Чиж всегда варил очень крепкий кофе, считая манеру добавлять туда сахар и сливки просто извращением и пустым переводом ценного продукта, но сегодня он превзошел самого себя. Получившаяся у него жидкость цветом напоминала сырую нефть, а ее вкус мог бы, наверное, поднять на ноги мумию Рамзеса II. Чиж пригубил это зелье и удовлетворенно кивнул: сейчас ему требовалось что-то именно в этом роде. Во дворе как-то незаметно сгустились сумерки, в доме напротив одно за другим загорались окна, и в темных углах квартиры опять поселилась привычная вечерняя тревога – смутное ощущение неуюта, а может быть, и неведомой опасности, не имеющей ничего общего с дневными тревогами и страхами.
Стоя в темноте у окна и прихлебывая горький, как хина, черный кофе, Чиж подумал, что этот неосознанный страх перед темнотой наверняка достался нам в наследство от далеких волосатых предков, которые жались к своим кострам, прислушиваясь к грозному рыку саблезубых тигров и пещерных медведей. Самодовольные горожане отгораживаются от тьмы за окнами шторами, электрическими лампами и мерцающими экранами телевизоров. Они знают, что саблезубые тигры вымерли все до единого, но страх остался, и они глушат его бормотанием телевизоров и собственной болтовней. Некоторые топят его в стакане со спиртным, но каждый вечер древний страх перед темнотой возвращается, принимая все новые обличья.
Совсем недавно Чиж поступал точно так же, но теперь ему было не до мистических страхов. Саблезубые тигры и пещерные медведи и не думали вымирать. Они просто приспособились к новым условиям существования: освоили прямохождение и человеческую речь, научились пользоваться ножом и вилкой, повязывать галстук, водить автомобиль и расплачиваться наличными. Они подпилили клыки, чтобы те не торчали из пасти, и незаметно смешались с толпой, чтобы без помех выбирать себе жертвы, утаскивать их в свои логова и там жадно жрать, давясь и чавкая. Чиж довольно успешно охотился на этих реликтовых тварей в течение многих лет, и вот теперь звери решили взять реванш и пообедать охотником.
Эти размышления были неожиданно прерваны до боли знакомым звуком: в прихожей сухо затрещал паркет. Чиж стремительно и бесшумно присел, чтобы его силуэт не выделялся на фоне окна, как грудная мишень на стенке тира.
– Есть кто живой? – донесся из прихожей смутно знакомый голос.
Чиж осторожно поставил на пол кружку с кофе, засунул пистолет под мышку, чтобы заглушить щелчок, и взвел курок большим пальцем. Сидеть на корточках при его комплекции было неудобно, но он не решался сменить позицию, боясь выдать себя.
В прихожей что-то громыхнуло, послышалось сдавленное ругательство. Похоже, незваный гость в потемках налетел на табуретку, которой Чиж пользовался, когда обувался. Пока он шипел сквозь зубы и с треском топтался по рассохшемуся паркету, Чиж бесшумно переместился к выходу из кухни. Со своей новой позиции он мог видеть часть прихожей, освещенную падавшим с лестничной площадки желтушным светом слабой электрической лампочки.
Гость стоял спиной к нему в пятне света и потирал ушибленную голень. Если при нем и было оружие, то он не собирался пускать его в ход: его руки были пусты. Чиж аккуратно навел пистолет на широкую спину гостя и негромко сказал:
– Будешь дергаться – продырявлю. Повернись.
При звуке его голоса гость вздрогнул, поспешно развел в стороны пустые ладони и медленно обернулся. Это был Сапсан, про которого Чиж как-то совсем забыл.
– Закрой дверь и включи свет, – скомандовал Чиж. – Тебя мама не учила, что надо сначала позвонить в дверь, а уже потом входить? С такими манерами ты до пенсии не доживешь.
– Нашему брату пенсию не платят, – сказал Сапсан, закрывая дверь и щелкая выключателем.
– Просто некому платить, – возразил Чиж. – Такие, как ты, действительно редко доживают до пенсионного возраста.
Он опустил пистолет и вышел на свет.
– Ого, – сказал Сапсан, – вот это мортира! Похоже, я не вовремя.
– Да, – сказал Чиж, – похоже на то. Я вообще не понимаю, какого черта ты сюда притащился. Соскучился?
– Очень ты мне нужен, – скривился Сапсан. – По мне, так чем от вас, мусоров, дальше, тем лучше. Меня Папа прислал. В смысле, Кондрашов.
– Мог бы и не уточнять, – сказал Чиж. – И без этого ясно, кто тебя прислал. Не пойму: ты что, в шестерки к нему записался?
– Я ему должен, – ответил Сапсан. – Он меня выручил, а теперь я пытаюсь выручить его. Надо, чтобы ты достал Абзаца, майор. Очень надо. И не только Папе, но и тебе тоже.
– Придумай что-нибудь поновее, – сказал Чиж. – Байка насчет простреленного мной киоска несколько устарела. Я уже все проверил – и пулю, которую ты принес, и все киоски в околотке. Фуфло. Я был о тебе лучшего мнения.
– Ну допустим, сплоховал, – согласился Сапсан. – Торопился я тогда очень, не было времени все как следует организовать. Но это дело прошлое. Зачем старое ворошить?
– Тогда вообще непонятно, что тебе здесь надо. Учти, я уже неделю капли в рот не брал, так что сказки про меня можешь приберечь для своих внуков, если они у тебя будут.
– Слушай, майор, – как ни в чем не бывало спросил Сапсан, – а кого это ты тут поджидаешь? В темноте, с этой гаубицей наготове… Тебя что, прессуют?
– Вроде того, – ответил Чиж.
– Хромой, – убежденно сказал Сапсан, – больше просто некому. У него кругом свои люди. Наверняка и в вашей ментовке тоже. Иначе откуда бы он, су-чара старая, узнал, что именно ты его быка выпасаешь? Это плохо, майор. Ей-богу, я тебе сочувствую. Но дела это не меняет. Абзац все равно за тобой. Этот банкет, который дает Папа, – твой последний шанс.
Других попыток не будет. Мне велели передать: не возьмешь Абзаца – пеняй на себя.
– Ого, – с кривой улыбкой произнес Чиж, – вот это уже интересно! Это угроза?
– Это информация к размышлению, – ухмыльнулся Сапсан. – Это предупреждение, чтобы ты вел себя очень аккуратно и не вздумал снова завалить дело. Ты пойми, чудак: я тебя уважаю, и Папа тебя уважает, и вообще братва считает, что ты правильный мужик, хотя и мент. Если бы не это, базар у нас с тобой получился бы другой. Мы тебе добра желаем, майор. И, если ты это дело для Папы провернешь, будь спокоен: добра у тебя будет столько, что в двух руках не упрешь.
– А если не проверну? – спросил Чиж.
– Тогда говно твое дело, – сообщил Сапсан. – Поверь, я тебя не пугаю.
– Еще бы, – сказал Чиж. – Пугать-то нечем.
– Есть чем, – заверил его Сапсан. – Есть, поверь.
– И чем же?
– Узнаешь в свое время, – пообещал Сапсан и повернулся к дверям.
– Пшел вон, – с некоторым опозданием напутствовал его Чиж.
– А я что делаю? – насмешливо поинтересовался Сапсан и скрылся за дверью.
Чиж поднял перевернутую Сапсаном табуретку, сел на нее, привалился плечом к стене и закурил, свесив руку с пистолетом между колен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89