И когда она пулей выскочила из комнаты, хотя никогда не позволяла себе резких выходок, он догадался, что это из-за него. Он поймал ее горящий, полный ненависти взгляд, который она в него метнула.
Той ночью он долго думал о ней, не мог уснуть.
Мысль о ней прокручивалась в его голове, словно катушка пленки, он перематывал назад каждый ее взгляд, каждый жест, временами задерживая кадр, чтобы вглядеться в ее лицо, вслушаться в ее голос. Когда часы пробили четыре, он принял решение: он должен ей помочь.
Это решение нельзя было назвать сознательным. Просто у него не было другого выбора. Тогда он отправился к Луису Бастедо.
Когда все пошли в кино, он зашел на пирс заказать новый раструб, а затем направился в больницу. Луис долго тряс ему руку, хлопал по плечу.
— Наконец-то пожаловал, старый греховодник! Давай-ка раздавим бутылочку вина и всласть поболтаем.
Они были старыми друзьями. Когда семнадцать лет назад Луис впервые появился на острове, они сразу друг другу понравились. Последние несколько лет они не виделись, но переписывались и как-то раз даже встречались в Нью-Йорке, куда Луис приезжал на медицинский семинар. Теперь им было вдвоем легко, словно они никогда не расставались.
— Боюсь, я оторвал тебя от работы, — сказал Дэв.
— Да меня не от чего отрывать… у здешних жителей завидное здоровье. Я полностью в твоем распоряжении.
Скажи-ка, как идут дела в кинобизнесе?
У Луиса тоже была доля в двух последних фильмах Дэва, но, кроме финансовых вопросов, его живо интересовал сам процесс производства фильмов. Поэтому какое-то время они говорили о кино.
— Кто знает, — произнес Луис, подливая вина в стаканы, — быть может, теперь, когда старый лис в могиле, наши дела поправятся. Оттуда он не сможет нам вредить.
— Ты слышал что-нибудь о его наследнице?
Луис усмехнулся.
— Все только о ней и говорят.
— Ты с ней встречался?
— Один раз, — карие глаза блеснули. — Потрясающая женщина…
— Вот о ней-то я и хотел с тобой поговорить.
— Как, уже? — Луис завистливо вздохнул.
— Мне нужен совет профессионала. Похоже, у нее какие-то эмоциональные нарушения.
Луис был само внимание.
— Я хочу изложить тебе свою версию.
— Это тебя волнует? — Луис усмехнулся.
— Боюсь, что да, — голос Дэва звучал серьезно.
Луис нахмурился. Дэв и вправду не шутил.
— Я знаю, ты не психиатр, но я также знаю, что ты много читаешь по всем областям медицины. Мне хотелось бы услышать мнение специалиста.
— О чем?
— О ее психическом состоянии.
— Мне она показалась абсолютно нормальной.
— Но дело в том, что в самой ее нормальности есть что-то ненормальное.
— Знаешь, есть поговорка: «Ключи от изолятора в руках у самих безумцев».
— Это как раз про нее. Только изолятор устроила она сама.
Он кратко изложил Луису, что произошло с того момента, как она вышла из воды.
— Возможно, тебе не приходилось с этим сталкиваться, но некоторым женщинам противна даже мысль о сексе.
— Но ведь на то всегда есть причина, не так ли?
— Гм… и что за причина у нее, по-твоему?
— Я думаю, причину следует искать в первых пяти годах ее жизни. Она абсолютно ничего не помнит не только о них, но даже о своей матери. Она призналась в этом Харви. Ни одного воспоминания. Ни малейшего представления о том, что было до того, как она очутилась в приюте. Скорей всего вследствие сильнейшего шока, как ты думаешь?
— Все возможно. — Луис надел очки. — Пять лет — опасный возраст.
— Может ли подобный шок повлечь за собой изменение психики?
Луис кивнул.
— Такие случаи известны.
— По-моему, именно это с ней и произошло.
Луис достал трубку и принялся набивать ее — признак того, что он глубоко задумался.
— Вот откуда эта неестественная сдержанность, отсутствие эмоций, стремление жить головой, а не…
— Тобой? — глаза Луиса заблестели.
— Ну хорошо, мной. Нас бросило друг к другу, Луис. У меня было много женщин, но ничего подобного со мной не случалось. Никогда.
— И она сразу испугалась?
— Смертельно. — Дэв перегнулся через стол. — Не столько меня, сколько себя.
— Известно, что у детей, потерявших мать в том возрасте, когда они еще не в состоянии объяснить ее смерть, последствия перенесенной душевной травмы могут оказаться весьма серьезными. У них развивается стойкое чувство беззащитности, неуверенности в себе, которое, в свою очередь, приводит к излишней самозащите, переходящей иногда в настоящую манию.
— Это на нее похоже, — сказал Дэв.
— Возможно, именно поэтому она восприняла то, что произошло между вами, как угрозу. Подобные люди, как правило, считают, что окружены враждебностью и непониманием. Вот почему они все время начеку…
— Это уж точно про нее, — подтвердил Дэв.
— Классический случай, — сочувственно произнес Луис.
— Чего?
— Депривации. В самом уязвимом возрасте она лишилась матери, возможно, единственного существа, которое она любила. Это подавило все ее эмоциональные реакции, так как они причиняли только боль и страдание. Такова мотивация эмоциональной ущербности у людей, к которым она, судя по всему, принадлежит. Но это лишь мои предположения. Чтобы утверждать что-либо наверняка, необходимо ее увидеть и с ней побеседовать.
— Она никогда не согласится на это. Я же говорил, у нее нет ни малейшего подозрения, что с ней не все в порядке.
— Тогда она нуждается в помощи.
— Так помоги ей.
— Я не в силах ей помочь. Но я могу направить ее к тому, кто поможет.
— Луис, ты тонко чувствуешь людей, ты прирожденный психиатр.
— Но у меня нет специальной подготовки. И я могу повредить не только ей. Я не имею права рисковать своей работой и репутацией больницы.
— Тогда рискну я.
Луис молча глядел на Дэва.
— Она и в самом деле задела тебя за живое.
— Я же сказал тебе, нас бросило друг к другу.
Луис снова вздохнул.
— Ну, хорошо, если это случилось с тобой впервые, мы вправе предположить, что с ней такого никогда не было.
— По всей вероятности, так.
Луис почесал за ухом черенком трубки.
— Сложный случай.
— Поэтому я и пришел к тебе.
— Ты в самом деле хочешь ей помочь?
— Конечно. Растопить ее, если можно так выразиться.
Улыбка Луиса была теплой, но к ней примешивалась зависть.
— По-моему, ты всегда добивался своего.
— По-моему, тоже. Мне повезло, во мне есть то, что нравится женщинам. Это меня и раззадорило. Я знаю, ей хочется того же, что и мне. Но она противится своей природе. В сердцевине айсберга прячется женщина, Луис. Я убежден. Я сразу же это почувствовал… Она не то, что о себе думает. Но как мне ей это доказать? Она абсолютно закрыта… Я должен прорваться к ней сквозь все преграды. Я должен это сделать.
Ну и ну, думал Луис, изумляясь. Он часто наблюдал, как его друг одерживал блестящие победы на любовном поприще, но Дэв всегда любил женщин, а не одну женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Той ночью он долго думал о ней, не мог уснуть.
Мысль о ней прокручивалась в его голове, словно катушка пленки, он перематывал назад каждый ее взгляд, каждый жест, временами задерживая кадр, чтобы вглядеться в ее лицо, вслушаться в ее голос. Когда часы пробили четыре, он принял решение: он должен ей помочь.
Это решение нельзя было назвать сознательным. Просто у него не было другого выбора. Тогда он отправился к Луису Бастедо.
Когда все пошли в кино, он зашел на пирс заказать новый раструб, а затем направился в больницу. Луис долго тряс ему руку, хлопал по плечу.
— Наконец-то пожаловал, старый греховодник! Давай-ка раздавим бутылочку вина и всласть поболтаем.
Они были старыми друзьями. Когда семнадцать лет назад Луис впервые появился на острове, они сразу друг другу понравились. Последние несколько лет они не виделись, но переписывались и как-то раз даже встречались в Нью-Йорке, куда Луис приезжал на медицинский семинар. Теперь им было вдвоем легко, словно они никогда не расставались.
— Боюсь, я оторвал тебя от работы, — сказал Дэв.
— Да меня не от чего отрывать… у здешних жителей завидное здоровье. Я полностью в твоем распоряжении.
Скажи-ка, как идут дела в кинобизнесе?
У Луиса тоже была доля в двух последних фильмах Дэва, но, кроме финансовых вопросов, его живо интересовал сам процесс производства фильмов. Поэтому какое-то время они говорили о кино.
— Кто знает, — произнес Луис, подливая вина в стаканы, — быть может, теперь, когда старый лис в могиле, наши дела поправятся. Оттуда он не сможет нам вредить.
— Ты слышал что-нибудь о его наследнице?
Луис усмехнулся.
— Все только о ней и говорят.
— Ты с ней встречался?
— Один раз, — карие глаза блеснули. — Потрясающая женщина…
— Вот о ней-то я и хотел с тобой поговорить.
— Как, уже? — Луис завистливо вздохнул.
— Мне нужен совет профессионала. Похоже, у нее какие-то эмоциональные нарушения.
Луис был само внимание.
— Я хочу изложить тебе свою версию.
— Это тебя волнует? — Луис усмехнулся.
— Боюсь, что да, — голос Дэва звучал серьезно.
Луис нахмурился. Дэв и вправду не шутил.
— Я знаю, ты не психиатр, но я также знаю, что ты много читаешь по всем областям медицины. Мне хотелось бы услышать мнение специалиста.
— О чем?
— О ее психическом состоянии.
— Мне она показалась абсолютно нормальной.
— Но дело в том, что в самой ее нормальности есть что-то ненормальное.
— Знаешь, есть поговорка: «Ключи от изолятора в руках у самих безумцев».
— Это как раз про нее. Только изолятор устроила она сама.
Он кратко изложил Луису, что произошло с того момента, как она вышла из воды.
— Возможно, тебе не приходилось с этим сталкиваться, но некоторым женщинам противна даже мысль о сексе.
— Но ведь на то всегда есть причина, не так ли?
— Гм… и что за причина у нее, по-твоему?
— Я думаю, причину следует искать в первых пяти годах ее жизни. Она абсолютно ничего не помнит не только о них, но даже о своей матери. Она призналась в этом Харви. Ни одного воспоминания. Ни малейшего представления о том, что было до того, как она очутилась в приюте. Скорей всего вследствие сильнейшего шока, как ты думаешь?
— Все возможно. — Луис надел очки. — Пять лет — опасный возраст.
— Может ли подобный шок повлечь за собой изменение психики?
Луис кивнул.
— Такие случаи известны.
— По-моему, именно это с ней и произошло.
Луис достал трубку и принялся набивать ее — признак того, что он глубоко задумался.
— Вот откуда эта неестественная сдержанность, отсутствие эмоций, стремление жить головой, а не…
— Тобой? — глаза Луиса заблестели.
— Ну хорошо, мной. Нас бросило друг к другу, Луис. У меня было много женщин, но ничего подобного со мной не случалось. Никогда.
— И она сразу испугалась?
— Смертельно. — Дэв перегнулся через стол. — Не столько меня, сколько себя.
— Известно, что у детей, потерявших мать в том возрасте, когда они еще не в состоянии объяснить ее смерть, последствия перенесенной душевной травмы могут оказаться весьма серьезными. У них развивается стойкое чувство беззащитности, неуверенности в себе, которое, в свою очередь, приводит к излишней самозащите, переходящей иногда в настоящую манию.
— Это на нее похоже, — сказал Дэв.
— Возможно, именно поэтому она восприняла то, что произошло между вами, как угрозу. Подобные люди, как правило, считают, что окружены враждебностью и непониманием. Вот почему они все время начеку…
— Это уж точно про нее, — подтвердил Дэв.
— Классический случай, — сочувственно произнес Луис.
— Чего?
— Депривации. В самом уязвимом возрасте она лишилась матери, возможно, единственного существа, которое она любила. Это подавило все ее эмоциональные реакции, так как они причиняли только боль и страдание. Такова мотивация эмоциональной ущербности у людей, к которым она, судя по всему, принадлежит. Но это лишь мои предположения. Чтобы утверждать что-либо наверняка, необходимо ее увидеть и с ней побеседовать.
— Она никогда не согласится на это. Я же говорил, у нее нет ни малейшего подозрения, что с ней не все в порядке.
— Тогда она нуждается в помощи.
— Так помоги ей.
— Я не в силах ей помочь. Но я могу направить ее к тому, кто поможет.
— Луис, ты тонко чувствуешь людей, ты прирожденный психиатр.
— Но у меня нет специальной подготовки. И я могу повредить не только ей. Я не имею права рисковать своей работой и репутацией больницы.
— Тогда рискну я.
Луис молча глядел на Дэва.
— Она и в самом деле задела тебя за живое.
— Я же сказал тебе, нас бросило друг к другу.
Луис снова вздохнул.
— Ну, хорошо, если это случилось с тобой впервые, мы вправе предположить, что с ней такого никогда не было.
— По всей вероятности, так.
Луис почесал за ухом черенком трубки.
— Сложный случай.
— Поэтому я и пришел к тебе.
— Ты в самом деле хочешь ей помочь?
— Конечно. Растопить ее, если можно так выразиться.
Улыбка Луиса была теплой, но к ней примешивалась зависть.
— По-моему, ты всегда добивался своего.
— По-моему, тоже. Мне повезло, во мне есть то, что нравится женщинам. Это меня и раззадорило. Я знаю, ей хочется того же, что и мне. Но она противится своей природе. В сердцевине айсберга прячется женщина, Луис. Я убежден. Я сразу же это почувствовал… Она не то, что о себе думает. Но как мне ей это доказать? Она абсолютно закрыта… Я должен прорваться к ней сквозь все преграды. Я должен это сделать.
Ну и ну, думал Луис, изумляясь. Он часто наблюдал, как его друг одерживал блестящие победы на любовном поприще, но Дэв всегда любил женщин, а не одну женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129