Чина посмотрела на него с опаской.
– Что именно?
– Мне хотелось бы, чтобы перед тем, как мы расстанемся, вы соединились, к своей радости, супружескими узами с Дарвином Стэпкайном, – проговорил Этан строгим, не терпящим возражений голосом. – Я как исполняющий обязанности капитана этого судна – единственный здесь, кто вправе совершить церемонию бракосочетания, и поэтому.... Что с вами? Разве это не то, о чем вы давно уже мечтали?
– Нет... Да... То есть я никогда...
– Господи помилуй, Чина, – сказал нетерпеливо капитан Бладуил, – у меня нет времени вести тут с вами дискуссии! Рискуя впасть в мелодраматический тон, замечу все же, что, возможно, отправившись на «Звезду лотоса», я уже не вернусь, и мне, естественно, хотелось бы быть уверенным в том, что о вас будет кому позаботиться в сл}?гае, если вы носите моего ребенка.
Волна краски прокатилась по лицу Чины от шеи до волос. Она уставилась на него озадаченно, охваченная надеждой, что, может быть, так оно и есть.
Видя выражение ее лица, Этан невольно засмеялся, хотя и горьким смехом.
– Вам что, никогда не приходило в голову ничего подобного? Вы же должны понимать, что иногда, когда мужчина и женщина...
– Не надо, – едва слышно прошептала Чина. – Не надо, прошу вас! – И, помедлив немного, спросила: – Вы действительно хотите, чтобы я вышла за него замуж?
– Моя милая юная леди, вы приложили немало усилий, чтобы убедить меня, насколько отвратительной кажется вам сама мысль о замужестве с бывшим контрабандистом, поставлявшим нелегально товары в Китай. Что же касается Дарвина, то его, насколько мне известно, вы выбрали сами.
Глубоко вздохнув, Чина решила впервые в своей жизни солгать, и к тому же спокойно и преднамеренно. Не только потому, что не было у нее иного пути прекратить разговор о бракосочетании: она осознала внезапно, сколь глупо себя вела, когда вздумала вдруг выйти замуж за Дарвина Стэпкайна, и решила раз и навсегда покончить с этим.
– Послушайте, Этан, Дарвин и я не можем пожениться, – выпалила она. – Я узнала от матери, что мы с ним состоим в кровном родстве. Видите ли, у моего отца были любовницы не только из китаянок, но и...
– Все ясно, – перебил ее Этан. Хотя Чина явно хитрила, что было бы не столь уж сложно обнаружить, он принял все на веру, поскольку в данный момент ему было не до критического осмысления ее слов: он испытывал огромную тревогу за ее судьбу и подумывал о том, не совершает ли он фатальную ошибку, стремясь встретиться со своим врагом на борту «Звезды лотоса». Впрочем, последнего он не мог предотвратить, поскольку был одним из немногих европейцев, встречавшихся с Ванг Тохом лицом к лицу, понимавших, на что способен его тонкий, изощренный ум, и знавших его тактические приемы, к которым он, несомненно, прибегнет, как только Этан потребует освободить юных Уорриков.
– Если вы хотите, чтобы у ребенка, коли он появится на свет, было имя, – продолжала Чина, с трудом подбирая слова, – то почему бы не сделать так, чтобы он был вашим? То есть чтобы вы считались его отцом?
Голубые глаза капитана моментально придвинулись к ее лицу.
– Что вы имеете в виду, Чина? – произнес он. Голос его прозвучал крайне напряженно, чего ей ни разу еще не приходилось наблюдать, разговаривая с ним.
Но она не успела ответить, потому что внезапно раздался тревожный вопль впередсмотрящего, и Чина, обернувшись, увидела надвигавшуюся на них из темноты огромную тень. Это была лорча. Нарисованные на ее носу страшные глаза придавали ей жуткий, демонический вид. Душа у Чина ушла в пятки.
– Этан... – это все, что смогла она сказать, ибо Бладуил, не дав ей договорить, схватил ее за руку и увлек за собой вниз. Втолкнув Чину в каюту, он вложил в ее руку пистолет.
– Вы умеете с ним обращаться? Она кивнула.
– В таком случае запритесь изнутри. Стреляйте в каждого, кто попытается проникнуть сюда. И ни в коем случае не выходите из каюты, пока я не вернусь. Вы поняли меня?
– Что? Неужели Ванг Тох...
Дальнейшие ее слова заглушили выстрелы из мушкетов. Приглушенные крики и топот ног, последовавшие за пальбой, могли означать только одно: «Орион» брали на абордаж.
Сердце Этана сжалось при виде ужаса, отразившегося в глазах Чины, но в данный момент он ничем не мог ей помочь. Поспешив наверх, он увидел, что команда «Ориона» подверглась нападению со стороны китайских пиратов, вооруженных кортиками и ножами, и без колебаний разрядил свой пистолет в лицо набросившегося на него типа. Потом рукояткой разряженного оружия ударил в челюсть другого бандита и понял по звуку, что раздробил ему кость. Подобрав у мертвеца кортик, он начал пробивать себе дорогу к трапу, где и занял позицию, чтобы преградить путь к каюте Чины. Ловко увернувшись, когда на него напал еще один китаец, он сделал удачный выпад и прикончил его, преисполнившись холодной решимости никому не позволить спуститься на нижнюю палубу.
Китаец, вскарабкавшийся на крышу рубки прыгнул на него сверху, но Этан схватил его за горло и, швырнув на палубу, услышал, как у того хрустнула шея. По главной палубе неслись с дымящимися в темноте мушкетами матросы. Этан увидел сквозь пороховой дым Дарвина Стэпкайна. Молодой человек, прицелившись, выстрелил в центр рукопашной схватки и тут же внезапно согнулся с искривленным лицом, так как в бок ему вонзился кортик. Не покидая своей позиции, Этан вытащил нож, припрятанный в складках его одежды, и послал его с жестким хладнокровием в горло пирата, склонившегося над неподвижным телом Дарвина.
Корчась и стеная, китаец упал. И тут на Этана набросился вынырнувший из темноты другой пират и нанес ему кортиком скользящий удар по голове, однако прежде чем смертоносное лезвие успело довершить свое дело, оно выпало из рук бандита, повалившегося с хрипом на землю. Рядом с китайцем стоял Раджид. Вытащив неторопливо нож из спины поверженного противника, араб произнес с суровым видом традиционное свое «салям» и исчез в дымной темноте.
Отирая кровь и пот со лба и глаз, Этан огляделся вокруг и понял, что положение его команды безнадежно. Хотя палубу устилало множество мертвых китайцев, еще большее их число, словно стаи крыс, перепрыгивало через борта «Ориона», чтобы занять место убитых и неумолимо продвигаться вперед плотными рядами, остановить которые было практически невозможно.
С несвойственной ему нерешительностью Этан вдруг подумал о том, не пора ли сдаваться. Может быть, следует признать поражение сейчас, когда еще не все его люди погибли? И как лучше всего обеспечить безопасность Чины: сражаясь до последнего или положившись на то, что кровопролитие должно вот-вот прекратиться и тогда уже никто ее не тронет?
Взгляд его затуманился, рана на голове ныла. И он понял, что не может, будучи в таком состоянии, доверять самому себе и принимать ответственные решения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133