— Ты идешь?
— Чуть погодя. — Сирокко посмотрела, как он уходит, затем села на массивном ящике с соломой, что заменял им постель. Отбросив назад густую массу седых волос, она потянулась и выглянула в окно, противоположное тому, у которого стоял Крис.
Там была Габи. Она сидела на ветви дерева на одном уровне с колокольней — всего метрах в пятнадцати от Сирокко.
— Ну как, неплохо? — поинтересовалась Габи.
— Ага. — Поняв, что Габи, может статься, уже давно там сидит, Сирокко не испытала ни смущения, ни негодования.
— Ты с ним поосторожнее. Он в великой опасности.
— Что я могу сделать?
— Я тоже многого не знаю. — Габи заметно погрустнела, затем встряхнулась. — Значит так, — сказала она. — Во-первых, он отец обоих детей. Он тоже может это узнать, потому что Робин уже в этом не сомневается.
— Крис?
— Да. Сама увидишь. По Искре очень заметно. Да и по мальчику тоже.
— По мальчику? По какому еще мальчику?
— Во-вторых, — ухмыляясь, продолжила Габи, — не придуши девчонку. Она тебя до белого каления доведет, но ты сдержись. Есть смысл.
— Габи, я... — Тут Сирокко охнула, когда Габи прыгнула с ветви прямо в бассейн. Она еще раз успела ее заметить — Габи летела, устремив руки вниз, вытянув пальцы ног — а затем листва поглотила видение.
Сирокко долго прислушивалась, но всплеска так и не последовало.
ЭПИЗОД III
Титаниды готовили трапезу. По их радостному пению Робин заключила, что они не замечают вокруг себя людских трений. И ошиблась. Титаниды не хуже самой Робин сознавали происходящее, но также понимали, что они не в силах что-либо с этим поделать. Тогда они применили ту тактику, что уже почти столетие практически не давала сбоев. А именно — оставили дела людей самим людям.
Робин успела забыть, какими восхитительными могут быть титанидские блюда. Вскоре после ее возвращением в Ковен, перед самым рождением Искры, Робин растолстела на двадцать кило сверх своего обычного веса. Жестокая диета помогла согнать эти двадцать кило и держаться в форме еще лет двенадцать.
А потом, в какой-то момент, Робин потеряла интерес к еде. Пять лет не было проблемы в том, чтобы поддерживать фигуру. Тогда ей приходилось напоминать себе, что есть все-таки надо. Все казалось невкусным. Теперь же, расправляясь с целыми горами предложенных титанидами кушаний, Робин задумалась, не придется ли снова соблюдать умеренность.
Трапеза выходила какой-то нервной, нерадостной. Крис, Сирокко и Конел много улыбались, но мало говорили. Искра, разумеется, забилась со своей тарелкой в самый дальний угол комнаты. Ела она украдкой, как зверек, и не сводила глаз с Сирокко.
— Искра, — позвала ее Робин. — Иди сядь за стол.
— Я лучше здесь, мама.
— Искра.
Волоча ноги и хмурясь, Искра все-таки подошла. Долго ли еще это будет продолжаться, задумалась Робин. Добродетель повиновения старшим едва ли не в первую очередь воспитывалась в дщерях Ковена, где семьи сильно отличались от традиционной земной модели. До своего двадцатилетия Искра обязана была беспрекословно подчиняться Робин, а позже оказывать ей значительное уважение. Сейчас, однако, ей было уже восемнадцать. Через год-два... впрочем, в Гее это большого значения не имело.
Однако перебранок стало уже меньше. Со времени прибытия в «Смокинг-клуб» — так вообще ни одной. Робин благодарила судьбу. Ссоры разрывали ей сердце. Когда ссоришься, желательно не сомневаться в своей правоте — а этим Робин уже похвастаться не могла.
По сути, Искра не сказала и десятка слов с тех пор, как они сюда прибыли. Сидела молчком, разглядывая либо свои ладони, либо Сирокко. Робин проследила за пристальным взглядом своей дочери на Фею — ах да, на Капитана, поправила она себя. Сирокко пропела Змею на титанидском пару невразумительных фраз, затем тоже посмотрела на Искру.
«Великая Матерь, нас спаси».
— Робин, ты уже поела?
Взволнованная, Робин стряхнула с себя удивление и попыталась улыбнуться Сирокко. Зачерпнув ложкой приготовленное титанидами детское питание, она сунула его в рот Адаму.
— Я? Ну я-то уже давно. А вот с ним приходится возиться.
— Можно с тобой поговорить? Наедине?
Робин ничего так не желала, но тут вдруг испугалась. Подобрав лишнюю пищу с губ Адама, она сделала неопределенный жест:
— Да, конечно, как только...
Но Сирокко уже обошла стол и взяла Адама на руки, затем передала его Крису, явно этим обрадованному.
— Пойдем. Крис о нем позаботится. Правда, старина?
— Ясное дело, Капитан.
Сирокко нежно, но настойчиво потянула Робин за локоть. Маленькая ведьма сдалась и проследовала за Сирокко через кухню, по одному из огражденных проходов, лежащему на горизонтальной ветви, затем вверх, по пологой лестнице к отдельному строению, полускрытому в ветвях. Деревянное строение это представляло собой пятигранник. Дверь была так низка, что Сирокко пришлось пригнуться. А вот Робин вошла без проблем — даже пара свободных сантиметров осталась.
— Странное место.
— Крис тоже со странностями. — Сирокко зажгла масляную лампаду и поставила ее на стол в центре комнаты.
— Расскажи мне о нем. Валья предупреждала, что он изменился, но я не думала... — Тут Робин осеклась и стала осматривать интерьер помещения.
Все стены были обшиты медью. Металл покрывали сотни гравюр. Некоторые Робин узнавала, другие казались совсем незнакомыми. Очень многие словно напоминали ей о чем-то сокровенном.
— Что это? — прошептала она.
Сирокко указала на самую крупную композицию. Подойдя ближе, Робин увидела стилизованную женщину, угловатую и примитивную как иероглиф. Женщина была голая, беременная и имела три глаза. От одной лодыжки до противоположного плеча ее обвивал змей. У плеча змей отводил голову и смотрел женщине в глаза. Та тоже не сводила пристального взгляда с рептилии.
— Неужели... это что, я? — Рука ее невольно потянулась ко лбу. Именно там находился вытатуированный Третий Глаз. Робин заслужила его двадцать лет назад — и, не будь у нее Глаза, не вернуться бы ей в Гею.
Была у нее и татуировка змея, что обвивал ногу, туловище и доходил до груди.
— Что все это значит?
В комнате стояли два деревянных стула с прямыми спинками. Сирокко подтащила один к столу и села.
— Об этом тебе, пожалуй, лучше спросить у Криса. По-моему, это что-то вроде мемориала. Ты ему нравилась. Он уже не рассчитывал с тобой увидеться. Вот он все это и построил.
— Но... тут все так причудливо.
— Так я же и говорю — Крис тоже чудак.
— Что с ним происходит? — спросила Робин.
— В физическом плане? Ну, он получает то, что ему много лет назад обещала Гея.
— Как отвратительно!
Сирокко рассмеялась. Робин снова вспыхнула, затем поняла, что Сирокко смеется не над ней, а над какой-то своей мыслью.
— Вовсе нет, — сказала она. — Просто поразительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Чуть погодя. — Сирокко посмотрела, как он уходит, затем села на массивном ящике с соломой, что заменял им постель. Отбросив назад густую массу седых волос, она потянулась и выглянула в окно, противоположное тому, у которого стоял Крис.
Там была Габи. Она сидела на ветви дерева на одном уровне с колокольней — всего метрах в пятнадцати от Сирокко.
— Ну как, неплохо? — поинтересовалась Габи.
— Ага. — Поняв, что Габи, может статься, уже давно там сидит, Сирокко не испытала ни смущения, ни негодования.
— Ты с ним поосторожнее. Он в великой опасности.
— Что я могу сделать?
— Я тоже многого не знаю. — Габи заметно погрустнела, затем встряхнулась. — Значит так, — сказала она. — Во-первых, он отец обоих детей. Он тоже может это узнать, потому что Робин уже в этом не сомневается.
— Крис?
— Да. Сама увидишь. По Искре очень заметно. Да и по мальчику тоже.
— По мальчику? По какому еще мальчику?
— Во-вторых, — ухмыляясь, продолжила Габи, — не придуши девчонку. Она тебя до белого каления доведет, но ты сдержись. Есть смысл.
— Габи, я... — Тут Сирокко охнула, когда Габи прыгнула с ветви прямо в бассейн. Она еще раз успела ее заметить — Габи летела, устремив руки вниз, вытянув пальцы ног — а затем листва поглотила видение.
Сирокко долго прислушивалась, но всплеска так и не последовало.
ЭПИЗОД III
Титаниды готовили трапезу. По их радостному пению Робин заключила, что они не замечают вокруг себя людских трений. И ошиблась. Титаниды не хуже самой Робин сознавали происходящее, но также понимали, что они не в силах что-либо с этим поделать. Тогда они применили ту тактику, что уже почти столетие практически не давала сбоев. А именно — оставили дела людей самим людям.
Робин успела забыть, какими восхитительными могут быть титанидские блюда. Вскоре после ее возвращением в Ковен, перед самым рождением Искры, Робин растолстела на двадцать кило сверх своего обычного веса. Жестокая диета помогла согнать эти двадцать кило и держаться в форме еще лет двенадцать.
А потом, в какой-то момент, Робин потеряла интерес к еде. Пять лет не было проблемы в том, чтобы поддерживать фигуру. Тогда ей приходилось напоминать себе, что есть все-таки надо. Все казалось невкусным. Теперь же, расправляясь с целыми горами предложенных титанидами кушаний, Робин задумалась, не придется ли снова соблюдать умеренность.
Трапеза выходила какой-то нервной, нерадостной. Крис, Сирокко и Конел много улыбались, но мало говорили. Искра, разумеется, забилась со своей тарелкой в самый дальний угол комнаты. Ела она украдкой, как зверек, и не сводила глаз с Сирокко.
— Искра, — позвала ее Робин. — Иди сядь за стол.
— Я лучше здесь, мама.
— Искра.
Волоча ноги и хмурясь, Искра все-таки подошла. Долго ли еще это будет продолжаться, задумалась Робин. Добродетель повиновения старшим едва ли не в первую очередь воспитывалась в дщерях Ковена, где семьи сильно отличались от традиционной земной модели. До своего двадцатилетия Искра обязана была беспрекословно подчиняться Робин, а позже оказывать ей значительное уважение. Сейчас, однако, ей было уже восемнадцать. Через год-два... впрочем, в Гее это большого значения не имело.
Однако перебранок стало уже меньше. Со времени прибытия в «Смокинг-клуб» — так вообще ни одной. Робин благодарила судьбу. Ссоры разрывали ей сердце. Когда ссоришься, желательно не сомневаться в своей правоте — а этим Робин уже похвастаться не могла.
По сути, Искра не сказала и десятка слов с тех пор, как они сюда прибыли. Сидела молчком, разглядывая либо свои ладони, либо Сирокко. Робин проследила за пристальным взглядом своей дочери на Фею — ах да, на Капитана, поправила она себя. Сирокко пропела Змею на титанидском пару невразумительных фраз, затем тоже посмотрела на Искру.
«Великая Матерь, нас спаси».
— Робин, ты уже поела?
Взволнованная, Робин стряхнула с себя удивление и попыталась улыбнуться Сирокко. Зачерпнув ложкой приготовленное титанидами детское питание, она сунула его в рот Адаму.
— Я? Ну я-то уже давно. А вот с ним приходится возиться.
— Можно с тобой поговорить? Наедине?
Робин ничего так не желала, но тут вдруг испугалась. Подобрав лишнюю пищу с губ Адама, она сделала неопределенный жест:
— Да, конечно, как только...
Но Сирокко уже обошла стол и взяла Адама на руки, затем передала его Крису, явно этим обрадованному.
— Пойдем. Крис о нем позаботится. Правда, старина?
— Ясное дело, Капитан.
Сирокко нежно, но настойчиво потянула Робин за локоть. Маленькая ведьма сдалась и проследовала за Сирокко через кухню, по одному из огражденных проходов, лежащему на горизонтальной ветви, затем вверх, по пологой лестнице к отдельному строению, полускрытому в ветвях. Деревянное строение это представляло собой пятигранник. Дверь была так низка, что Сирокко пришлось пригнуться. А вот Робин вошла без проблем — даже пара свободных сантиметров осталась.
— Странное место.
— Крис тоже со странностями. — Сирокко зажгла масляную лампаду и поставила ее на стол в центре комнаты.
— Расскажи мне о нем. Валья предупреждала, что он изменился, но я не думала... — Тут Робин осеклась и стала осматривать интерьер помещения.
Все стены были обшиты медью. Металл покрывали сотни гравюр. Некоторые Робин узнавала, другие казались совсем незнакомыми. Очень многие словно напоминали ей о чем-то сокровенном.
— Что это? — прошептала она.
Сирокко указала на самую крупную композицию. Подойдя ближе, Робин увидела стилизованную женщину, угловатую и примитивную как иероглиф. Женщина была голая, беременная и имела три глаза. От одной лодыжки до противоположного плеча ее обвивал змей. У плеча змей отводил голову и смотрел женщине в глаза. Та тоже не сводила пристального взгляда с рептилии.
— Неужели... это что, я? — Рука ее невольно потянулась ко лбу. Именно там находился вытатуированный Третий Глаз. Робин заслужила его двадцать лет назад — и, не будь у нее Глаза, не вернуться бы ей в Гею.
Была у нее и татуировка змея, что обвивал ногу, туловище и доходил до груди.
— Что все это значит?
В комнате стояли два деревянных стула с прямыми спинками. Сирокко подтащила один к столу и села.
— Об этом тебе, пожалуй, лучше спросить у Криса. По-моему, это что-то вроде мемориала. Ты ему нравилась. Он уже не рассчитывал с тобой увидеться. Вот он все это и построил.
— Но... тут все так причудливо.
— Так я же и говорю — Крис тоже чудак.
— Что с ним происходит? — спросила Робин.
— В физическом плане? Ну, он получает то, что ему много лет назад обещала Гея.
— Как отвратительно!
Сирокко рассмеялась. Робин снова вспыхнула, затем поняла, что Сирокко смеется не над ней, а над какой-то своей мыслью.
— Вовсе нет, — сказала она. — Просто поразительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151