— Несмотря на твою временную неудачу, наши славные партнеры вполне процветают. Как ты думаешь, сколько может стоить на рынке их доля?
— Примерно пятьдесят четыре миллиона долларов на всех, — без малейшей задержки ответил Даниэл.
— Пятьдесят четыре миллиона?!
— Абсолютно точно. В 1994 году «Ревер» инвестировала пять миллионов баксов. Сейчас эти пять миллионов стоят примерно двести семьдесят пять миллионов. Партнеры получают двадцать процентов от прибыли. Вот тебе и пятьдесят четыре миллиона.
Даниэл был с цифрами на ты, и я полностью доверял его раскладу. «Био один» по успехам превосходил все остальные холдинги «Ревер». У нас были успехи — главным образом благодаря Фрэнку, — но имелись и провалы — в основном из-за авантюр Арта. Кроме того, мы располагали смешанным портфелем других более или менее приличных акций. Однако нашим бесспорным достижением был проект, связанный с «Био один».
Пятьдесят четыре миллиона на пятерку партнеров! Большая часть этих миллионов перейдет к Джилу. Солидный кус достанется Арту, который стоял у истоков проекта (хотя все остальное, к чему он прикасался, превращалось в прах). Фрэнк тоже не будет обделен. Новые партнеры Дайна и Рави получат, естественно, гораздо меньше.
Ни один из сотрудников «Ревер» еще никогда не становился партнером, и я отчаянно пытался положить конец этой традиции.
— Саймон, какие чувства ты испытываешь, имея тестя, который стоит много миллионов долларов? — спросил Даниэл.
— Вся эта прибыль пока на бумаге, — ответил я. — И кроме того, у меня создалось впечатление, что в данный момент я не являюсь его любимым зятем.
— У меня почему-то сложилось точно такое же впечатление, — мрачно улыбнулся Даниэл.
— А как Лайза оценивает деятельность «Био один»? — вступил в беседу Джон.
— Не очень высоко, — ответил я.
— Но почему?
— Одна из её подруг там работает и ненавидит эту компанию. Если ей верить, то технический директор фирмы Томас Эневер — тот еще подонок. Ты знаешь, что этот австралийский терьер установил на фирме режим тотальной секретности? Этот парень единственный, кому известно все, что происходит в компании.
— Думаю, что Лайза ошибается, — сказал Даниэл.
Я лишь пожал плечами. Бостонские пептиды были значительно меньше, чем «Био один», и они не были конкурентами, хотя и работали в одном поле. Однако у Лайзы сложилось резко отрицательное мнение о жемчужине в нашей короне.
— Эневер — блестящий ученый, — продолжал Даниэл. — Слегка псих, конечно, но исследователь классный.
— Охотно верю, поскольку в биотехнологии ни уха, ни рыла не смыслю.
— Так же как и Арт, — со смехом сказал Даниэл. — Но это оказалось его единственным инвестиционным проектом, который принес плоды.
Я ответил улыбкой. Даниэл время от времени помогал Арту в работе с «Био один». Особенно в тех случаях, когда надо было возиться с цифрами. Поэтому Даниэл был единственным человеком, кроме Арта, естественно, который имел прямые контакты с компанией. Четыре года тому назад Арт уговорил своего старинного дружка Джерри Петерсона купить «Био один», и Даниэл был прав — Арт ничего не смыслил в биотехнологиях. Боюсь, что нынешний председатель Совета директоров компании «Био один», достойный мистер Джерри Петерсон, тоже ни черта не понимает в этой весьма специфической сфере.
Оказалось, что «Био один» открыла весьма многообещающий препарат для лечения Болезни Альцгеймера — основной причины развития сенильности у пожилых людей. Болезнь Альцгеймера является одной из самых распространенных хронических заболеваний, и, хотя это страшный недуг существовал всегда, в последнее время он диагностируется всё чаще и чаще. Фирмы в сфере биотехнологий просто обожают разрабатывать препараты для лечения хронических болезней, поскольку пациенты вынуждены принимать лекарства многие годы. А это означает, что вновь открытый препарат после одобрения властей приносит на рынке миллиардные прибыли. Именно поэтому активы «Био один» оценивались на бирже высоких технологий НАЗДАК в полмиллиарда долларов.
Арту просто повезло, и все охотно считали это его успехом хотя бы потому, что из него извлекала немалую пользу вся фирма.
Я лежал с закрытыми глазами на диване нашей крошечной гостиной. На моей груди покоилась открытая книга. Услышав, как хлопнула дверь, я открыл глаза и посмотрел на часы. Десять часов вечера.
— Привет, — сказал я, принимая сидячее положение.
— Привет, — ответила Лайза, чмокнула меня в щеку и плюхнулась рядом со мной на диван. — Здесь страшно темно.
Она была права. Я читал в свете одной слабенькой лампы. По вечерам мне нравилось именно такое освещение. Дрожащий желтый свет уличных фонарей, проникая через стекла окон, порождал причудливые тени на белых стенах комнаты и старинном кирпичном камине.
— Хочешь, я включу свет? — спросил я.
— Не надо. Так очень хорошо. Но против бокала вина я возражать бы не стала.
— Сделаем, — сказал я, открыл бутылку красного калифорнийского и наполнил два бокала — для неё и для себя.
Лайза с удовольствием отпила вино, потянулась и сбросила туфли.
— Голова раскалывается, — заявила она.
— Теперь лучше? — спросил я, легонько чмокнув её в висок.
— Немного, — ответила она и, притянув меня к себе, одарила затяжным поцелуем.
— Думаю, что тебе не стоит так надрываться, — сказал я.
— Иначе нельзя. Мы бежим наперегонки со временем. Нам надо довести «БП-56» до такой степени готовности, которая позволит привлечь дополнительные средства, прежде чем мы успеем окончательно обанкротиться. Перед тем, как перейти к испытанию на людях, надо закончить все тесты на животных.
— А мне из твоих слов показалось, что испытания на животных завершены.
— Ты не ошибся. Получены хорошие результаты. Но теперь надо представить все документы в Управление контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов. Кошмарная работа.
— Еще бы!
Лайза допила вино и снова наполнила бокал.
— Итак, ты, насколько я понимаю, в отставку не вышел?
— Нет. Ты была права. Я попытаюсь спасти «Нет Коп».
— Каким образом?
— Не знаю. Приятель по школе бизнеса может дать кое-какие средства. Но мне надо значительно больше того, чем он располагает.
— Найдешь, — сказал Лиза. — Какие идеи по поводу Хелен и её апелляции?
— Мне хотелось бы подать апелляцию. Сестра в капкане, и это её единственная надежда из него вырваться. Но у нас нет на это денег.
— И ты веришь юристам, которые говорят, что способны выиграть процесс?
— Утром я позвонил её поверенному. Он уверен в победе. Уверен гораздо больше, чем раньше. Очевидно, что его новый эксперт выглядит весьма убедительно. Если бы это произошло, то через пару лет, когда я окончательно смогу утвердиться в «Ревер», я, наверняка, нашел бы деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110