшнее еще не видел. Двое детей.
— Итак, Винтерс готов обнародовать факты.
— Ему следовало сделать это сразу после случая с Эллисонами. А что ты дашь ему взамен? Еще один материал про «Дину»?
— Совершенно верно.
Марти буравил меня взглядом.
— Ничего не верно, Монро.
Он остановился около первой комнаты, слева от нас. Из-за его плеча через распахнутую дверь я смог увидеть бледно-голубую стену, заляпанную чем-то темно-красным.
— Познакомься с близнецами Виннами, — сказал Мартин.
Я вошел. Впечатление создавалось такое, что здесь произошла производственная авария: сломалась машина и покалечила человека. В воздухе — тошнотворный запах внутренностей, в первый и в последний раз выставленных на всеобщее обозрение. Казалось, кровью обрызгана только одна стена — большие пятна, подобно краске, стекают на голубой ковер. На противоположной стене будто бы не кровь — краска. Ее широкие густые полосы, мазки кое-где утончаются, как если бы их наносили кистью. Но то оказалась не краска, а кровь, и вместо кисти использовалось тело маленького мальчика — как я предположил, двух-трех лет от роду. Он словно кукла лежал у стены, на которой его же кровью были начертаны корявые слова: все так же с ошибками: «ПОЛУНОЧНЫЙ ГЛАЗ ОЧИЩАЕТ ЗЕМЛЮ ОТ ЛЕЦИМЕРОВ. ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ».
Я глубоко вздохнул и, присев на корточки, стал разглядывать игрушки, которые, скорее всего, прежде висели над кроваткой. На полу у моих ног лежали маленькие модели военных самолетов — П-51, Ф-111, реактивный АВАКС. Я еще раз глубоко вздохнул и перевел взгляд в дальнюю часть комнаты, туда, куда, в самый угол, была загнана кроватка, туда, где находился укромный уголок для чтения, — перед окнами в сад. Окна в нише смотрят на три стороны света. В потолок ниши вделан крюк для комнатного папоротника, горшок с которым помешается в конструкции из макраме. Теперь и то и другое валяется на ковре. С крюка же на веревках, стягивающих лодыжки, головой вниз свисает тело второго мальчика, с беспомощно болтающимися ручонками. Он походит на маленького спасателя, кидающегося в воду. Впрочем, под ним и в самом деле нечто вроде водоема. А сам он едва заметно поворачивается из стороны в сторону.
Я снова взглянул на картонные самолетики и мысленно попросил прощения у этих мальчиков за то, что не смог вовремя прийти им на помощь.
Все время я ощущал Марти — за собой и над собой.
— Джастин и Джейкоб, — сказал он. — Мы еще не разобрались, кто из них кто.
В очередной раз я глубоко вздохнул. Ноги свои я перестал чувствовать, а сердце билось еле-еле и — учащенно. Марти крепко взял меня за руку, резко потянул прочь.
— Есть кое-что еще, — сказал он.
Едва ступая, короткими шажками, задыхаясь от удушающе-сладкого запаха бойни, я следом за Марти шел из комнаты.
Мы остановились в коридоре, прижались спинами к стене и закурили. Потолок показался мне ужасающе низким. Также мне показалось, что здесь темно, несмотря на свет, исходящий от ламп, стоящих в нишах. Рядом со мной один из полицейских издал резкий гортанный звук, перекрестился и прошел в детскую.
— Ты зарабатываешь неплохие деньги для того, чтобы не иметь дела с этим бизнесом. Зачем возвращаешься к тому же дерьму? — спросил Марти. — Неужели подобные темы так хорошо оплачиваются?
— Иди ты к черту, Мартин.
— Хотелось бы.
— Бог мой... черт побери...
— Поберет, поберет. Мама с папой в спальне. Есть еще дочка, но она, должно быть, сбежала. Ее кровать застелена, а она нигде не обнаружена.
Я вошел в спальню. Она выглядела так, словно некое существо терзало здесь свою жертву — жестоко терзало, рвало на части. И, может быть, вовсе не для того, чтобы сожрать, а для того, чтобы разрушить и саму комнату, и находящихся здесь людей, — с целью найти что-то очень маленькое, но очень важное и тщательно спрятанное.
Запах — просто одуряющий. Оба тела — некрупные, смуглокожие — распороты и пусты внутри, подобно ящикам письменных столов. Их содержимое повсюду — разбросано по полу, навалено возле стен, горкой возвышается на кровати, висит на лопастях вентилятора, на шторах, на экране телевизора, цепляется за абажуры ламп, за платяной шкаф, разметано по окну, свисает с ветвей растущей под окном пальмы и теперь подсыхает в золотистых лучах утреннего летнего солнца, постепенно меняя свой цвет с красного на черный.
Поперек кровати на спине — выпотрошенное тело мистера Винна, с широко раскинутыми руками. Миссис Винн за волосы подвешена к душу. Часть ее внутренностей забила отверстие, из-за чего ванна превратилась в кровавый бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Глава 8
В то же утро десять минут девятого мне позвонил шериф Даниел Винтерс и сказал, что ко вторнику ждет от меня большую, ненавязчиво-убедительную и интересную статью про «Дину». По тону его голоса я почти зримо смог представить себе усталые морщины на его чернокожем лице.
Дэн Винтерс — один из тех шерифов, которые понимали неуместность более пространных концепций относительно того, как должна быть выполнена та или иная работа. Поэтому я поступил так, как на моем месте поступил бы любой писатель, лицом к лицу столкнувшийся с заведомо невыполнимыми требованиями, — согласился удовлетворить все их без исключения.
Он долго молчал, потом дал мне адрес дома на Апельсиновых холмах и повесил трубку.
Дом, представлявший из себя великолепное строение из дерева и стекла, прятался в сосновой роще в дальнем конце длинной частной дороги. У дома стояли две патрульные машины, еще две обычные, а на шоссе припарковался фургон следственной бригады. Когда я выбрался из-за руля, прежде всего ощутил, что воздух здесь как на горном курорте. Уже было жарко. В желудке ощущалось что-то похожее на нервное жужжание.
Марти Пэриш встретил меня у заднего крыльца, провел мимо двух сомнительного вида парней в форме, вниз — по длинному коридору, через гостиную, почти такую же большую, как весь мой дом, снова по коридору, как я понял позже, ведущему к спальням. За все время, пока мы шли, Мартин лишь однажды обернулся и взглянул на меня, но ничего не сказал. С прошлой ночи я почувствовал перемену в нем, причем гораздо более существенную, чем тот простой факт, что сейчас он не был пьян. На том месте на лбу, куда я двинул ему коленом, красовалось красное пятно; в то же время у него был странный взгляд человека, который затаил в себе глубокую обиду.
— Извини за вчерашнее, — сказал я.
— Свое ты еще получишь, — пробормотал он и снова бросил на меня взгляд, в котором ясно читалось: он нашел во мне что-то такое, что выставляло и меня и его самого — вообще все — в совершенно новом свете.
— Всегда готов, — брякнул я.
— Ничего, я подожду момента, когда ты не будешь готов.
— Ну как, страшная картина?
— Страшнее еще не видел. Двое детей.
— Итак, Винтерс готов обнародовать факты.
— Ему следовало сделать это сразу после случая с Эллисонами. А что ты дашь ему взамен? Еще один материал про «Дину»?
— Совершенно верно.
Марти буравил меня взглядом.
— Ничего не верно, Монро.
Он остановился около первой комнаты, слева от нас. Из-за его плеча через распахнутую дверь я смог увидеть бледно-голубую стену, заляпанную чем-то темно-красным.
— Познакомься с близнецами Виннами, — сказал Мартин.
Я вошел. Впечатление создавалось такое, что здесь произошла производственная авария: сломалась машина и покалечила человека. В воздухе — тошнотворный запах внутренностей, в первый и в последний раз выставленных на всеобщее обозрение. Казалось, кровью обрызгана только одна стена — большие пятна, подобно краске, стекают на голубой ковер. На противоположной стене будто бы не кровь — краска. Ее широкие густые полосы, мазки кое-где утончаются, как если бы их наносили кистью. Но то оказалась не краска, а кровь, и вместо кисти использовалось тело маленького мальчика — как я предположил, двух-трех лет от роду. Он словно кукла лежал у стены, на которой его же кровью были начертаны корявые слова: все так же с ошибками: «ПОЛУНОЧНЫЙ ГЛАЗ ОЧИЩАЕТ ЗЕМЛЮ ОТ ЛЕЦИМЕРОВ. ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ».
Я глубоко вздохнул и, присев на корточки, стал разглядывать игрушки, которые, скорее всего, прежде висели над кроваткой. На полу у моих ног лежали маленькие модели военных самолетов — П-51, Ф-111, реактивный АВАКС. Я еще раз глубоко вздохнул и перевел взгляд в дальнюю часть комнаты, туда, куда, в самый угол, была загнана кроватка, туда, где находился укромный уголок для чтения, — перед окнами в сад. Окна в нише смотрят на три стороны света. В потолок ниши вделан крюк для комнатного папоротника, горшок с которым помешается в конструкции из макраме. Теперь и то и другое валяется на ковре. С крюка же на веревках, стягивающих лодыжки, головой вниз свисает тело второго мальчика, с беспомощно болтающимися ручонками. Он походит на маленького спасателя, кидающегося в воду. Впрочем, под ним и в самом деле нечто вроде водоема. А сам он едва заметно поворачивается из стороны в сторону.
Я снова взглянул на картонные самолетики и мысленно попросил прощения у этих мальчиков за то, что не смог вовремя прийти им на помощь.
Все время я ощущал Марти — за собой и над собой.
— Джастин и Джейкоб, — сказал он. — Мы еще не разобрались, кто из них кто.
В очередной раз я глубоко вздохнул. Ноги свои я перестал чувствовать, а сердце билось еле-еле и — учащенно. Марти крепко взял меня за руку, резко потянул прочь.
— Есть кое-что еще, — сказал он.
Едва ступая, короткими шажками, задыхаясь от удушающе-сладкого запаха бойни, я следом за Марти шел из комнаты.
Мы остановились в коридоре, прижались спинами к стене и закурили. Потолок показался мне ужасающе низким. Также мне показалось, что здесь темно, несмотря на свет, исходящий от ламп, стоящих в нишах. Рядом со мной один из полицейских издал резкий гортанный звук, перекрестился и прошел в детскую.
— Ты зарабатываешь неплохие деньги для того, чтобы не иметь дела с этим бизнесом. Зачем возвращаешься к тому же дерьму? — спросил Марти. — Неужели подобные темы так хорошо оплачиваются?
— Иди ты к черту, Мартин.
— Хотелось бы.
— Бог мой... черт побери...
— Поберет, поберет. Мама с папой в спальне. Есть еще дочка, но она, должно быть, сбежала. Ее кровать застелена, а она нигде не обнаружена.
Я вошел в спальню. Она выглядела так, словно некое существо терзало здесь свою жертву — жестоко терзало, рвало на части. И, может быть, вовсе не для того, чтобы сожрать, а для того, чтобы разрушить и саму комнату, и находящихся здесь людей, — с целью найти что-то очень маленькое, но очень важное и тщательно спрятанное.
Запах — просто одуряющий. Оба тела — некрупные, смуглокожие — распороты и пусты внутри, подобно ящикам письменных столов. Их содержимое повсюду — разбросано по полу, навалено возле стен, горкой возвышается на кровати, висит на лопастях вентилятора, на шторах, на экране телевизора, цепляется за абажуры ламп, за платяной шкаф, разметано по окну, свисает с ветвей растущей под окном пальмы и теперь подсыхает в золотистых лучах утреннего летнего солнца, постепенно меняя свой цвет с красного на черный.
Поперек кровати на спине — выпотрошенное тело мистера Винна, с широко раскинутыми руками. Миссис Винн за волосы подвешена к душу. Часть ее внутренностей забила отверстие, из-за чего ванна превратилась в кровавый бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100