-- В каком?
-- Это надо знать ему, а не тебе. Ты, если захочешь, придешь ко мне
домой. А он съездит к черту на кулички...
-- Сироткина -- умница, -- заявил Тавров и, посмотрев на Ивлева,
прибавил. -- Некоторые этого не ценят.
Вячеслав пропустил замечание мимо ушей. В лифте Надежда просунула руку
в карман Ивлеву, он в кармане сжал ее руку в своей. На лестничной клетке им
встретился Степан Трофимович. Замредактора сделал вид, что ничуть не удивлен
этой ночной компании, а так и должно быть. Он и не сомневался, что именно
они ждали появления статьи. В чем-чем, а уж в людях он разбирался. Ягубов
прошел мимо, чуть наклонив голову, и заглянул в комнату с надписью
"Уполномоченный Главлита". Волобуев поднялся ему навстречу.
-- Спасибо, Делез, -- Степан Трофимович крепко потряс его руку. -- Я
твой должник.
-- Да что там, чепуха...
Совершив этот краткий дружеский акт, Ягубов ушел так же быстро, как
появился.
_49. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ_
Долговязая, чуть косолапящая Катя и юркая полненькая Люся, Надины
школьные подруги, бегали с тарелками из кухни в комнату, а гости слонялись,
перебрасываясь репликами. Все приехали прямо из редакции, голодные, и
ворчали на тех, кто опаздывает. Чтобы побольше наготовить, Сироткина
осталась дома. Катя и Люся самоотверженно помогали ей с утра. Генерал
Сироткин обещал прийти домой не раньше часу ночи. Лифтеру было приказано
пропускать гостей. Надежда обещала обеспечить подругам достаточное
количество мужчин, но пока что выбор был небольшой.
-- А Слава будет, Надь? -- без посторонних ушей спросила Люся, несмотря
на запрет упоминать это имя.
-- Ну что привязалась! -- Катя кинулась защищать ее. -- Кажется, тебе
объяснили...
-- А чего я такого спросила? Мне хочется посмотреть, кому это наша
независимая Надька все-таки уступила... Он красивый?
Надежда отрицательно мотнула головой. Благо, она резала лук, и плакать
можно было в открытую. Она уже почти убедила себя, что не хочет, чтобы Ивлев
у нее появился. Будут лишние разговоры, и только. Но, убедив себя, она
все-таки надеялась, что он заедет. Пусть не заходит -- она выйдет к нему на
лестницу на минуту и возьмет веточку мимозы. Или позвонит, что не может
приехать. Пускай придумает любую причину, самую липовую, но пусть
придумает!..
В дверь позвонили.
-- Граждане, Закаморный, -- вбегая в комнату, уверенно сообщила
Сироткина, в душе надеясь, что Ивлев. Звонок повторился настойчивей, и она
крикнула. -- Бегу, бегу!
За порогом действительно стоял Максим, слегка набычившись. Плащ на
груди отдувался, выпуклость Закаморный поддерживал обеими руками, скрестив
их на груди.
-- Целоваться можно? -- спросил он, не обращая внимания на сидящих по
углам Раппопорта и Анечку с мужем.
-- Сегодня можно, -- Надя подставила щеку.
-- А в губы? -- он облапил ее ручищей, поцеловал и в щеки, и в губы, и
в шею. -- Это подарок...
Он расстегнул плащ и протянул мягкий живой комок.
-- Собака? -- только и произнесла Надя, не зная, радоваться или
расстраиваться.
Щенок дрожал от холода, шерсть у него местами слиплась, лапы покрылись
грязью. Тем временем Закаморный вытащил из кармана бутылку "Столичной" и
поставил на столик под зеркалом.
-- Это еще не весь подарок, Надя, -- Максим указал на щенка. --
Остальное подарю позже...
Строткина понесла щенка в комнату. Она пустила его на пол, он отбежал к
буфету, наделал лужу и скрылся под столом.
-- Не имела баба хлопот, -- произнесла Раиса Качкарева, редактор отдела
литературы и искусства, умеющая к месту вспомнить то, что всем и без нее
хорошо известно. -- Один щенок заменяет двух детей. Правда, это беспородный,
с ним легче.
-- Между прочим, -- включилась Инна Светлозерская, сидевшая на
подоконнике так, чтобы все могли видеть ее ноги. -- Это кобелек или сучка?
-- Разберемся в процессе размножения, -- ответил Максим. -- А, кстати,
здравствуйте, суки!
-- Фу, как неэстетично, Макс, -- заметил полулежащий в кресле Яков
Маркович. -- Ну зачем же так в лоб?
-- Он знает новый анекдот, -- объяснил Сережа Матрикулов, молодой
художник, отработавший на Сахалине три года после окончания полиграфического
института и теперь взятый в "Трудовую правду".
-- Угадал! -- сказал Закаморный. -- Представляете, всех с работы
выгнали. Остались Лоры, Доры, Жоры и суки. Лоры -- это любовницы
ответственных работников. Доры -- дети ответственных работников. Жоры --
жены ответственных работников...
-- Прошу не оскорблять мою жену! -- вставил Полищук.
-- Жена молчит, -- заметил Раппопорт. -- Возможно, ее это не
оскорбляет.
-- И... -- Максим выдержал паузу, -- суки. Это Случайно Уцелевшая
Категория Интеллигентов.
-- Выпьем мы когда-нибудь? -- застонала Раиса. -- Или нас сюда заманили
лечиться голоданием? Вон, щенку уже дали колбасы. Нам не останется...
Закоморный принял позу чтеца:
-- В стране все хуже дело с мясом,
И партия сказала массам:
"Опять шалит интеллигент --
Собак развел в такой момент".
-- Я Максима боюсь, -- сказала Качкарева.
-- И правильно, Раиса Михаиловна, делаете, -- согласился Раппопорт.
-- Хотя вообще-то, Яков Маркыч, я всех боюсь. На вид-то я мужик, а душа
трусливая, бабская... Сегодня вызывает меня Ягубов, протягивает книжку.
Смотрю, рассказы про милицию. Автор какой-то Сизов. "Быстренько, Рая, --
говорит, -- строчите рецензию, да на похвалы не скупитесь". "Ладно, почитаю,
-- говорю. -- А если мне не понравится?" "Понравится, Рая, -- заявляет он,
-- если вам новая квартира нужна". -- "То есть?" -- "Сизов -- зампред
Моссовета, ведающий жилой площадью". Я в библиотеку -- смотрю: на книгу
Сизова уже вышло 52 рецензии. Какие только журналы о нем не пишут!
-- Всем квартиры нужны, -- сказала жена Полищука.
-- Кроме меня, -- заметил Максим, разливая водку. -- А где, черт
возьми, Надя? Или мы будем пить за ее подруг?
Он по очереди внимательно оглядел Катю и Люсю. Больше ему понравилась
Люся, но легче достижима была Катя.
-- А почему бы и нет? -- озорно сказала она, и Закаморный улыбнулся,
довольный своим ясновидением.
-- Посмотрите, гости, -- войдя, Надежда поставила на стол паштет из
печени трески с луком и яйцом. -- У меня сегодня потрясающие подарки. Целая
выставка!
На пианино стоял подсвечник, вырезанный золотыми руками Льва из куска
дерева необычной формы. Вот уже полгода Полищук, купив инструменты, резал
вечерами по дереву, получая наслаждение от дел рук своих. Подсвечник
напоминал скорчившегося от великой муки маленького человечка с огромным
фаллосом, на котором человечек, жонглируя, держал горящую свечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164