Должен признаться, что отправлялся я в эту экспедицию не без волнения. Меньше всего мне нужно было, чтобы полиция узнала о моем визите и сделала из этого ложные выводы. Но еще более опасно было, сложа руки, сидеть дома.
В холодном помещении стояла мертвая тишина. Даже дедушкины напольные часы у одной из стен гостиной замолкли. У них кончился завод. В застоявшемся воздухе попахивало плесенью, а на всех ровных поверхностях лежал тонкий слой пыли. На полу, в том месте, где я нашел тело Фрэнка, остались следы белых линий. Хотя дом выглядел вполне нормально, мне казалось, что все предметы из него вначале изымались, а затем их аккуратно вернули на свои места.
Большинство вещей Фрэнка оставалось в доме. Книги, журналы, фотографии. По большей части это были изображения Лайзы и Эдди, и лишь на одном был запечатлен Фрэнк и его бывшая супруга. Их сфотографировали в момент бракосочетания. На столе рядом с видавшим виды креслом-качалкой Фрэнка лежали две книги — книга о птицах Роджера Тори Петерсона и один выпуск из серии триллеров о «Секретных материалах». Стены комнаты, как и прежде, были украшены литографиями с изображениями птиц и морских пейзажей. Первым делом я подошел к его письменному столу. Все ящики были пусты. Не осталось ни записей, ни дневников, ни календарей, которые могли бы пролить свет на то, о чем он думал в последние часы перед смертью. На столе осталась лишь разрисованная цветами коробочка для карандашей. Её своим руками сделала Лайза, когда была маленькой девочкой. Тонкий слой пыли покрывал этот, видимо, драгоценный для него подарок. В гостиной не оказалось ничего, что говорило бы о работе хозяина в венчурной фирме «Ревер».
Я поднялся на второй этаж. Всё постельное белье с кроватей было снято. И здесь тоже не оказалось никаких бумаг. Из окна спальни я мог видеть, как все сильнее сгущаются облака и как темнеют окружающие дом болота.
Я попытался представить, как выглядел дом лет двадцать тому назад, когда в нем летом собиралось все семейство. Маленькая Лайза и её старший брат носились по лестницам, играли на веранде. Они купались в море и возвращались домой по деревянным мосткам — усталые, с мокрыми волосами и ставшей коричневой от летнего солнца кожей. Но последние пятнадцать лет «Домик на болоте» оставался лишь убежищем Фрэнка, тихим, красивым местом, где он любил побыть в одиночестве. Интересно, почему он оставил семью? Фрэнк любил детей и, по меньшей мере, продолжал испытывать симпатию к бывшей жене. Это была тайна, которая все время преследовала Лайзу и которую я тоже не был способен раскрыть.
Когда я спустился вниз, мое внимание привлек один предмет. Это была одна из ручек в разрисованном Лайзой пенале. Подобную ручку я уже видел, но не помнил — где. Во всяком случае, не здесь. Я взял этот пишущий инструмент в руки и убедился, что это всего лишь самая обычная шариковая ручка коричневого цвета. От остальных ручек подобного рода её отличало лишь изображение жёлудя на стволе и золоченая надпись: «Оаквуд Аналитик».
Я вертел ручку в пальцах, стараясь вспомнить, где я такую видел. Но на ум ничего не приходило.
Я еще раз обежал взглядом гостиную, вышел из дома и тщательно закрыл за собой дверь.
Забравшись в машину, я проехал примерно милю по проселочной дороге до её слияния с асфальтированным шоссе. Облака висели прямо над головой и уже начинало накрапывать. Вдоль дороги, укрывшись между деревьями и на порядочном расстоянии друг от друга стояли дома. Большая их часть была обитаемой только летом. «Домик на болоте» из них виден не был, но мне хотелось узнать, что вообще заметили их обитатели в тот день, когда произошло убийство.
Первый дом, к которому я подошел, был уже наглухо заколочен в преддверии зимы. Второй с трудом тянул на название дом и, скорее, напоминал хижину. Это сооружение находилось под охраной громадного «Форда», с которым я едва не столкнулся в день моего визита к Фрэнку. Я остановил машину, вылез из неё и стремглав припустился к дому. Дождь уже лил вовсю.
Дверь открылась со страшным скрипом. На пороге стояла пожилая дама, которая тогда сидела за рулем «Форда». Она меня тоже узнала.
— Добрый день, — протянул я с самой вежливой кембриджской интонацией. — Меня зовут Саймон Айот. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
— Я прекрасно знаю, кто вы, — ответила дама, и в её голосе одновременно прозвучали страх и решительность. — Вчера вечером вас показывали по телевизору, и у меня нет никакого желания отвечать на ваши вопросы.
Она начала закрывать дверь, а я, уже промокший до костей, протянул руку, чтобы её остановить.
— Мне хотелось всего лишь…
— Убирайтесь, или я позвоню в полицию! — взвизгнула она.
Осознав, что я нарываюсь на новые неприятности, я предпочел отступить. Карга с шумом захлопнула дверь, а затем послышался стук щеколды. Я бегом домчался до машины и продолжил путь.
Два следующих дома оказались пустыми, однако третий подавал признаки жизни. Около дома был запаркован маленький автомобиль, а через стекла окон пробивался свет.
Я снова решительно преодолел стену дождя и постучал.
На сей раз дверь открыла приятного вида женщина средних лет, с гладко зачесанными назад седыми волосами. Она чем-то была похожа на тех немолодых, но решительных дам, которых так часто можно встретить на аллеях английских парков.
— Слушаю вас, — с сомнением в голосе произнесла женщина.
— Здравствуйте. Я — Саймон Айот. Зять Фрэнка Кука. Вы знали Фрэнка Кука? Он занимал «Домик на болоте» — тот что стоит в конце дороги.
— Конечно, я его знала. Но, по правде говоря, не очень хорошо. То, что с ним случилось, просто ужасно. Значит, вы его зять? Для вас, наверное, его смерть явилась страшным ударом.
— Не могу ли я задать вам несколько вопросов, и не позволите ли вы войти в дом?
— Ну, конечно. Уходите с дождя.
Она провела меня через гостиную, из окна которой открывался прекрасный вид на болото. Обители Фрэнка отсюда видно не было, однако я с ужасом обнаружил, что из окна прекрасно видны мостки, на которых Лайза и я занимались любовью. Но это происходило, как мне сейчас казалось, много веков тому назад.
— Может быть, выпьете кофе? Я только что сварила.
Я с благодарностью принял предложение, и через минуту уже грел ладони горячей, дымящейся кружкой. Хозяйка предложила мне сесть на старый диван. Из мебели здесь были только самые необходимые вещи. Но в комнате было чисто, и она просто дышала уютом.
— Ведь вы — англичанин, не так ли?
— Да. Я — муж Лайзы. Вы с ней знакомы?
— Значит я правильно уловила ваш акцент. Да, я её знаю. Я встречала её здесь много лет. Мы купили этот дом лет десять тому назад. Мой муж работает в Бостоне, но я люблю проводить время здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
В холодном помещении стояла мертвая тишина. Даже дедушкины напольные часы у одной из стен гостиной замолкли. У них кончился завод. В застоявшемся воздухе попахивало плесенью, а на всех ровных поверхностях лежал тонкий слой пыли. На полу, в том месте, где я нашел тело Фрэнка, остались следы белых линий. Хотя дом выглядел вполне нормально, мне казалось, что все предметы из него вначале изымались, а затем их аккуратно вернули на свои места.
Большинство вещей Фрэнка оставалось в доме. Книги, журналы, фотографии. По большей части это были изображения Лайзы и Эдди, и лишь на одном был запечатлен Фрэнк и его бывшая супруга. Их сфотографировали в момент бракосочетания. На столе рядом с видавшим виды креслом-качалкой Фрэнка лежали две книги — книга о птицах Роджера Тори Петерсона и один выпуск из серии триллеров о «Секретных материалах». Стены комнаты, как и прежде, были украшены литографиями с изображениями птиц и морских пейзажей. Первым делом я подошел к его письменному столу. Все ящики были пусты. Не осталось ни записей, ни дневников, ни календарей, которые могли бы пролить свет на то, о чем он думал в последние часы перед смертью. На столе осталась лишь разрисованная цветами коробочка для карандашей. Её своим руками сделала Лайза, когда была маленькой девочкой. Тонкий слой пыли покрывал этот, видимо, драгоценный для него подарок. В гостиной не оказалось ничего, что говорило бы о работе хозяина в венчурной фирме «Ревер».
Я поднялся на второй этаж. Всё постельное белье с кроватей было снято. И здесь тоже не оказалось никаких бумаг. Из окна спальни я мог видеть, как все сильнее сгущаются облака и как темнеют окружающие дом болота.
Я попытался представить, как выглядел дом лет двадцать тому назад, когда в нем летом собиралось все семейство. Маленькая Лайза и её старший брат носились по лестницам, играли на веранде. Они купались в море и возвращались домой по деревянным мосткам — усталые, с мокрыми волосами и ставшей коричневой от летнего солнца кожей. Но последние пятнадцать лет «Домик на болоте» оставался лишь убежищем Фрэнка, тихим, красивым местом, где он любил побыть в одиночестве. Интересно, почему он оставил семью? Фрэнк любил детей и, по меньшей мере, продолжал испытывать симпатию к бывшей жене. Это была тайна, которая все время преследовала Лайзу и которую я тоже не был способен раскрыть.
Когда я спустился вниз, мое внимание привлек один предмет. Это была одна из ручек в разрисованном Лайзой пенале. Подобную ручку я уже видел, но не помнил — где. Во всяком случае, не здесь. Я взял этот пишущий инструмент в руки и убедился, что это всего лишь самая обычная шариковая ручка коричневого цвета. От остальных ручек подобного рода её отличало лишь изображение жёлудя на стволе и золоченая надпись: «Оаквуд Аналитик».
Я вертел ручку в пальцах, стараясь вспомнить, где я такую видел. Но на ум ничего не приходило.
Я еще раз обежал взглядом гостиную, вышел из дома и тщательно закрыл за собой дверь.
Забравшись в машину, я проехал примерно милю по проселочной дороге до её слияния с асфальтированным шоссе. Облака висели прямо над головой и уже начинало накрапывать. Вдоль дороги, укрывшись между деревьями и на порядочном расстоянии друг от друга стояли дома. Большая их часть была обитаемой только летом. «Домик на болоте» из них виден не был, но мне хотелось узнать, что вообще заметили их обитатели в тот день, когда произошло убийство.
Первый дом, к которому я подошел, был уже наглухо заколочен в преддверии зимы. Второй с трудом тянул на название дом и, скорее, напоминал хижину. Это сооружение находилось под охраной громадного «Форда», с которым я едва не столкнулся в день моего визита к Фрэнку. Я остановил машину, вылез из неё и стремглав припустился к дому. Дождь уже лил вовсю.
Дверь открылась со страшным скрипом. На пороге стояла пожилая дама, которая тогда сидела за рулем «Форда». Она меня тоже узнала.
— Добрый день, — протянул я с самой вежливой кембриджской интонацией. — Меня зовут Саймон Айот. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
— Я прекрасно знаю, кто вы, — ответила дама, и в её голосе одновременно прозвучали страх и решительность. — Вчера вечером вас показывали по телевизору, и у меня нет никакого желания отвечать на ваши вопросы.
Она начала закрывать дверь, а я, уже промокший до костей, протянул руку, чтобы её остановить.
— Мне хотелось всего лишь…
— Убирайтесь, или я позвоню в полицию! — взвизгнула она.
Осознав, что я нарываюсь на новые неприятности, я предпочел отступить. Карга с шумом захлопнула дверь, а затем послышался стук щеколды. Я бегом домчался до машины и продолжил путь.
Два следующих дома оказались пустыми, однако третий подавал признаки жизни. Около дома был запаркован маленький автомобиль, а через стекла окон пробивался свет.
Я снова решительно преодолел стену дождя и постучал.
На сей раз дверь открыла приятного вида женщина средних лет, с гладко зачесанными назад седыми волосами. Она чем-то была похожа на тех немолодых, но решительных дам, которых так часто можно встретить на аллеях английских парков.
— Слушаю вас, — с сомнением в голосе произнесла женщина.
— Здравствуйте. Я — Саймон Айот. Зять Фрэнка Кука. Вы знали Фрэнка Кука? Он занимал «Домик на болоте» — тот что стоит в конце дороги.
— Конечно, я его знала. Но, по правде говоря, не очень хорошо. То, что с ним случилось, просто ужасно. Значит, вы его зять? Для вас, наверное, его смерть явилась страшным ударом.
— Не могу ли я задать вам несколько вопросов, и не позволите ли вы войти в дом?
— Ну, конечно. Уходите с дождя.
Она провела меня через гостиную, из окна которой открывался прекрасный вид на болото. Обители Фрэнка отсюда видно не было, однако я с ужасом обнаружил, что из окна прекрасно видны мостки, на которых Лайза и я занимались любовью. Но это происходило, как мне сейчас казалось, много веков тому назад.
— Может быть, выпьете кофе? Я только что сварила.
Я с благодарностью принял предложение, и через минуту уже грел ладони горячей, дымящейся кружкой. Хозяйка предложила мне сесть на старый диван. Из мебели здесь были только самые необходимые вещи. Но в комнате было чисто, и она просто дышала уютом.
— Ведь вы — англичанин, не так ли?
— Да. Я — муж Лайзы. Вы с ней знакомы?
— Значит я правильно уловила ваш акцент. Да, я её знаю. Я встречала её здесь много лет. Мы купили этот дом лет десять тому назад. Мой муж работает в Бостоне, но я люблю проводить время здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110