Он сосредоточил внимание на человеке в спортивном костюме, жалея о том, что под рукой нет бинокля. Когда тот исчез из поля зрения, скрытый гребнем кирпичной стены, Палач огляделся по сторонам и вдруг увидел то, чего не заметил раньше: на одном из соседних деревьев, стоявшем метров на десять ближе к забору, чем дуб, на котором сидел Палач, виднелась искусно замаскированная дощатая платформа. Она не выглядела новой, сколоченной недавно, и Палач уважительно покивал головой, отдавая должное хитрости и предусмотрительности Андрея Михайловича, у старого подонка, похоже, были заранее предусмотрены меры на все случаи жизни.
Палач торопливо и бесшумно спустился с дуба и пулей бросился к дереву, в ветвях которого пряталась платформа. Он чуть было не потерял его, поскольку разглядеть платформу снизу было практически невозможно, но быстро сориентировался и через две минуты уже сидел на дощатом настиле, по-турецки поджав под себя ноги и держа в руке пистолет с глушителем. Подъем на это дерево оказался делом пустяковым: старую липу словно нарочно растили с таким расчетом, чтобы на нее было удобно взбираться.
С платформы дача просматривалась еще лучше, особенно окно гостиной на втором этаже, которое, как нарочно, было распахнуто настежь. Палач понял, что его ждут с нетерпением и заранее приготовились к встрече. Беспокоило его только одно: старик мог решить, что его личное присутствие здесь вовсе не обязательно. Даже то, что для приема была подготовлена гостиная на втором этаже, где старик любил сидеть у камина, строя какие-то свои паучьи планы, ни о чем не говорило. Подумаешь, гостиная! “Проходите, пожалуйста, располагайтесь, Андрей Михайлович будет с минуты на минуту. Он очень просил вас подождать… Вот в это кресло, прошу вас”. Второе кресло непременно окажется занято любимой кошкой хозяина или просто оставленной словно бы невзначай книгой, а то, которое ему предложат, будет стоять в точности напротив распахнутого окна. И, как водится, где-нибудь в темном углу, в какой-нибудь неприметной кладовке будет лежать наготове аккуратно свернутый просторами пластиковый мешок…
Внизу хрустнула ветка под чьей-то осторожной ногой. Задумавшийся Палач едва заметно вздрогнул и посмотрел вниз. Выяснилось, что ничего страшного или хотя бы интересного не происходит, просто прибыл наконец снайпер.
Лезть на дерево с увесистым футляром в руках бедняге было неудобно, да и его спортивная форма оставляла желать лучшего. Он кряхтел, пыхтел, отдувался и даже ругался сквозь зубы, поминая различные интимные органы человеческого тела и некоторые разновидности нетрадиционного секса. В конце концов это кряхтение, бормотание и треск ломающихся под подошвами спортивных туфель мелких веточек приблизились, над краем платформы возник и с глухим стуком лег на доски плоский черный футляр с никелированными замками.
Палач аккуратно взял футляр и предупредительно отложил его в сторонку, поближе к центру платформы, освобождая снайперу дорогу. Вслед за футляром над дощатым бортиком возникло раскрасневшееся от усилий сердитое лицо.
– Привет, – негромко сказал Палач и навел пистолет прямо в центр этого лица. – Давай забирайся, будь как дома. Не зря же ты битых полчаса карабкался на это чертово дерево, Только постарайся обойтись без дурацких фокусов. Пристрелю как бродячего пса. Все ясно?
Лицо кивнуло. Оно быстро меняло цвет, становясь из красного бледно-розовым, потом белым с красными пятнами – почему-то не на щеках и даже не на скулах, а на лбу, – и, наконец, синевато-серым, словно сырая гипсовая маска.
– Залезай, залезай, не бойся, – приветливо сказал Палач. – Твой скальп мне не нужен, в моей коллекции осталось совсем мало свободного места. Я охочусь на дичь покрупнее. Главное, не вздумай чудить, и все будет хорошо. Не лезь в герои, мужик. Это никому не нужно – ни тебе, ни твоей семье. Даже старику это не нужно, потому что толку от твоего геройства не будет никакого. Усек?
Снайпер снова кивнул и нехотя, очень неуклюже вскарабкался на платформу.
– Снимай ремень и давай сюда руки, – деловито скомандовал Палач. – Нет, нет, браток, сзади! Руки за спину, вот так…
Умело связав снайперу руки его же брючным ремнем, он щелкнул замками и открыл футляр. Как он и ожидал, в футляре лежала разобранная на части снайперская винтовка американского производства.
– Кучеряво, – сказал Палач. – Симпатичный дробовичок. Крутой нынче пошел охотник, навороченный, прямо как в заграничном кино. И на какую дичь ты тут охотишься, зверобой?
Снайпер вздохнул, взглянул Палачу в лицо и быстро отвел глаза.
– Ясно, – сказал Палач. – Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой… В роли зайчика сегодня выступаю я. Правильно?
Снайпер снова кивнул.
– Конечно, правильно, – согласился с ним Палач. – А кто я, знаешь? Вижу, знаешь, тем более что рожу твою я далеко не впервые наблюдаю… А если знаешь, в кого собрался стрелять, почему ведешь себя как колхозный трактор? Я бы на твоем месте здесь уже часа три назад сидел. Эх ты, специалист! Профи.., твою мать! Старик-то дома?
Снайпер с трудом разлепил запекшиеся губы и хрипло ответил:
– Дома. Ждет.
– Это хорошо. А дружки твои тоже ждут? Есть еще вокруг дома сюрпризы? Или, может быть, в самом доме? Учти, если соврешь, я нарочно выживу, чтобы сюда вернуться и тебя голыми руками на запчасти разобрать. Ты меня знаешь, поэтому лучше не ври.
– Все чисто, – прохрипел снайпер. – По крайней мере, я ни о чем таком не слышал. У меня приказ стрелять, как только ты окажешься где надо.
– А где надо? Да ладно, не тужься, молчи, я и сам знаю, где надо… Чудить начал наш старец. Маразм, что ли, к нему подкрадывается? Ну-ка, повернись спиной, надо ручонки твои проверить.
– Не стреляй, – еле слышно попросил снайпер, послушно поворачиваясь к нему спиной.
– Перед ним, как живой, тот парнишка стоял, тот, который его умолял: “Не стреляй”… – речитативом пробормотал Палач строчку из известной песни.
Он подергал путы на руках пленника, проверяя их на прочность, а потом без предупреждения ударил его по затылку рукояткой пистолета. Стоявший на коленях снайпер мешком повалился вперед, голова его свесилась с края платформы. Если бы не это, он непременно разбил бы лицо.
– Считай, повезло, – сообщил ему Палач, сноровисто выщелкивая из магазина винтовки остроносые патроны.
Снайпер не ответил – он был без сознания, пребывая в шатком равновесии между жизнью и смертью. Палач ударил его не жалея, стараясь выключить на как можно более долгое время, и теперь не был уверен, что не перестарался. Это его не беспокоило. Убивать без необходимости он не собирался, но, если бы снайпер вдруг решил отбросить копыта, это нисколько не огорчило бы Палача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91