– Я смогу прикончить тебя быстрее, чем ты думаешь..
Ванг Тох скривил губы.
– Не будет ни шуток, ни мошенничества.
Слуга, лежавший все это время недвижно на полу, выскользнул по короткой команде своего господина из каюты, и в изящно убранном помещении воцарилась полная тишина. Двое противников ждали. Этан продолжал держать нож у горла мандарина на тот случай, если подлый китаец замыслил убить его. Сколь ни быстры и метки лучники Ванг Тоха, он все равно успеет перед своей смертью вонзить лезвие ему в горло в надежде на то, что Раджид, воспользовавшись суматохой, сумеет спасти Брэндона и Филиппу Уоррик, а также и сам «Орион».
Когда же слуга, вернувшись, простерся в ногах Ванг Тоха, сердце Этана перевернулось, во рту пересохло, ибо капитан увидел в руках у раба скомканное шелковое покрывало, которое Чина набросила на свое лицо, когда покидала коралловый дом, и в котором была и на борту «Ориона». И тут ему мгновенно стало ясно то, что как-то ускользало прежде от его внимания: Ванг Тох приказал схватить Чину сразу же, как только узнал, что она на борту клипера.
Хотя Этан с удовольствием перерезал бы мандарину горло, если бы это давало ему хоть малейший шанс освободить Чину, капитан был вынужден все же смирить свою страсть, понимая, что в сложившейся обстановке ей пришлось бы поплатиться жизнью за такой поступок, тогда как, действуя по-другому, он мог еще рассчитывать на победу. Сдерживая гнев, бушевавший в его груди и буквально ослеплявший его, Этан бросил нож на пол.
– Ты поступил мудро, капитан Бладуил, – произнес торжествующе Ванг Тох и сделал знак слуге подобрать оружие.
«Ну и сволочь же ты! – произнес мысленно Этан. – Но ничего, конец твой уже предрешен, клянусь тебе в этом!»
С бесстрастным выражением лица, ничем не выдавшим затаенных его мыслей, он совершенно спокойно спросил, нельзя ли ему увидеть Чину. К его великому удивлению, мандарин тотчас же изъявил готовность удовлетворить эту просьбу.
Чину ввели в каюту двое вооруженных до зубов монголов. При виде Этана, живого и невредимого, в ее усталых, выражавших явный страх глазах отразилось испытанное ею огромное чувство облегчения. Она бросилась было к своему возлюбленному, однако один из охранников остановил ее твердой рукой. Этан напрягся, заметив, что Чина поморщилась, как от боли, но единственное, что ему оставалось делать, это сдержать естественный свой порыв кинуться на монгола. И поэтому он только спросил, сам не замечая, что снова перешел в разговоре с ней на «ты»:
– Они издевались над тобой? Она отрицательно покачала головой.
– Этан, скажи лучше, где Брэндон и Филиппа? Ты их видел?
– За них можешь не волноваться, – проговорил он торопливо, надеясь успокоить ее, но так, чтоб не выдать при этом, что детям в данный момент уже ничто не угрожает и что Ванг Тох таким образом лишился одного из своих козырей.
– Не бойся за меня, Этан, – произнесла Чина с исполненным достоинства спокойствием. – Я не намерена выполнять его требование – передать ему плантацию «Царево колесо» и вообще весь остров Бадаян, тем более что у него в заложниках мои брат и сестра. Ванг Тох искалечил своего дядю только за то, что тот не доставил меня вовремя на этот корабль, но он полагает, что сможет то же самое проделать и со мной, а это значит, что у него не все дома!
Едва приметное движение унизанной драгоценностями руки мандарина заставило охранников встать перед девушкой с угрожающем видом. Хотя Чина и замолчала в ответ на двусмысленное предостережение, лицо ее, когда она, подняв подбородок, посмотрела на жирного мандарина, выражало триумф.
Что бы ни случилось потом, она была довольна уже тем, что ее слова разгладили скорбные, напряженные складки вокруг рта Этана. Она понимала, что ей удалось несколько успокоить его в отношении себя и что чувство отчаяния и безнадежности, которое, возможно, испытывал он, уже не может теперь помешать ему взяться со всей присущей ему энергией за спасение Брэндона и Филиппы... и самого себя.
Делая вид, будто ей нет никакого дела до стоявших перед ней охранников, она обратила на Этана гордый взгляд своих глаз.
– Я думаю только о Брэндоне и Филиппе, Этан. Вполне возможно, что отец и впрямь оставил плантацию мне, но я совершенно уверена в том, что сделал он это лишь для того, чтобы я могла как-то присматривать за ней, пока Брэндон не достигнет совершеннолетия. А это значит, что я не представляю для Ванг Тоха особой ценности, хотя он пока и отказывается в это поверить. Между тем ему следовало бы знать, что плантацией «Царево колесо» управляли всегда исключительно мужчины из рода Уорриков.
– Все правильно, Чина. Нет необходимости продолжать. Мне и так уже ясно, – сказал Этан.
Чина заломила внезапно свои тонкие руки, выдав тем самым страх, который старалась так скрыть от него.
– Ты ведь поможешь им, Этан, не правда ли? Невзирая ни на что? – едва слышно прошептала она, и он, видя ее состояние, ощутил одновременно и ярость, и боль от сознания своего бессилия. Прекрасно понимая, что она просит его не тревожиться более о ней и думать только о Брэндоне и Филиппе, он вспыхнул от гнева. Черт ее побери, неужто до нее не доходит, что он не может разговаривать с ней на подобную тему, не рискуя окончательно обречь ее на ту участь, которую уготовил ей в своих планах Ванг Тох!
Этан молча покачал головой. Она бросила на него недоуменный взгляд, в котором сквозили душевная мука и ужас.
– Прошу тебя, Этан! Меня просто сводит с ума мысль о том, что с ними что-то может случиться!
– Клянусь именем Господа Бога, Чина, я сделаю для них все, что смогу, – заверил он девушку.
Этан увидел, как с ее лица спало напряженное выражение, и она по-прежнему стала выглядеть удивительно юной и несказанно прелестной. Он позволит ей поверить в то, во что хочется ей верить, так как главное, казалось ему, – это не дать ей упасть духом.
На этом вроде бы и можно было закончить разговор: они и так прекрасно поняли друг друга. Но когда Ванг Тох приказал охранникам увести девушку прочь, она, задержавшись на мгновение, произнесла ясным голосом:
– О, Этан, я совсем забыла. Раджид просил передать тебе, что огонь, начавшийся на носу во время нападения на судно, не смог нанести никакого вреда, так как был быстро потушен. Он полагает, что «Орион» сможет отплыть уже на рассвете.
Этан с вызовом посмотрел на Ванг Тоха.
– При условии, что ты позволишь уйти кораблю.
– Это возможно, – милостиво согласился мандарин, однако взгляд его глаз, холодных и непроницаемых, указывал на то, что мысли его витают где-то далеко.
Но где? Капитан по пути в другую каюту, куда вела его новая группа охранников, размышлял с надеждой о том, что мандарин обдумывал с сосредоточенным видом обращенную к нему, Этану, просьбу Чины перестать беспокоиться за нее и позаботиться о ее брате и сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Ванг Тох скривил губы.
– Не будет ни шуток, ни мошенничества.
Слуга, лежавший все это время недвижно на полу, выскользнул по короткой команде своего господина из каюты, и в изящно убранном помещении воцарилась полная тишина. Двое противников ждали. Этан продолжал держать нож у горла мандарина на тот случай, если подлый китаец замыслил убить его. Сколь ни быстры и метки лучники Ванг Тоха, он все равно успеет перед своей смертью вонзить лезвие ему в горло в надежде на то, что Раджид, воспользовавшись суматохой, сумеет спасти Брэндона и Филиппу Уоррик, а также и сам «Орион».
Когда же слуга, вернувшись, простерся в ногах Ванг Тоха, сердце Этана перевернулось, во рту пересохло, ибо капитан увидел в руках у раба скомканное шелковое покрывало, которое Чина набросила на свое лицо, когда покидала коралловый дом, и в котором была и на борту «Ориона». И тут ему мгновенно стало ясно то, что как-то ускользало прежде от его внимания: Ванг Тох приказал схватить Чину сразу же, как только узнал, что она на борту клипера.
Хотя Этан с удовольствием перерезал бы мандарину горло, если бы это давало ему хоть малейший шанс освободить Чину, капитан был вынужден все же смирить свою страсть, понимая, что в сложившейся обстановке ей пришлось бы поплатиться жизнью за такой поступок, тогда как, действуя по-другому, он мог еще рассчитывать на победу. Сдерживая гнев, бушевавший в его груди и буквально ослеплявший его, Этан бросил нож на пол.
– Ты поступил мудро, капитан Бладуил, – произнес торжествующе Ванг Тох и сделал знак слуге подобрать оружие.
«Ну и сволочь же ты! – произнес мысленно Этан. – Но ничего, конец твой уже предрешен, клянусь тебе в этом!»
С бесстрастным выражением лица, ничем не выдавшим затаенных его мыслей, он совершенно спокойно спросил, нельзя ли ему увидеть Чину. К его великому удивлению, мандарин тотчас же изъявил готовность удовлетворить эту просьбу.
Чину ввели в каюту двое вооруженных до зубов монголов. При виде Этана, живого и невредимого, в ее усталых, выражавших явный страх глазах отразилось испытанное ею огромное чувство облегчения. Она бросилась было к своему возлюбленному, однако один из охранников остановил ее твердой рукой. Этан напрягся, заметив, что Чина поморщилась, как от боли, но единственное, что ему оставалось делать, это сдержать естественный свой порыв кинуться на монгола. И поэтому он только спросил, сам не замечая, что снова перешел в разговоре с ней на «ты»:
– Они издевались над тобой? Она отрицательно покачала головой.
– Этан, скажи лучше, где Брэндон и Филиппа? Ты их видел?
– За них можешь не волноваться, – проговорил он торопливо, надеясь успокоить ее, но так, чтоб не выдать при этом, что детям в данный момент уже ничто не угрожает и что Ванг Тох таким образом лишился одного из своих козырей.
– Не бойся за меня, Этан, – произнесла Чина с исполненным достоинства спокойствием. – Я не намерена выполнять его требование – передать ему плантацию «Царево колесо» и вообще весь остров Бадаян, тем более что у него в заложниках мои брат и сестра. Ванг Тох искалечил своего дядю только за то, что тот не доставил меня вовремя на этот корабль, но он полагает, что сможет то же самое проделать и со мной, а это значит, что у него не все дома!
Едва приметное движение унизанной драгоценностями руки мандарина заставило охранников встать перед девушкой с угрожающем видом. Хотя Чина и замолчала в ответ на двусмысленное предостережение, лицо ее, когда она, подняв подбородок, посмотрела на жирного мандарина, выражало триумф.
Что бы ни случилось потом, она была довольна уже тем, что ее слова разгладили скорбные, напряженные складки вокруг рта Этана. Она понимала, что ей удалось несколько успокоить его в отношении себя и что чувство отчаяния и безнадежности, которое, возможно, испытывал он, уже не может теперь помешать ему взяться со всей присущей ему энергией за спасение Брэндона и Филиппы... и самого себя.
Делая вид, будто ей нет никакого дела до стоявших перед ней охранников, она обратила на Этана гордый взгляд своих глаз.
– Я думаю только о Брэндоне и Филиппе, Этан. Вполне возможно, что отец и впрямь оставил плантацию мне, но я совершенно уверена в том, что сделал он это лишь для того, чтобы я могла как-то присматривать за ней, пока Брэндон не достигнет совершеннолетия. А это значит, что я не представляю для Ванг Тоха особой ценности, хотя он пока и отказывается в это поверить. Между тем ему следовало бы знать, что плантацией «Царево колесо» управляли всегда исключительно мужчины из рода Уорриков.
– Все правильно, Чина. Нет необходимости продолжать. Мне и так уже ясно, – сказал Этан.
Чина заломила внезапно свои тонкие руки, выдав тем самым страх, который старалась так скрыть от него.
– Ты ведь поможешь им, Этан, не правда ли? Невзирая ни на что? – едва слышно прошептала она, и он, видя ее состояние, ощутил одновременно и ярость, и боль от сознания своего бессилия. Прекрасно понимая, что она просит его не тревожиться более о ней и думать только о Брэндоне и Филиппе, он вспыхнул от гнева. Черт ее побери, неужто до нее не доходит, что он не может разговаривать с ней на подобную тему, не рискуя окончательно обречь ее на ту участь, которую уготовил ей в своих планах Ванг Тох!
Этан молча покачал головой. Она бросила на него недоуменный взгляд, в котором сквозили душевная мука и ужас.
– Прошу тебя, Этан! Меня просто сводит с ума мысль о том, что с ними что-то может случиться!
– Клянусь именем Господа Бога, Чина, я сделаю для них все, что смогу, – заверил он девушку.
Этан увидел, как с ее лица спало напряженное выражение, и она по-прежнему стала выглядеть удивительно юной и несказанно прелестной. Он позволит ей поверить в то, во что хочется ей верить, так как главное, казалось ему, – это не дать ей упасть духом.
На этом вроде бы и можно было закончить разговор: они и так прекрасно поняли друг друга. Но когда Ванг Тох приказал охранникам увести девушку прочь, она, задержавшись на мгновение, произнесла ясным голосом:
– О, Этан, я совсем забыла. Раджид просил передать тебе, что огонь, начавшийся на носу во время нападения на судно, не смог нанести никакого вреда, так как был быстро потушен. Он полагает, что «Орион» сможет отплыть уже на рассвете.
Этан с вызовом посмотрел на Ванг Тоха.
– При условии, что ты позволишь уйти кораблю.
– Это возможно, – милостиво согласился мандарин, однако взгляд его глаз, холодных и непроницаемых, указывал на то, что мысли его витают где-то далеко.
Но где? Капитан по пути в другую каюту, куда вела его новая группа охранников, размышлял с надеждой о том, что мандарин обдумывал с сосредоточенным видом обращенную к нему, Этану, просьбу Чины перестать беспокоиться за нее и позаботиться о ее брате и сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133