Теперь у
нас его пьет рабочий класс и трудовое крестьянство. И вы пейте, не
стесняйтесь!..
Сталин указал глазами на бутылку и щелкнул пальцами. Степан и двое
других официантов бросились выполнять указание. Ягубов оказался расторопнее.
Он первым схватил бутылку и уже хотел налить в бокал товарищу Сталину. Но
Сталин указал на бокал англичанина. Когда Степан налил и снова повернулся,
официант Сталина уже держал в руках другую такую же бутылку, отлил из нее
глоток в маленькую рюмку, попробовал, а затем налил Сталину.
Шампанское чуть защекотало в ноздрях англичанина, оказалось не
приторным и легким. Он не стал ставить бокал на стол, а не глядя протянул
Ягубову, чтобы тот долил еще. Степан стоял боком, как его учили, чтобы лучше
слышать застольный разговор. Спохватившись, он взял бокал, но то ли взял не
очень цепко, то ли англичанин рано разжал пальцы. Бокал упал на ковер.
Ягубов краем глаза оглядел сидящих, не заметил ли кто его оплошности, и
пнул бокал носком ботинка под стол. Он быстро взял с подноса чистый бокал и
налил шампанского. Англичанин отпил и, обратившись к Сталину, похвалил
крымское вино и вкус простого советского народа, который знает что пить.
-- Я же говорил! -- удовлетворенно заметил Сталин и разгладил большим
пальцем усы.
Когда на следующий день Берия докладывал Сталину о том, что говорили
между собой дипломаты, тот что-то рисовал у себя в блокноте. Берия вытянул
шею и увидел, что Сталин рисует футбольный мяч. Неожиданно он прервал Берию
на грузинском:
-- Кстати, Лаврентий, как фамилия того футболиста?
-- Из какой команды, Иосиф Виссарионович?
Никто не называл Сталина по имени и отчеству. Он этого не терпел. Все
обращались к нему, называя "товарищем Сталиным". Только для Берии он делал
исключение.
-- Не отворачивайся, смотри мне в глаза. Футболист из твоей команды,
Лаврентий!
-- "Динамо"?
-- Зачем "Динамо"? Ты стал рассеянным в последнее время... -- Сталин
взял со стола трубку, пошевелил пальцем золу, разжег спичкой, попыхтел. --
Как фамилия футболиста, который отпасовал бокал под стол?..
Оказалось, никто ничего не заметил. А Сталин любил поражать
наблюдательностью. Фамилию Берия сообщил немного позже по телефону.
-- Должен заметить, что официант из этого Ягубова никудышний, -- сказал
Сталин. -- Нервный какой-то... Может, он слишком способный для этой работы,
а?
-- Уберем.
-- Удивил! Я и без тебя знаю, что уберете. Меня давно волнует, как
легко вы убираете людей... Люди -- это наши кадры.
Берия услышал, как Сталин на другом конце провода чмокает, разжигая
трубку.
-- Вот что, -- посоветовал Иосиф Виссарионович. -- Поручи-ка этому
футболисту работу с учетом его профиля.
Лаврентий Павлович, поморщившись, вспомнил кровожадного карлика Ежова,
которого Сталин сам нашел в провинции и выдвинул. Он вообще любит
действовать по поговорке "Взят из грязи да посажен в князи". Значит, этот
Ягубов интересует его сейчас не случайно. И с этим мальчиком надо быть
осторожным. Начальник канцелярии Лаврентия Павловича генерал Чернов получил
указание, и Степана сделали директором стадиона НКВД "Динамо". На другой
день он уже принимал дела, и бывший директор рассказывал Ягубову, стоя перед
ним, сидящим в кресле, чем Степану предстоит заниматься. Старого директора
отправили на фронт. У нового директора работы было немного. Спортивные залы
и раздевалки под трибунами стадиона были заняты. В них размещалась школа
подготовки диверсантов, забрасывавшихся в тылы врага. Школой командовали
другие.
Больше Сталин не вспомнил об этой своей шутке, хотя вообще любил время
от времени проверять последствия. Вождя отвлекло строительство подземного
тоннеля, по которому он мог ездить из своего дома в Кунцеве в Кремль.
Метрострой завершил проходку тоннеля. Сталин осмотрел дорогу, но ему
показалось, что в тоннеле можно задохнуться, если случайно или преднамеренно
произойдет обвал. Он еще немного подумал и дал указание пустить по тоннелю
метро. Газеты стали писать про новую заботу великого вождя о благе народа.
Так Ягубов никогда и не узнал, кто немножко поруководил его судьбой.
Всех прочих, занимавшихся его трудоустройством, позже расстреляли, не из-за
Ягубова, конечно. В должности директора стадиона Степан почувствовал вкус не
только к подчинению. Он стал номенклатурой. Вскоре он познакомился с Ниной,
дочерью Топилина, заведующего отделом ЦК. Нина пришла на стадион "Динамо"
играть в теннис. Она была не намного выше Степана. Ягубов создал ей особые
условия, прикрепил лучшего личного тренера. Он сам приходил наблюдать, как
идут у Нины тренировки, и в процессе наблюдения Нина Топилина ему
понравилась. Некоторое время спустя ему удалось заполучить Нину, что
облегчило женитьбу.
Из директоров стадиона тесть, решив вопрос с Берией и с отделом
пропаганды ЦК, сумел перебросить Степана, к этому времени окончившего Высшую
партшколу, на укрепление газеты "Советский спорт". Так Ягубов сделался
журналистом. Теперь он получил возможность объяснять широким массам, что
спорт -- дело партийное, дело политическое, могучее средство воспитания
советского патриотизма. Спорт также идейно закаливал многомиллионную армию
болельщиков. Ягубовского тестя Топилина отправили на пенсию. Тот пытался
подавать Ягубову советы, как вести себя наверху или с подчиненными, но
Ягубов обрезал его, с улыбкой похлопывая по плечу.
-- Ваши старые методы, папаша, не годятся. Нужны люди, которые умеют не
болтать, а работать. Посмотрите, сколько ошибок вы наделали -- теперь
помалкивайте!
Но и сам Степан повис на волоске. Среди других, кого на всякий случай
отправили из Москвы подальше, Ягубов по направлению Берии попал на работу в
Венгрию. Этим решением Берия убивал двух зайцев. Он отодвигал тех, кто при
Сталине был в фаворе, чтобы показать, что он сам против Сталина. Но
отодвигал так, чтобы старые кадры, как только ситуация переменится в его
пользу, можно было бы быстро вернуть.
Тридцатитрехлетний маленький здоровяк Ягубов прибыл в посольство СССР в
Венгрии и предстал пред очи посла Кегельбанова вторым секретарем посольства.
Жена осталась с родителями в Москве.
-- А мы с вами земляки, Егор Андронович, -- поспешил обрадовать
Кегельбанова Ягубов.
Кегельбанов с личным делом нового сотрудника уже ознакомился. Он не мог
не оценить деловитости второго секретаря и его исполнительности. Ягубов
наблюдал за сотрудниками посольства и прибывавшими в командировки советскими
гражданами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
нас его пьет рабочий класс и трудовое крестьянство. И вы пейте, не
стесняйтесь!..
Сталин указал глазами на бутылку и щелкнул пальцами. Степан и двое
других официантов бросились выполнять указание. Ягубов оказался расторопнее.
Он первым схватил бутылку и уже хотел налить в бокал товарищу Сталину. Но
Сталин указал на бокал англичанина. Когда Степан налил и снова повернулся,
официант Сталина уже держал в руках другую такую же бутылку, отлил из нее
глоток в маленькую рюмку, попробовал, а затем налил Сталину.
Шампанское чуть защекотало в ноздрях англичанина, оказалось не
приторным и легким. Он не стал ставить бокал на стол, а не глядя протянул
Ягубову, чтобы тот долил еще. Степан стоял боком, как его учили, чтобы лучше
слышать застольный разговор. Спохватившись, он взял бокал, но то ли взял не
очень цепко, то ли англичанин рано разжал пальцы. Бокал упал на ковер.
Ягубов краем глаза оглядел сидящих, не заметил ли кто его оплошности, и
пнул бокал носком ботинка под стол. Он быстро взял с подноса чистый бокал и
налил шампанского. Англичанин отпил и, обратившись к Сталину, похвалил
крымское вино и вкус простого советского народа, который знает что пить.
-- Я же говорил! -- удовлетворенно заметил Сталин и разгладил большим
пальцем усы.
Когда на следующий день Берия докладывал Сталину о том, что говорили
между собой дипломаты, тот что-то рисовал у себя в блокноте. Берия вытянул
шею и увидел, что Сталин рисует футбольный мяч. Неожиданно он прервал Берию
на грузинском:
-- Кстати, Лаврентий, как фамилия того футболиста?
-- Из какой команды, Иосиф Виссарионович?
Никто не называл Сталина по имени и отчеству. Он этого не терпел. Все
обращались к нему, называя "товарищем Сталиным". Только для Берии он делал
исключение.
-- Не отворачивайся, смотри мне в глаза. Футболист из твоей команды,
Лаврентий!
-- "Динамо"?
-- Зачем "Динамо"? Ты стал рассеянным в последнее время... -- Сталин
взял со стола трубку, пошевелил пальцем золу, разжег спичкой, попыхтел. --
Как фамилия футболиста, который отпасовал бокал под стол?..
Оказалось, никто ничего не заметил. А Сталин любил поражать
наблюдательностью. Фамилию Берия сообщил немного позже по телефону.
-- Должен заметить, что официант из этого Ягубова никудышний, -- сказал
Сталин. -- Нервный какой-то... Может, он слишком способный для этой работы,
а?
-- Уберем.
-- Удивил! Я и без тебя знаю, что уберете. Меня давно волнует, как
легко вы убираете людей... Люди -- это наши кадры.
Берия услышал, как Сталин на другом конце провода чмокает, разжигая
трубку.
-- Вот что, -- посоветовал Иосиф Виссарионович. -- Поручи-ка этому
футболисту работу с учетом его профиля.
Лаврентий Павлович, поморщившись, вспомнил кровожадного карлика Ежова,
которого Сталин сам нашел в провинции и выдвинул. Он вообще любит
действовать по поговорке "Взят из грязи да посажен в князи". Значит, этот
Ягубов интересует его сейчас не случайно. И с этим мальчиком надо быть
осторожным. Начальник канцелярии Лаврентия Павловича генерал Чернов получил
указание, и Степана сделали директором стадиона НКВД "Динамо". На другой
день он уже принимал дела, и бывший директор рассказывал Ягубову, стоя перед
ним, сидящим в кресле, чем Степану предстоит заниматься. Старого директора
отправили на фронт. У нового директора работы было немного. Спортивные залы
и раздевалки под трибунами стадиона были заняты. В них размещалась школа
подготовки диверсантов, забрасывавшихся в тылы врага. Школой командовали
другие.
Больше Сталин не вспомнил об этой своей шутке, хотя вообще любил время
от времени проверять последствия. Вождя отвлекло строительство подземного
тоннеля, по которому он мог ездить из своего дома в Кунцеве в Кремль.
Метрострой завершил проходку тоннеля. Сталин осмотрел дорогу, но ему
показалось, что в тоннеле можно задохнуться, если случайно или преднамеренно
произойдет обвал. Он еще немного подумал и дал указание пустить по тоннелю
метро. Газеты стали писать про новую заботу великого вождя о благе народа.
Так Ягубов никогда и не узнал, кто немножко поруководил его судьбой.
Всех прочих, занимавшихся его трудоустройством, позже расстреляли, не из-за
Ягубова, конечно. В должности директора стадиона Степан почувствовал вкус не
только к подчинению. Он стал номенклатурой. Вскоре он познакомился с Ниной,
дочерью Топилина, заведующего отделом ЦК. Нина пришла на стадион "Динамо"
играть в теннис. Она была не намного выше Степана. Ягубов создал ей особые
условия, прикрепил лучшего личного тренера. Он сам приходил наблюдать, как
идут у Нины тренировки, и в процессе наблюдения Нина Топилина ему
понравилась. Некоторое время спустя ему удалось заполучить Нину, что
облегчило женитьбу.
Из директоров стадиона тесть, решив вопрос с Берией и с отделом
пропаганды ЦК, сумел перебросить Степана, к этому времени окончившего Высшую
партшколу, на укрепление газеты "Советский спорт". Так Ягубов сделался
журналистом. Теперь он получил возможность объяснять широким массам, что
спорт -- дело партийное, дело политическое, могучее средство воспитания
советского патриотизма. Спорт также идейно закаливал многомиллионную армию
болельщиков. Ягубовского тестя Топилина отправили на пенсию. Тот пытался
подавать Ягубову советы, как вести себя наверху или с подчиненными, но
Ягубов обрезал его, с улыбкой похлопывая по плечу.
-- Ваши старые методы, папаша, не годятся. Нужны люди, которые умеют не
болтать, а работать. Посмотрите, сколько ошибок вы наделали -- теперь
помалкивайте!
Но и сам Степан повис на волоске. Среди других, кого на всякий случай
отправили из Москвы подальше, Ягубов по направлению Берии попал на работу в
Венгрию. Этим решением Берия убивал двух зайцев. Он отодвигал тех, кто при
Сталине был в фаворе, чтобы показать, что он сам против Сталина. Но
отодвигал так, чтобы старые кадры, как только ситуация переменится в его
пользу, можно было бы быстро вернуть.
Тридцатитрехлетний маленький здоровяк Ягубов прибыл в посольство СССР в
Венгрии и предстал пред очи посла Кегельбанова вторым секретарем посольства.
Жена осталась с родителями в Москве.
-- А мы с вами земляки, Егор Андронович, -- поспешил обрадовать
Кегельбанова Ягубов.
Кегельбанов с личным делом нового сотрудника уже ознакомился. Он не мог
не оценить деловитости второго секретаря и его исполнительности. Ягубов
наблюдал за сотрудниками посольства и прибывавшими в командировки советскими
гражданами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164