Выговор, можно сказать, гарантирован, и лишние пять минут уже ничего не изменят. Не выгонят же меня, в самом деле, из органов…»
Он вздохнул и стал надевать брюки. Натянув их до половины, он заметил на правом колене неопрятное и хорошо заметное с любого расстояния жирное пятно. Некоторое время Чиж с тупым изумлением разглядывал это пятно, пытаясь сообразить, каковы его природа и происхождение. Он даже нагнулся, сложившись пополам, что при его комплекции было весьма затруднительно, и понюхал расплывшуюся широкую овальную кляксу. Пятно ничем особенным не пахло, и оставалось только гадать, было ли это подсолнечное масло, на котором Чиж пытался поджарить себе дежурную яичницу, или что-нибудь позабористее – например, автомобильная смазка или даже оружейное масло. Так или иначе, брюки были испорчены, и идти в таком виде на работу не представлялось возможным.
Вспомнив о работе, он посмотрел на стол. Конечно же, пистолет в наплечной кобуре, как ненужная безделушка, снова валялся поверх вынутой из почтового ящика стопки газет. Учитывая появившуюся у Чижа в последнее время привычку ложиться спать, не заперев на ночь входную дверь, такой способ хранения табельного оружия сулил в перспективе большие неприятности.
Чиж раздраженно скомкал испачканные неизвестно где, когда и каким образом брюки и швырнул их через всю комнату в прихожую. Он встал и, недовольно ворча, пошлепал босыми ногами к шкафу, чтобы взять оттуда чистые джинсы. На полпути он остановился и звонко хлопнул себя ладонью по лбу. Сегодня, черт подери, было воскресенье, а накануне он вернулся с дежурства, так что сегодня, будь оно все проклято, у него был выходной.
– Ешкин кот! – вскричал Чиж, и его голос прозвучал в пустой квартире одиноко и неуместно.
Он подошел к шкафу и немного помедлил, разглядывая свое отражение в зеркальных створках. Вид его зеркального двойника оставлял желать лучшего во всех отношениях. Остатки волос вокруг обширной лысины торчали во все стороны, как солома на разворошенной ураганом кровле, лицо выглядело помятым и имело нездоровый сероватый оттенок, а под глазами набрякли предательские мешки. Из-под растянутой майки выглядывала покрытая курчавым рыжеватым с проседью волосом жирная грудь, сильно выдающийся вперед животик напоминал кое-как прикрытое майкой ядро от старинной пушки большого калибра, а торчавшие из мятых сатиновых трусов ноги смахивали на две волосатые макаронины. Правда, покатые округлые плечи все еще были достаточно мощными, а бицепсы казались едва ли не толще бедер, но Чиж вынужден был признать, что он уже далеко не тот, каким был раньше.
Он поскреб ногтями ставшие за ночь колючими и шершавыми щеки и со вздохом открыл шкаф. После ухода жены в шкафу стало совсем просторно, но, несмотря на это, найти здесь искомое было так же трудно, как и в те дни, когда Чиж делил шкаф с супругой. Скомканные как попало вещи валялись здесь беспорядочными грудами, из которых там и сям выглядывали разрозненные и зачастую остро нуждавшиеся в штопке носки. Чиж заглянул на верхнюю полку, где сохранялась видимость порядка, но джинсов там не было. Копаясь в футболках и свитерах, он совершенно неожиданно обнаружил коробку пистолетных патронов, которую считал безнадежно потерянной, однако это открытие оставило его равнодушным. Если бы в данный момент вместо картонки с «маслятами» Чиж обнаружил у себя в шкафу золотой слиток или инопланетянина с тремя головами, он отреагировал бы точно так же.
– Хе, – равнодушно произнес Чиж, взвесив коробку с патронами на ладони. Он небрежно засунул ее на прежнее место, вернувшись к поискам джинсов.
Он опустился на корточки и стал рыться в тряпках, большинство которых не вынимал из шкафа уже по несколько лет. Все эти когда-то модные рубашки, джемпера и летние полотняные брюки с накладными карманами в свое время были приобретены по настоянию жены, которая тщилась привести равнодушного к одежде Чижа хотя бы в приблизительное соответствие со своим идеалом мужчины. Со временем она оставила эти бесплодные попытки. Несколько позже очередь быть оставленным дошла и до самого Чижа, и он до сих пор не мог решить, хорошо это было или плохо. С одной стороны, теперь ему было как-то неуютно – скорее непривычно, чем одиноко, а с другой – жена, наверное, все-таки была права, устроив хотя бы свою собственную судьбу. «Дай ей Бог всего хорошего с ее генералом», – подумал Чиж, и в то же мгновение, словно в награду за смирение и любовь к ближнему, джинсы отыскались.
Он вытащил их из груды перепутанного тряпья за штанину, положил рядом с собой на пол и еще некоторое время сидел на корточках, задумчиво глядя внутрь распахнутого настежь шкафа. Там, в сумрачной глубине, в самом дальнем углу, среди беспорядочно переплетенных между собой рукавов и штанин тускло и таинственно поблескивало стекло. Продолговатый блик отраженного света неподвижно лежал на узком горлышке, закупоренном пластмассовой пробкой. Этот неяркий отблеск притягивал взгляд Чижа, как мощный магнит притягивает стальную иголку. Казалось, он обладал таинственной гипнотической силой. «Все будет хорошо, – вслух сказало Чижу блестящее пятнышко света из темной глубины захламленного шкафа. – Ну пусть не совсем хорошо, но в пределах нормы. Главное, не брать в голову. Брать надо в руку и сразу же лить в горло, пока не нагрелось… И вот тогда все станет путем.»
Сидя на корточках, Чиж прислушался к своим ощущениям. Ему было муторно после вчерашнего, и вдобавок он не видел ни малейшего смысла в том, чтобы истязать себя воздержанием. Зачем, собственно? Чего ради?
Тут он некстати вспомнил про Лаптева, и настроение у него окончательно испортилось. Подполковник Лаптев, которого подчиненные за глаза, не мудрствуя лукаво, именовали попросту Лаптем, являлся непосредственным начальником майора Чижа и, что было во сто крат хуже, его соседом по дому. Правда, дом, огромная железобетонная пластина, протянувшаяся вдоль улицы на целый квартал, вмещал в себя население небольшого райцентра, но Лаптев и Чиж, как на грех, проживали в соседних подъездах, что доставляло Чижу массу неприятностей.
Призрак стоящего на пороге подполковника разрушил исходившие из глубины шкафа колдовские чары, и Чиж тяжело встал с корточек, испытав новый приступ головокружения и поморщившись от неприятного хруста в затекших суставах. Он натянул на тощие ноги жесткие после недавней стирки линялые джинсы, сдернул с плечиков клетчатую рубашку и с некоторым трудом протолкнул в рукава похожие на окорока руки. Отыскав на дне шкафа два парных носка, Чиж захлопнул зеркальные створки и направился в ванную. По дороге он подобрал валявшиеся посреди прихожей брюки и проверил входную дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Он вздохнул и стал надевать брюки. Натянув их до половины, он заметил на правом колене неопрятное и хорошо заметное с любого расстояния жирное пятно. Некоторое время Чиж с тупым изумлением разглядывал это пятно, пытаясь сообразить, каковы его природа и происхождение. Он даже нагнулся, сложившись пополам, что при его комплекции было весьма затруднительно, и понюхал расплывшуюся широкую овальную кляксу. Пятно ничем особенным не пахло, и оставалось только гадать, было ли это подсолнечное масло, на котором Чиж пытался поджарить себе дежурную яичницу, или что-нибудь позабористее – например, автомобильная смазка или даже оружейное масло. Так или иначе, брюки были испорчены, и идти в таком виде на работу не представлялось возможным.
Вспомнив о работе, он посмотрел на стол. Конечно же, пистолет в наплечной кобуре, как ненужная безделушка, снова валялся поверх вынутой из почтового ящика стопки газет. Учитывая появившуюся у Чижа в последнее время привычку ложиться спать, не заперев на ночь входную дверь, такой способ хранения табельного оружия сулил в перспективе большие неприятности.
Чиж раздраженно скомкал испачканные неизвестно где, когда и каким образом брюки и швырнул их через всю комнату в прихожую. Он встал и, недовольно ворча, пошлепал босыми ногами к шкафу, чтобы взять оттуда чистые джинсы. На полпути он остановился и звонко хлопнул себя ладонью по лбу. Сегодня, черт подери, было воскресенье, а накануне он вернулся с дежурства, так что сегодня, будь оно все проклято, у него был выходной.
– Ешкин кот! – вскричал Чиж, и его голос прозвучал в пустой квартире одиноко и неуместно.
Он подошел к шкафу и немного помедлил, разглядывая свое отражение в зеркальных створках. Вид его зеркального двойника оставлял желать лучшего во всех отношениях. Остатки волос вокруг обширной лысины торчали во все стороны, как солома на разворошенной ураганом кровле, лицо выглядело помятым и имело нездоровый сероватый оттенок, а под глазами набрякли предательские мешки. Из-под растянутой майки выглядывала покрытая курчавым рыжеватым с проседью волосом жирная грудь, сильно выдающийся вперед животик напоминал кое-как прикрытое майкой ядро от старинной пушки большого калибра, а торчавшие из мятых сатиновых трусов ноги смахивали на две волосатые макаронины. Правда, покатые округлые плечи все еще были достаточно мощными, а бицепсы казались едва ли не толще бедер, но Чиж вынужден был признать, что он уже далеко не тот, каким был раньше.
Он поскреб ногтями ставшие за ночь колючими и шершавыми щеки и со вздохом открыл шкаф. После ухода жены в шкафу стало совсем просторно, но, несмотря на это, найти здесь искомое было так же трудно, как и в те дни, когда Чиж делил шкаф с супругой. Скомканные как попало вещи валялись здесь беспорядочными грудами, из которых там и сям выглядывали разрозненные и зачастую остро нуждавшиеся в штопке носки. Чиж заглянул на верхнюю полку, где сохранялась видимость порядка, но джинсов там не было. Копаясь в футболках и свитерах, он совершенно неожиданно обнаружил коробку пистолетных патронов, которую считал безнадежно потерянной, однако это открытие оставило его равнодушным. Если бы в данный момент вместо картонки с «маслятами» Чиж обнаружил у себя в шкафу золотой слиток или инопланетянина с тремя головами, он отреагировал бы точно так же.
– Хе, – равнодушно произнес Чиж, взвесив коробку с патронами на ладони. Он небрежно засунул ее на прежнее место, вернувшись к поискам джинсов.
Он опустился на корточки и стал рыться в тряпках, большинство которых не вынимал из шкафа уже по несколько лет. Все эти когда-то модные рубашки, джемпера и летние полотняные брюки с накладными карманами в свое время были приобретены по настоянию жены, которая тщилась привести равнодушного к одежде Чижа хотя бы в приблизительное соответствие со своим идеалом мужчины. Со временем она оставила эти бесплодные попытки. Несколько позже очередь быть оставленным дошла и до самого Чижа, и он до сих пор не мог решить, хорошо это было или плохо. С одной стороны, теперь ему было как-то неуютно – скорее непривычно, чем одиноко, а с другой – жена, наверное, все-таки была права, устроив хотя бы свою собственную судьбу. «Дай ей Бог всего хорошего с ее генералом», – подумал Чиж, и в то же мгновение, словно в награду за смирение и любовь к ближнему, джинсы отыскались.
Он вытащил их из груды перепутанного тряпья за штанину, положил рядом с собой на пол и еще некоторое время сидел на корточках, задумчиво глядя внутрь распахнутого настежь шкафа. Там, в сумрачной глубине, в самом дальнем углу, среди беспорядочно переплетенных между собой рукавов и штанин тускло и таинственно поблескивало стекло. Продолговатый блик отраженного света неподвижно лежал на узком горлышке, закупоренном пластмассовой пробкой. Этот неяркий отблеск притягивал взгляд Чижа, как мощный магнит притягивает стальную иголку. Казалось, он обладал таинственной гипнотической силой. «Все будет хорошо, – вслух сказало Чижу блестящее пятнышко света из темной глубины захламленного шкафа. – Ну пусть не совсем хорошо, но в пределах нормы. Главное, не брать в голову. Брать надо в руку и сразу же лить в горло, пока не нагрелось… И вот тогда все станет путем.»
Сидя на корточках, Чиж прислушался к своим ощущениям. Ему было муторно после вчерашнего, и вдобавок он не видел ни малейшего смысла в том, чтобы истязать себя воздержанием. Зачем, собственно? Чего ради?
Тут он некстати вспомнил про Лаптева, и настроение у него окончательно испортилось. Подполковник Лаптев, которого подчиненные за глаза, не мудрствуя лукаво, именовали попросту Лаптем, являлся непосредственным начальником майора Чижа и, что было во сто крат хуже, его соседом по дому. Правда, дом, огромная железобетонная пластина, протянувшаяся вдоль улицы на целый квартал, вмещал в себя население небольшого райцентра, но Лаптев и Чиж, как на грех, проживали в соседних подъездах, что доставляло Чижу массу неприятностей.
Призрак стоящего на пороге подполковника разрушил исходившие из глубины шкафа колдовские чары, и Чиж тяжело встал с корточек, испытав новый приступ головокружения и поморщившись от неприятного хруста в затекших суставах. Он натянул на тощие ноги жесткие после недавней стирки линялые джинсы, сдернул с плечиков клетчатую рубашку и с некоторым трудом протолкнул в рукава похожие на окорока руки. Отыскав на дне шкафа два парных носка, Чиж захлопнул зеркальные створки и направился в ванную. По дороге он подобрал валявшиеся посреди прихожей брюки и проверил входную дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89