Я видел Митгартр и людей, живущих своей жизнью там, наверху, примерно так, как видишь на экране всю жизнь героя кинофильма. (На самом деле это не очень похоже на кинофильм, поскольку здесь все дольше и подробнее, и ты все время теряешь из виду одного персонажа и переключаешь внимание на другого – ну, ты меня понимаешь.) То есть мы покинули пределы Эльфриса. Да, подножие башни находилось в Эльфрисе, но вершина в Митгартре – так же, как наши звезды и луна в действительности находились в Скае.
То есть моя догадка оказалась верной, и если что-нибудь могло прогнать от меня сон, то лишь подобные мысли. Но и они не помогли. Довольно скоро я уснул. Я ничего не мог поделать.
Луна поднималась вверх по Чаше Ская и становилась все ярче и ярче, но лунный свет не разбудил меня. Меня разбудил Гарсег. Он прилетел, оглушительно хлопая крыльями, похожий на огромного летающего динозавра величиной с самолет, если не больше. Могучие крылья с ураганным ревом гнали волны воздуха, и я проснулся, вздрогнув всем телом. Все еще сокращаясь до обычных своих размеров, Гарсег сказал:
– Это может убить их. – Он указал на Баки и Ури. – Вы знаете?
Я зевнул и сказал:
– Ну да. Только меня это не особо волнует. Наверное, должно волновать, но не волнует.
– Они слушались вас?
– Под конец мне приходилось тащить их волоком, и пару раз я отшлепал обеих. Мне не хотелось, но я таки отшлепал. Я старался не причинять им сильной боли.
Гарсег, уже принявший свое обличье, кивнул:
– Они знают, что могут умереть.
– Я так не думаю, – сказал я. – А думаю я, что просто Сетр запретил им подниматься сюда и они по-прежнему не могут нарушить его волю, даже при желании. Он заколдовал их, заклял – называй, как угодно.
Гарсег улыбнулся:
– Зачем Сетру это надо? Вы знаете?
– Думаю, да, – сказал я. – У тебя была возможность отдохнуть?
– Я отдохнул гораздо лучше вас, я уверен.
– Тогда посторожи нас. Разбуди меня на рассвете.
– На восходе солнца?
Он проверял, знаю ли я, где нахожусь, но меня это не волновало.
– Без разницы, – сказал я и снова уснул.
Когда я пробудился, дело уже шло к полудню. Поначалу я решил, что Гарсег нас бросил, но, поплескавшись в ручье, увидел его (похожего на призрака), сидящего в густой тени под деревом. Я подошел и сел рядом, не зная толком, следует ли мне разозлиться на него за то, что он не разбудил меня вовремя.
– Это дуриан. – Он показал мне странного вида фрукт. – Хотите попробовать?
Я сказал «конечно» и взял фрукт, а Гарсег сорвал с ветки еще один.
– Запах у него неприятный, – сказал он, – но мякоть полезная и вкусная.
Кожуру плода усеивали острые колючки, и я не мог его очистить.
– Вы не нашли никакого оружия по пути?
– Нет, – сказал я. – Все оружие находится внизу, в хранилище. Так сказала Ури. Кстати, почему ты не разбудил меня на рассвете? Ты же обещал.
– Я не обещал. – Гарсег очищал свой дуриан. – Вы попросили, чтобы я разбудил вас на рассвете. Я спросил, имеете ли вы в виду восход солнца. Вы ответили утвердительно и сразу заснули. Вам снились сны?
Я кивнул.
– Как ты очищаешь эту штуковину?
– Здесь хорошее место для сновидений. Возможно, самое лучшее. И что же вам приснилось?
– У меня были кольчуга и шлем, щит и меч. – Я уже с трудом вспоминал свой сон. – Я спускался на коне с неба, словно лунный всадник. Мне кажется, я пришел установить справедливость на земле, только земля поглотила меня. Что это значит?
– Понятия не имею. Возможно, ничего.
– Ты знаешь. Ты все знаешь о таких вещах.
Он потряс головой:
– Нет. И я не хочу тревожить вас своими предположениями.
– Как не хотел разбудить нас на рассвете. Можно куснуть от твоего?
Гарсег отдал мне свой дуриан. Я обнюхал плод, как сделал бы Гильф, и тот вонял. Однако запах напоминал острый аромат вонючего сыра, а я люблю вонючий сыр.
Я откусил кусок.
– Вкусно. Ты прав.
– Вы убедитесь, что я почти всегда прав. Что вас разбудило?
Я вернул Гарсегу дуриан.
– Солнечный свет, бьющий в глаза.
– Насколько я понимаю, он не побеспокоил ваших рабов.
– Они не рабы. Да, пока не побеспокоил, судя по всему.
– Думаю, мы узнаем, когда побеспокоит.
Я поискал взглядом Баки и Ури и увидел, что они правильно выбрали место для ночлега. Большой цветущий куст загораживал их от солнца.
– Ты и вправду думаешь, что они умрут? – спросил я.
– Могут.
С минуту Гарсег молчал, задумчиво теребя бороду, а я пытался ногтями содрать кожуру с дуриана. Наконец он сказал:
– Прежде чем это случится – или не случится, – я должен много чего объяснить вам. Позвольте мне хотя бы начать. Первое: я дал вам выспаться, поскольку вам предстоит сражаться с Кулили. Я знаю, вы бы стали сражаться, даже будучи смертельно усталым. Но тогда вы погибли бы, а ваша смерть не принесла бы мне никакой пользы.
– Хочется верить, что я одержу верх в любом случае.
– Возможно, но я не могу рисковать без необходимости.
Он подождал, не стану ли я возражать, но я промолчал.
– Второе: я солгал вам. Я сказал, что не знаю, какой клятвой можно связать эльфа.
Я взглянул на Гарсега:
– И какой же?
– Эльфы намертво скрепляют свое слово, когда клянутся своими древними небесными богами.
Тут у меня возникло странное ощущение, что над нами проплывает летучий замок. Я посмотрел вверх, но увидел лишь бескрайнее голубое небо с несколькими большими кучевыми облаками.
– Ты имеешь в виду обитателей Ская, оверкинов?
– Да, – ответил Гарсег. – И нет.
– Не понимаю.
Он кивнул с таким видом, словно знал это и без меня.
– Ничего удивительного. Древние эльфийские боги действительно являлись небожителями для эльфов. То есть существами, населяющими небо Эльфриса.
– Ты имеешь в виду?.. Погоди минутку.
– С удовольствием.
– Ты говоришь о… о Бертольде Храбром или о Керле? О парнях на корабле? О таких вот людях?
Гарсег кивнул.
– Иными словами, я тоже бог. Бред какой-то!
– Не для себя, но для эльфов. Если они поклянутся вашим именем, свяжут себя клятвой.
– Но я не бог!
– У вас есть пес. – Гарсег улыбнулся. – Я разговаривал с ним. Он отличается от эльфов лишь тем, что никогда не восставал против вас, но больше ничем.
Последние слова заставили меня подумать о Гильфе, который следовал за мной от самого брода через реку, приплыл к кораблю и скрывался там, умирая от голода.
– Наверное, ты прав, – сказал я, – но иногда он меня пугает.
– Теперь эльфы поклоняются мне. – Гарсег снова улыбнулся. – Многие поклоняются сейчас, и все будут поклоняться в будущем. И они много раз нагоняли на меня страх.
Я поразмыслил и над этими словами тоже. Такого рода высказывания, подумалось мне, кажутся многозначительными, но на самом деле не имеют никакого смысла. Через минуту меня осенило, и я сказал:
– Оверкины бессмертны, Гарсег. Время у них течет быстрее, чем у нас, – так говорил Бертольд Храбрый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
То есть моя догадка оказалась верной, и если что-нибудь могло прогнать от меня сон, то лишь подобные мысли. Но и они не помогли. Довольно скоро я уснул. Я ничего не мог поделать.
Луна поднималась вверх по Чаше Ская и становилась все ярче и ярче, но лунный свет не разбудил меня. Меня разбудил Гарсег. Он прилетел, оглушительно хлопая крыльями, похожий на огромного летающего динозавра величиной с самолет, если не больше. Могучие крылья с ураганным ревом гнали волны воздуха, и я проснулся, вздрогнув всем телом. Все еще сокращаясь до обычных своих размеров, Гарсег сказал:
– Это может убить их. – Он указал на Баки и Ури. – Вы знаете?
Я зевнул и сказал:
– Ну да. Только меня это не особо волнует. Наверное, должно волновать, но не волнует.
– Они слушались вас?
– Под конец мне приходилось тащить их волоком, и пару раз я отшлепал обеих. Мне не хотелось, но я таки отшлепал. Я старался не причинять им сильной боли.
Гарсег, уже принявший свое обличье, кивнул:
– Они знают, что могут умереть.
– Я так не думаю, – сказал я. – А думаю я, что просто Сетр запретил им подниматься сюда и они по-прежнему не могут нарушить его волю, даже при желании. Он заколдовал их, заклял – называй, как угодно.
Гарсег улыбнулся:
– Зачем Сетру это надо? Вы знаете?
– Думаю, да, – сказал я. – У тебя была возможность отдохнуть?
– Я отдохнул гораздо лучше вас, я уверен.
– Тогда посторожи нас. Разбуди меня на рассвете.
– На восходе солнца?
Он проверял, знаю ли я, где нахожусь, но меня это не волновало.
– Без разницы, – сказал я и снова уснул.
Когда я пробудился, дело уже шло к полудню. Поначалу я решил, что Гарсег нас бросил, но, поплескавшись в ручье, увидел его (похожего на призрака), сидящего в густой тени под деревом. Я подошел и сел рядом, не зная толком, следует ли мне разозлиться на него за то, что он не разбудил меня вовремя.
– Это дуриан. – Он показал мне странного вида фрукт. – Хотите попробовать?
Я сказал «конечно» и взял фрукт, а Гарсег сорвал с ветки еще один.
– Запах у него неприятный, – сказал он, – но мякоть полезная и вкусная.
Кожуру плода усеивали острые колючки, и я не мог его очистить.
– Вы не нашли никакого оружия по пути?
– Нет, – сказал я. – Все оружие находится внизу, в хранилище. Так сказала Ури. Кстати, почему ты не разбудил меня на рассвете? Ты же обещал.
– Я не обещал. – Гарсег очищал свой дуриан. – Вы попросили, чтобы я разбудил вас на рассвете. Я спросил, имеете ли вы в виду восход солнца. Вы ответили утвердительно и сразу заснули. Вам снились сны?
Я кивнул.
– Как ты очищаешь эту штуковину?
– Здесь хорошее место для сновидений. Возможно, самое лучшее. И что же вам приснилось?
– У меня были кольчуга и шлем, щит и меч. – Я уже с трудом вспоминал свой сон. – Я спускался на коне с неба, словно лунный всадник. Мне кажется, я пришел установить справедливость на земле, только земля поглотила меня. Что это значит?
– Понятия не имею. Возможно, ничего.
– Ты знаешь. Ты все знаешь о таких вещах.
Он потряс головой:
– Нет. И я не хочу тревожить вас своими предположениями.
– Как не хотел разбудить нас на рассвете. Можно куснуть от твоего?
Гарсег отдал мне свой дуриан. Я обнюхал плод, как сделал бы Гильф, и тот вонял. Однако запах напоминал острый аромат вонючего сыра, а я люблю вонючий сыр.
Я откусил кусок.
– Вкусно. Ты прав.
– Вы убедитесь, что я почти всегда прав. Что вас разбудило?
Я вернул Гарсегу дуриан.
– Солнечный свет, бьющий в глаза.
– Насколько я понимаю, он не побеспокоил ваших рабов.
– Они не рабы. Да, пока не побеспокоил, судя по всему.
– Думаю, мы узнаем, когда побеспокоит.
Я поискал взглядом Баки и Ури и увидел, что они правильно выбрали место для ночлега. Большой цветущий куст загораживал их от солнца.
– Ты и вправду думаешь, что они умрут? – спросил я.
– Могут.
С минуту Гарсег молчал, задумчиво теребя бороду, а я пытался ногтями содрать кожуру с дуриана. Наконец он сказал:
– Прежде чем это случится – или не случится, – я должен много чего объяснить вам. Позвольте мне хотя бы начать. Первое: я дал вам выспаться, поскольку вам предстоит сражаться с Кулили. Я знаю, вы бы стали сражаться, даже будучи смертельно усталым. Но тогда вы погибли бы, а ваша смерть не принесла бы мне никакой пользы.
– Хочется верить, что я одержу верх в любом случае.
– Возможно, но я не могу рисковать без необходимости.
Он подождал, не стану ли я возражать, но я промолчал.
– Второе: я солгал вам. Я сказал, что не знаю, какой клятвой можно связать эльфа.
Я взглянул на Гарсега:
– И какой же?
– Эльфы намертво скрепляют свое слово, когда клянутся своими древними небесными богами.
Тут у меня возникло странное ощущение, что над нами проплывает летучий замок. Я посмотрел вверх, но увидел лишь бескрайнее голубое небо с несколькими большими кучевыми облаками.
– Ты имеешь в виду обитателей Ская, оверкинов?
– Да, – ответил Гарсег. – И нет.
– Не понимаю.
Он кивнул с таким видом, словно знал это и без меня.
– Ничего удивительного. Древние эльфийские боги действительно являлись небожителями для эльфов. То есть существами, населяющими небо Эльфриса.
– Ты имеешь в виду?.. Погоди минутку.
– С удовольствием.
– Ты говоришь о… о Бертольде Храбром или о Керле? О парнях на корабле? О таких вот людях?
Гарсег кивнул.
– Иными словами, я тоже бог. Бред какой-то!
– Не для себя, но для эльфов. Если они поклянутся вашим именем, свяжут себя клятвой.
– Но я не бог!
– У вас есть пес. – Гарсег улыбнулся. – Я разговаривал с ним. Он отличается от эльфов лишь тем, что никогда не восставал против вас, но больше ничем.
Последние слова заставили меня подумать о Гильфе, который следовал за мной от самого брода через реку, приплыл к кораблю и скрывался там, умирая от голода.
– Наверное, ты прав, – сказал я, – но иногда он меня пугает.
– Теперь эльфы поклоняются мне. – Гарсег снова улыбнулся. – Многие поклоняются сейчас, и все будут поклоняться в будущем. И они много раз нагоняли на меня страх.
Я поразмыслил и над этими словами тоже. Такого рода высказывания, подумалось мне, кажутся многозначительными, но на самом деле не имеют никакого смысла. Через минуту меня осенило, и я сказал:
– Оверкины бессмертны, Гарсег. Время у них течет быстрее, чем у нас, – так говорил Бертольд Храбрый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132