Поскольку в таком случае ты сказал бы мне, когда я принес голову. Тогда с кем ты разговаривал?
Гильф прятал глаза.
– Поначалу я решил, что с ней. Но голос, который я слышал, раздавался в доме. А когда говорила она, голос звучал снаружи, за нее непонятным образом говорил дождь. Вдобавок голоса были разные. Ладно, если ты разговаривал не с мертвой старухой, то с кем?
Гильф убежал прочь прежде, чем я закончил последнюю фразу. Я немного побранился вслух, обзывая его глупым упрямым псом и прочими обидными словами, а когда наконец я умолк, кто-то испуганно проскулил:
– Со мной.
Я схватился за Мечедробитель, но поблизости никого не было.
– У вас замечательная мускулатура, – сказал новый голос. – Вы много тренируетесь?
Я кивнул, продолжая оглядываться по сторонам и никого не видя.
– Я тоже. Я могу показать вам дерево, которое горит, даже когда влажное. Хотите?
Я пытался определить, женский или мужской голос я слышу; но он мог принадлежать как женщине, так и мужчине, а иногда, из-за странных модуляций, казался и вовсе нечеловеческим.
– Да, такое дерево нам бы пригодилось. Пожалуйста, покажи мне, где оно растет.
– Всего на расстоянии броска мяча от вас. – В тихом голосе послышались раздраженные нотки, словно в голосе усталого маленького ребенка. – Как вы думаете, мы сможем обсохнуть у костра?
– Конечно, – сказал я. – Я надену сапоги, а оружие и одежду оставлю здесь, хорошо?
Ответа не последовало, поэтому я сказал:
– Слушай, я не настаиваю, но, может, ты скажешь мне, о чем вы с Гильфом говорили в доме?
– Я ему не нравлюсь.
Я натягивал сапоги. Это дело вообще не из легких, а когда у человека и ноги, и сапоги мокрые, оно превращается в настоящую пытку. С трудом натянув сапог на левую ногу, я сказал:
– Прискорбно слышать.
– А какие чувства испытываете вы? Я имею в виду, ко мне.
Журчащий, протяжный, мяукающий голос временами напоминал голос чайки. Он мне не очень нравился, но я полагал, что скоро к нему привыкну. К тому же незримый собеседник обещал показать мне дерево, поэтому я сказал:
– Самые дружелюбные. Если ты прав и дерево, о котором ты говоришь, действительно загорится, я стану твоим другом по гроб жизни, коли хочешь.
– Вы серьезно? – Теперь голос звучал ближе.
– Абсолютно. – Я натягивал второй сапог.
– Вы были очень добры к ведьме, но в отличие от нее я живой.
– Я только потом понял, что она мертвая, – сказал я. – И я не знал, что она ведьма. Мы с Гильфом решили, что она живая, поскольку к дому вела утоптанная тропинка.
– О, иногда она поднимается и выходит.
У меня отвисла челюсть, и он рассмеялся при виде моей реакции. Странным, неприятным смехом, похожего на который мне ни разу не доводилось слышать прежде.
Когда я поднялся на ноги, он сказал:
– Дерево называется смолистой сосной. Вы не шутили? Насчет дружбы? Вам придется сначала настругать стружек. Я же не говорил, что вам не придется делать этого.
– Без проблем.
– А насчет дружбы вы серьезно? – спросил он.
– Конечно, – сказал я. – Мы с тобой друзья навеки.
– Мне нужен новый хозяин, а иметь хозяином рыцаря, наверное, здорово. Но я вижу у вас лук. Что, тетива промокла?
– Тетива лежит у меня вот здесь. – Я поднял и показал кожаный мешочек. – Наверное, она еще довольно сухая, но я не намерен вытаскивать ее и проверять.
– Я вам не понравлюсь.
– Ты уже мне нравишься. Честное слово.
– Ага, в качестве пищи. Возможно, вы ненавидите нас. Многие люди ненавидят, и ваш пес тоже.
Я попытался вспомнить, кого же я действительно ненавижу. Когда я валялся в форпике «Западного купца», я поначалу ненавидел крыс, но потом вдруг понял, что это глупо. Они же просто животные. Да, я пытался убивать их, так как они несколько раз кусали меня во сне. Но ненавидеть крыс не имело никакого смысла, и потому я перестал. Наконец я сказал:
– Я стараюсь не ненавидеть никого, даже крыс.
– Я не крыса.
– Я и не говорил, что ты крыса.
Ветки куста справа от меня легко дрогнули, просыпав несколько дождевых капель на землю. Увидев это, я заключил, что имею дело с существом незначительных размеров. В известном смысле я оказался прав. Но с другой стороны, ошибался.
– Ты невидим? – спросил я.
– Только по ночам. Следуйте за мной.
– Я тебя не вижу.
– Идите на звук голоса.
Собравшись с силами, я покинул лужайку, на которой рассчитывал развести костер, и потопал по мокрому лесу. Мне казалось, я вот-вот обращусь в ледяную статую.
– Сюда.
Тут я в первый раз увидел его (на самом деле – во второй). На поваленном дереве я заметил черную тень, которая исчезла, прежде чем я успел присмотреться получше.
– Вот здесь. Видите маленькое деревцо?
– Вроде, да, – сказал я.
– Отломите ветку и понюхайте. Запомните запах. Вы испачкаете руки в смоле, и они станут липкими.
У меня в мешочке, вместе с тетивой, лежал маленький ножик, которым я обстругивал свой лук. Отломив ветку, я вытащил ножик и срезал с нее восемь-десять тонких отростков.
– Видите, как сочится смола на срезе?
– Конечно, – сказал я. – Дерево будет гореть?
– Да. И хвоя тоже.
Я отнес охапку веток назад на лужайку, где остались мое оружие и одежда, и принялся строгать, покуда у меня под ногами не выросла большая куча стружек и сосновых иголок, пропитанных смолой. К тому времени когда я закончил, мой нож стал совсем черным. И руки тоже.
– Мне тоже не нравится, – произнес тихий голос, – но вообще-то цвет хороший.
– У смолы, ты имеешь в виду? Она только кажется черной, поскольку к ней прилипает грязь.
Я пытался оттереть смолу с ладоней мокрыми листьями, но безуспешно.
– Черный цвет – самый яркий и самый лучший. Самый выразительный.
– Ладно, – сказал я, – если все это загорится, я буду в восторге, независимо от цвета.
Я оставил свои испачканные руки в покое и достал кремень с огнивом. Как только я высек первый сноп искр, раздалось шипение и стружки мгновенно занялись желтым пламенем.
– Видите?
– Ну еще бы. – Я подбирал с земли ветки и бросал в костер. – Знаешь, ты действительно славный кот.
– Вы меня видели?
– Да, когда ты рванул на чердак. Ведь это был ты.
– Вы не ненавидите нас? Многие люди ненавидят.
Кот выпрыгнул из высокой густой травы на дальней стороне лужайки. По сравнению с человеком он казался страшно маленьким, но он был самым огромным котом из всех, каких мне доводилось видеть в жизни.
– Ты мне нравишься, – сказал я. – Я хотел бы приласкать тебя. Ну, когда отчищу руки от грязи.
– Вы ведь можете вылизать их, разве нет? – Он говорил без особой уверенности, но явно хотел, чтобы я попробовал это сделать. – Между прочим, меня зовут Мани.
– А я сэр Эйбел Благородное Сердце, – сказал я. – Рад познакомиться с тобой, Мани.
К тому времени когда костер разгорелся вовсю, Мани терся о мои ноги.
Глава 47
ДОБРЫЙ МАСТЕР КРОЛ
– Кролики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Гильф прятал глаза.
– Поначалу я решил, что с ней. Но голос, который я слышал, раздавался в доме. А когда говорила она, голос звучал снаружи, за нее непонятным образом говорил дождь. Вдобавок голоса были разные. Ладно, если ты разговаривал не с мертвой старухой, то с кем?
Гильф убежал прочь прежде, чем я закончил последнюю фразу. Я немного побранился вслух, обзывая его глупым упрямым псом и прочими обидными словами, а когда наконец я умолк, кто-то испуганно проскулил:
– Со мной.
Я схватился за Мечедробитель, но поблизости никого не было.
– У вас замечательная мускулатура, – сказал новый голос. – Вы много тренируетесь?
Я кивнул, продолжая оглядываться по сторонам и никого не видя.
– Я тоже. Я могу показать вам дерево, которое горит, даже когда влажное. Хотите?
Я пытался определить, женский или мужской голос я слышу; но он мог принадлежать как женщине, так и мужчине, а иногда, из-за странных модуляций, казался и вовсе нечеловеческим.
– Да, такое дерево нам бы пригодилось. Пожалуйста, покажи мне, где оно растет.
– Всего на расстоянии броска мяча от вас. – В тихом голосе послышались раздраженные нотки, словно в голосе усталого маленького ребенка. – Как вы думаете, мы сможем обсохнуть у костра?
– Конечно, – сказал я. – Я надену сапоги, а оружие и одежду оставлю здесь, хорошо?
Ответа не последовало, поэтому я сказал:
– Слушай, я не настаиваю, но, может, ты скажешь мне, о чем вы с Гильфом говорили в доме?
– Я ему не нравлюсь.
Я натягивал сапоги. Это дело вообще не из легких, а когда у человека и ноги, и сапоги мокрые, оно превращается в настоящую пытку. С трудом натянув сапог на левую ногу, я сказал:
– Прискорбно слышать.
– А какие чувства испытываете вы? Я имею в виду, ко мне.
Журчащий, протяжный, мяукающий голос временами напоминал голос чайки. Он мне не очень нравился, но я полагал, что скоро к нему привыкну. К тому же незримый собеседник обещал показать мне дерево, поэтому я сказал:
– Самые дружелюбные. Если ты прав и дерево, о котором ты говоришь, действительно загорится, я стану твоим другом по гроб жизни, коли хочешь.
– Вы серьезно? – Теперь голос звучал ближе.
– Абсолютно. – Я натягивал второй сапог.
– Вы были очень добры к ведьме, но в отличие от нее я живой.
– Я только потом понял, что она мертвая, – сказал я. – И я не знал, что она ведьма. Мы с Гильфом решили, что она живая, поскольку к дому вела утоптанная тропинка.
– О, иногда она поднимается и выходит.
У меня отвисла челюсть, и он рассмеялся при виде моей реакции. Странным, неприятным смехом, похожего на который мне ни разу не доводилось слышать прежде.
Когда я поднялся на ноги, он сказал:
– Дерево называется смолистой сосной. Вы не шутили? Насчет дружбы? Вам придется сначала настругать стружек. Я же не говорил, что вам не придется делать этого.
– Без проблем.
– А насчет дружбы вы серьезно? – спросил он.
– Конечно, – сказал я. – Мы с тобой друзья навеки.
– Мне нужен новый хозяин, а иметь хозяином рыцаря, наверное, здорово. Но я вижу у вас лук. Что, тетива промокла?
– Тетива лежит у меня вот здесь. – Я поднял и показал кожаный мешочек. – Наверное, она еще довольно сухая, но я не намерен вытаскивать ее и проверять.
– Я вам не понравлюсь.
– Ты уже мне нравишься. Честное слово.
– Ага, в качестве пищи. Возможно, вы ненавидите нас. Многие люди ненавидят, и ваш пес тоже.
Я попытался вспомнить, кого же я действительно ненавижу. Когда я валялся в форпике «Западного купца», я поначалу ненавидел крыс, но потом вдруг понял, что это глупо. Они же просто животные. Да, я пытался убивать их, так как они несколько раз кусали меня во сне. Но ненавидеть крыс не имело никакого смысла, и потому я перестал. Наконец я сказал:
– Я стараюсь не ненавидеть никого, даже крыс.
– Я не крыса.
– Я и не говорил, что ты крыса.
Ветки куста справа от меня легко дрогнули, просыпав несколько дождевых капель на землю. Увидев это, я заключил, что имею дело с существом незначительных размеров. В известном смысле я оказался прав. Но с другой стороны, ошибался.
– Ты невидим? – спросил я.
– Только по ночам. Следуйте за мной.
– Я тебя не вижу.
– Идите на звук голоса.
Собравшись с силами, я покинул лужайку, на которой рассчитывал развести костер, и потопал по мокрому лесу. Мне казалось, я вот-вот обращусь в ледяную статую.
– Сюда.
Тут я в первый раз увидел его (на самом деле – во второй). На поваленном дереве я заметил черную тень, которая исчезла, прежде чем я успел присмотреться получше.
– Вот здесь. Видите маленькое деревцо?
– Вроде, да, – сказал я.
– Отломите ветку и понюхайте. Запомните запах. Вы испачкаете руки в смоле, и они станут липкими.
У меня в мешочке, вместе с тетивой, лежал маленький ножик, которым я обстругивал свой лук. Отломив ветку, я вытащил ножик и срезал с нее восемь-десять тонких отростков.
– Видите, как сочится смола на срезе?
– Конечно, – сказал я. – Дерево будет гореть?
– Да. И хвоя тоже.
Я отнес охапку веток назад на лужайку, где остались мое оружие и одежда, и принялся строгать, покуда у меня под ногами не выросла большая куча стружек и сосновых иголок, пропитанных смолой. К тому времени когда я закончил, мой нож стал совсем черным. И руки тоже.
– Мне тоже не нравится, – произнес тихий голос, – но вообще-то цвет хороший.
– У смолы, ты имеешь в виду? Она только кажется черной, поскольку к ней прилипает грязь.
Я пытался оттереть смолу с ладоней мокрыми листьями, но безуспешно.
– Черный цвет – самый яркий и самый лучший. Самый выразительный.
– Ладно, – сказал я, – если все это загорится, я буду в восторге, независимо от цвета.
Я оставил свои испачканные руки в покое и достал кремень с огнивом. Как только я высек первый сноп искр, раздалось шипение и стружки мгновенно занялись желтым пламенем.
– Видите?
– Ну еще бы. – Я подбирал с земли ветки и бросал в костер. – Знаешь, ты действительно славный кот.
– Вы меня видели?
– Да, когда ты рванул на чердак. Ведь это был ты.
– Вы не ненавидите нас? Многие люди ненавидят.
Кот выпрыгнул из высокой густой травы на дальней стороне лужайки. По сравнению с человеком он казался страшно маленьким, но он был самым огромным котом из всех, каких мне доводилось видеть в жизни.
– Ты мне нравишься, – сказал я. – Я хотел бы приласкать тебя. Ну, когда отчищу руки от грязи.
– Вы ведь можете вылизать их, разве нет? – Он говорил без особой уверенности, но явно хотел, чтобы я попробовал это сделать. – Между прочим, меня зовут Мани.
– А я сэр Эйбел Благородное Сердце, – сказал я. – Рад познакомиться с тобой, Мани.
К тому времени когда костер разгорелся вовсю, Мани терся о мои ноги.
Глава 47
ДОБРЫЙ МАСТЕР КРОЛ
– Кролики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132