Какая же судьба постигла этих бедных людей после того, как она отплыла на «Звезде Коулуна»? Может быть, Лидия Бройлз, давно грозившаяся бросить хозяев, уволилась наконец? Анна, как и задумал злокозненный Фрэдди, уже получила расчет? Если так, то где она работает теперь? Ведь без рекомендаций ей едва ли удастся найти новое место.
Натянув покрепче поводья Сераба, Чина попыталась убедить себя, что, принимая во внимание обстоятельства, вынудившие ее, по существу, бежать, она не должна чувствовать за собой никакой вины из-за того, что покинула их. И тут же сжала губы. Какой смысл сосредоточиваться на тех злоключениях, что претерпела она за последние дни своего пребывания в Англии? Как и некоторые другие события ее жизни, все это должно остаться в прошлом и быть начисто забыто.
Чина повернула на песчаную тропинку, ведшую к потухшему вулкану, который своей громадой защищал остров от муссонных штормов, бушевавших в этих местах дважды в год. Под сенью его располагалась идеальная тихая площадка, на которой разместились крытые соломой строения, где и производилась прославленная ткань. Сюда доставлялись шелковичные черви, перед тем как им наступал срок свить кокон. Сам же кокон после обработки его паром, убивающим сидящую в нем куколку, распутывался в нить, из которой и создавался великолепнейший, с волшебным блеском, знаменитый бадаянский шелк.
Омытые дождями непролазные джунгли, чуть не вплотную подступавшие к цехам, были пронизаны тяжелыми испарениями. Под кронами деревьев царил зеленоватый полумрак. Кричали самозабвенно птицы, жужжали насекомые. Цветущие миндальные деревья источали вокруг нежное благоухание, и Чина, вдыхая в себя их аромат, думала о том, что даже самые душистые розы в английских садах не идут ни в какое сравнение с этим сказочным запахом. Прямо перед ней возвышались горы, чьи острые вершины терялись в клубящихся облаках, а в просветах между ветвями лесных великанов над ее головой проглядывало пылавшее жаром голубое небо. Орхидеи опутывали своими стеблями змеевидные стволы лиановых деревьев, а понизу, на земле, паслись, нежно воркуя, дикие голуби, выбиравшие из богатой вулканической почвы соевые бобы.
Привязав Сераба возле первого же длинного одноэтажного строения, – а всего их было с полдюжины, – Чина подобрала юбки и вступила в теплый, влажный сумрак маленькой прихожей.
Она еще не забыла, что в помещении, где содержатся черви, необходимо соблюдать исключительную чистоту, так как иначе они могут заболеть и погибнуть, и потому сменила перед входом свои маленькие туфельки на пару деревянных башмаков. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она открыла внутреннюю дверь и шагнула в цех.
Здесь, перед бесконечными рядами ящиков, в которых находились подрастающие гусеницы и их состоящий в основном из тутовых листьев корм, несла свое безмолвное дежурство некая полная китаянка. В руке она держала роскошное перо, выдернутое из хвоста одного из павлинов украшавших собой дикую природу острова. Узкие черные глазки женщины были сконцентрированы на ящиках. Прогуливаясь туда и сюда между ними, она временами останавливалась, чтобы подтолкнуть кончиком пера какого-нибудь слишком уж медлительного червяка: чем больше ест гусеница, тем быстрее она растет и соответственно тем скорее начнет завивать себя в толстый белый кокон, состоящий из нитей сырого шелка.
– Наше божество довольно, очень довольно, – сказала она в ответ на приветствие Чины. – После смерти твоего почтенного отца мы много ночей подряд курили благовонные палочки. И наши молитвы были услышаны.
– Да, были услышаны, – отозвалась, как эхо, ее напарница, скаля зубы в улыбке. Пошарив в кармане широкого передника, она извлекла оттуда небольшой моток. – Ты видела когда-нибудь пряжу с таким ярким блеском, а?
С наслаждением перебирая нити в руках, Чина согласилась, что пряжа прекрасна, выше всяких похвал. Слова ее были встречены обеими женщинами одобрительным хихиканьем.
Проследовав затем в ткацкую, Чина махнула рукой Дарвину Стэпкайну, который, стоя среди работавших станков, осматривал ткани, стекавшие с них золотой полосой прямо в корзины. При виде нее лицо его расцвело, и он поспешил ей навстречу. Приблизившись к ней, молодой человек, изогнув бровь, выразил надежду, что ей не доставляет особых неудобств повышенная влажность воздуха, типичная для этого времени года.
– Само собой, – заверила его Чина.
Дарвин стоял в полном исступлении, глядя в ее улыбающееся лицо. С кремового цвета лентами в волосах и в жакете цвета слоновой кости, мягко спадавшем до колен, Чина выглядела свежей и очаровательной. Слегка косящие зеленые глаза и розовые щечки приятно отличали ее лицо от однообразных темных туземных физиономий девушек, которые он привык созерцать каждодневно.
– Со смерти вашего отца здесь мало что изменилось, – заметил он в ответ на один из вопросов Чины, немало уязвленный тем, что она, казалось, больше интересовалась процессом ткачества, чем разговором с ним. – Глупо было бы влезать сюда с какими-нибудь надуманными новшествами, не правда ли? Методы вашего отца, как показала практика, и в самом деле наилучшие.
– Я вижу, что всю рабочую силу здесь составляют одни китаянки, – заметила Чина, заглядывая поверх станков в соседнюю комнату, где девочки в возрасте от десяти до тринадцати лет деловито сматывали шелк с лежавших в корзинках проколотых коконов.
– О, мы стремимся не смешивать ни при каких обстоятельствах представителей различных национальных групп! – воскликнул Дарвин, которого, судя по всему, приводила в ужас сама мысль о том, что такое может случиться. – Благодаря прозорливости вашего прадедушки у нас вследствие этого не возникает никаких проблем. Правда, для меня так и остается загадкой, каким образом он догадался, что между малайцами-мусульманами И' китайцами-буддистами могут возникнуть трения. К счастью для нас, малайцев вполне устраивает их роль полевых рабочих, и они с удовольствием занимаются выращиванием тутовых деревьев и возделыванием сои. А китайцы, в свою очередь, преуспели в откармливании гусениц. Вы же знаете, это очень деликатный народ. – И добавил с усмешкой: – Довольно уравновешенный, хотя и в темпераменте ему не откажешь.
– Да, я помню все это, – произнесла Чина, с интересом оглядываясь вокруг. В комнате стояла по крайней мере дюжина станков, и за каждым сидела китаянка с лицом, полуприкрытым пестрым платком. Процесс ручного ткачества требовал предельного сосредоточения, и посему женщины поприветствовали Чину лишь коротким кивком голйиы, после чего снова склонились над своей работой.
– Малайские кампонги по-прежнему располагаются на противоположном берегу острова, – продолжал Дарвин, надеясь, что Чина не сразу повернет к нему голову и он сможет подольше полюбоваться ее точеным профилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Натянув покрепче поводья Сераба, Чина попыталась убедить себя, что, принимая во внимание обстоятельства, вынудившие ее, по существу, бежать, она не должна чувствовать за собой никакой вины из-за того, что покинула их. И тут же сжала губы. Какой смысл сосредоточиваться на тех злоключениях, что претерпела она за последние дни своего пребывания в Англии? Как и некоторые другие события ее жизни, все это должно остаться в прошлом и быть начисто забыто.
Чина повернула на песчаную тропинку, ведшую к потухшему вулкану, который своей громадой защищал остров от муссонных штормов, бушевавших в этих местах дважды в год. Под сенью его располагалась идеальная тихая площадка, на которой разместились крытые соломой строения, где и производилась прославленная ткань. Сюда доставлялись шелковичные черви, перед тем как им наступал срок свить кокон. Сам же кокон после обработки его паром, убивающим сидящую в нем куколку, распутывался в нить, из которой и создавался великолепнейший, с волшебным блеском, знаменитый бадаянский шелк.
Омытые дождями непролазные джунгли, чуть не вплотную подступавшие к цехам, были пронизаны тяжелыми испарениями. Под кронами деревьев царил зеленоватый полумрак. Кричали самозабвенно птицы, жужжали насекомые. Цветущие миндальные деревья источали вокруг нежное благоухание, и Чина, вдыхая в себя их аромат, думала о том, что даже самые душистые розы в английских садах не идут ни в какое сравнение с этим сказочным запахом. Прямо перед ней возвышались горы, чьи острые вершины терялись в клубящихся облаках, а в просветах между ветвями лесных великанов над ее головой проглядывало пылавшее жаром голубое небо. Орхидеи опутывали своими стеблями змеевидные стволы лиановых деревьев, а понизу, на земле, паслись, нежно воркуя, дикие голуби, выбиравшие из богатой вулканической почвы соевые бобы.
Привязав Сераба возле первого же длинного одноэтажного строения, – а всего их было с полдюжины, – Чина подобрала юбки и вступила в теплый, влажный сумрак маленькой прихожей.
Она еще не забыла, что в помещении, где содержатся черви, необходимо соблюдать исключительную чистоту, так как иначе они могут заболеть и погибнуть, и потому сменила перед входом свои маленькие туфельки на пару деревянных башмаков. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она открыла внутреннюю дверь и шагнула в цех.
Здесь, перед бесконечными рядами ящиков, в которых находились подрастающие гусеницы и их состоящий в основном из тутовых листьев корм, несла свое безмолвное дежурство некая полная китаянка. В руке она держала роскошное перо, выдернутое из хвоста одного из павлинов украшавших собой дикую природу острова. Узкие черные глазки женщины были сконцентрированы на ящиках. Прогуливаясь туда и сюда между ними, она временами останавливалась, чтобы подтолкнуть кончиком пера какого-нибудь слишком уж медлительного червяка: чем больше ест гусеница, тем быстрее она растет и соответственно тем скорее начнет завивать себя в толстый белый кокон, состоящий из нитей сырого шелка.
– Наше божество довольно, очень довольно, – сказала она в ответ на приветствие Чины. – После смерти твоего почтенного отца мы много ночей подряд курили благовонные палочки. И наши молитвы были услышаны.
– Да, были услышаны, – отозвалась, как эхо, ее напарница, скаля зубы в улыбке. Пошарив в кармане широкого передника, она извлекла оттуда небольшой моток. – Ты видела когда-нибудь пряжу с таким ярким блеском, а?
С наслаждением перебирая нити в руках, Чина согласилась, что пряжа прекрасна, выше всяких похвал. Слова ее были встречены обеими женщинами одобрительным хихиканьем.
Проследовав затем в ткацкую, Чина махнула рукой Дарвину Стэпкайну, который, стоя среди работавших станков, осматривал ткани, стекавшие с них золотой полосой прямо в корзины. При виде нее лицо его расцвело, и он поспешил ей навстречу. Приблизившись к ней, молодой человек, изогнув бровь, выразил надежду, что ей не доставляет особых неудобств повышенная влажность воздуха, типичная для этого времени года.
– Само собой, – заверила его Чина.
Дарвин стоял в полном исступлении, глядя в ее улыбающееся лицо. С кремового цвета лентами в волосах и в жакете цвета слоновой кости, мягко спадавшем до колен, Чина выглядела свежей и очаровательной. Слегка косящие зеленые глаза и розовые щечки приятно отличали ее лицо от однообразных темных туземных физиономий девушек, которые он привык созерцать каждодневно.
– Со смерти вашего отца здесь мало что изменилось, – заметил он в ответ на один из вопросов Чины, немало уязвленный тем, что она, казалось, больше интересовалась процессом ткачества, чем разговором с ним. – Глупо было бы влезать сюда с какими-нибудь надуманными новшествами, не правда ли? Методы вашего отца, как показала практика, и в самом деле наилучшие.
– Я вижу, что всю рабочую силу здесь составляют одни китаянки, – заметила Чина, заглядывая поверх станков в соседнюю комнату, где девочки в возрасте от десяти до тринадцати лет деловито сматывали шелк с лежавших в корзинках проколотых коконов.
– О, мы стремимся не смешивать ни при каких обстоятельствах представителей различных национальных групп! – воскликнул Дарвин, которого, судя по всему, приводила в ужас сама мысль о том, что такое может случиться. – Благодаря прозорливости вашего прадедушки у нас вследствие этого не возникает никаких проблем. Правда, для меня так и остается загадкой, каким образом он догадался, что между малайцами-мусульманами И' китайцами-буддистами могут возникнуть трения. К счастью для нас, малайцев вполне устраивает их роль полевых рабочих, и они с удовольствием занимаются выращиванием тутовых деревьев и возделыванием сои. А китайцы, в свою очередь, преуспели в откармливании гусениц. Вы же знаете, это очень деликатный народ. – И добавил с усмешкой: – Довольно уравновешенный, хотя и в темпераменте ему не откажешь.
– Да, я помню все это, – произнесла Чина, с интересом оглядываясь вокруг. В комнате стояла по крайней мере дюжина станков, и за каждым сидела китаянка с лицом, полуприкрытым пестрым платком. Процесс ручного ткачества требовал предельного сосредоточения, и посему женщины поприветствовали Чину лишь коротким кивком голйиы, после чего снова склонились над своей работой.
– Малайские кампонги по-прежнему располагаются на противоположном берегу острова, – продолжал Дарвин, надеясь, что Чина не сразу повернет к нему голову и он сможет подольше полюбоваться ее точеным профилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133