Времени у меня на это нет. Да и место не слишком подходящее. Предлагаю на этом остановиться.
– Да нет, не идея вас пугает, – неторопливо продолжал Рыбаков, будто не услышав реплики Перлова. – Вы на самом деле боитесь, что люди уйдут. Не станет баранов, которых вы стрижете. Так, кажется, вы называете между собой свой бизнес? Некому будет на вас работать. Создавать продукт, который вы до сих пор благополучно и без особого шума отнимали. А поскольку сами вы ничему и никогда не учились, кроме грабежа, положение ваше будет незавидным. Разве что набеги на соседей делать. Но соседи-то давно к этому готовы, и успех такого предприятия выглядит весьма сомнительно. Я правильно вас понял, господин Перлов? Вы не стесняйтесь, разговор у нас пошел вполне откровенный.
– Хватит! – раздраженно выкрикнул Перлов. – Все это полная чушь, не стоящая того, чтобы ее обсуждать. Теперь я хочу выслушать ваш ответ.
– Вы знаете, – Рыбаков не смотрел на Перлова и говорил совсем негромко, будто сам с собой, – во второй половине прошедшего века, когда размах терроризма достиг небывалого до того уровня, некоторые государства раз и навсегда определили: с террористами и бандитами нельзя вступать ни в какие сделки…
– Бросьте вы, бросьте! – возбужденно перебил его Перлов. – Здесь вам не лекционный зал! Я не хуже вас знаком с этой вашей идиотской теорией. Можете называть нас как угодно: хищниками, каннибалами и так далее. Все это полная чушь! Мы – лидеры, вот в чем суть, с которой вы не можете смириться. Мы точно знаем, чему и как следует быть в этом мире. А вот вы – просто жалкие мутанты, биологический брак, хотя и не без некоторых способностей. И что бы вы о себе ни думали, вы обречены. Так же, как и те, к сожалению, кого вам удалось увлечь своими дурацкими идеями.
– Ни в какие сделки, – повторил Рыбаков, будто и не слышал выпада собеседника. – Потому что любая сделка с ними гибельна. Переговоры – пожалуйста, сколько угодно. Но только с целью определения порядка разоружения и капитуляции. Вы меня понимаете? (Так вот мы тоже приняли такие же правила. И уже очень давно. Вот это и есть мой ответ.
Перлов откинулся на спинку стула.
– Вы пожалеете, – процедил он. – Очень сильно пожалеете. Мы нашли ваших волгоградских… коллег, нашли вас. Отыщем и других, не сомневайтесь. Вы уже не только раздражаете, вы начинаете мешать. Времена нынче изменились, и совсем не в вашу пользу. В конце концов, мы сможем обойтись и без Нестерова. Но то, что я сказал насчет ваших дурацких Зон, – это не пустая угроза. И вы скоро в этом убедитесь.
Он встал, пинком отшвырнул табурет и вышел. Железная дверь камеры с лязгом захлопнулась за ним.
* * *
Коридоры института были темны и пусты. В мире Нестерова едва начиналось утро. Но под дверью Гошиного кабинета виднелась полоска света. Нестеров осторожно приоткрыл дверь, и дремавший на диванчике Гоша тут же вскочил, протирая заспанные глаза.
– Ну что тут? – деловито спросил Гонта. – Уехали захватчики?
– Еще вчера вечером, – доложил Гоша. – Они Валерия Павловича с собой увезли.
– С чего это? На каком основании?
– В новостях сказали, что тут у нас обнаружили подпольную лабораторию по изготовлению наркотиков.
– Что за бред! – воскликнул Гонта. – У них там вообще чердаки покосились! Куда его увезли? В Бутырку? Лефортово?
– Не знаю точно. По-моему, в какой-то районный следственный изолятор.
– Впрочем, какая разница! – махнул рукой Гонта. – Все равно утром выпустят, никуда не денутся.
– На самом деле они искали вас, – сказал Гоша Нестерову. – Перевернули все от подвала до чердака, поголовно всех допросили: не было ли здесь посторонних, фотографию вашу показывали.
– Вряд ли они ушли насовсем, – предположил Гонта. – Наверняка где-то стерегут. Ну и черт с ними. Второй раз повальный шмон тут вряд ли будут устраивать. Да если и устроят, ничего не найдут. Ладно, сейчас самое главное – рукопись. Георгий, как у вас дела?
– Дела, – проворчал Гоша. – Начать и кончить. Работать надо, вот и все дела.
– Не смею мешать, – сказал Гонта. – А я пойду пока сделаю несколько звонков.
Чтобы позвонить, он использовал секретную линию, о существовании которой в институте знали лишь несколько человек: можно было не сомневаться, что прочие телефоны института тщательно прослушивались. Несмотря на ранний час, ждать ему не пришлось, трубку на том конце сняли после первого же гудка.
– Бруно, – сказал Гонта, – это я. Надеюсь, ты в курсе происшедшего. Что будем делать?
– Все, что надо, уже делается, – ответил тот. – Утром Магистра выпустят. Подключили адвокатов, организовали депутатский запрос в Генпрокуратуру и Министерство внутренних дел. Шум и так поднялся очень большой.
– Кто адвокат?
– Очень ловкий суггестор, – Бруно назвал известную фамилию. – Насколько я понимаю, в своей профессии на сегодняшний день один из лучших. Видимо, потому, что никогда не берется за дела, заранее проигрышные.
– Не понимаю, почему они на это пошли, – признался Гонта. – Эта акция изначально была обречена на неудачу. А теперь, после задержания Магистра, громкий скандал обеспечен. Зачем им это?
– Зачем? – хмыкнул Бруно. – Затем, что ставка больно высока. И еще затем, что сил они набрались немерено, ничего уже не боятся. И это меня, честно говоря, очень тревожит. Вчера я разговаривал с Комесом, он рассказал, как грамотно они организовали акцию по уничтожению волгоградского Периметра. Десять лет работы коту под хвост. Признаться, в последнее время я все чаше задумываюсь: есть ли смысл в том, что мы делаем?
– Я и сам об этом задумываюсь, – вздохнул Гонта. – Но альтернативы все равно нет.
– Альтернатива в том, чем сейчас занят Нестеров.
– Слушай, Бруно… – Гонта немного помолчал. – Ты действительно веришь, что это не легенда?
– Не столько верю, сколько надеюсь, – сказал Бруно. – Я себя недавно поймал на том, что за вашего Нестерова молиться начал…
* * *
Адвокат был у дверей следственного изолятора ровно в десять утра. Он источал праведный гнев и уверенность в собственной правоте. К этому времени поребрик вдоль здания был полностью занят автомашинами с эмблемами телевизионных каналов на бортах. Съемочные группы заняли позиции примерно с девяти часов, но если бы догадались приехать пораньше, то увидели бы немало известных людей, чьи машины были предусмотрительно отогнаны на соседнюю улицу. Едва адвокат вышел из своего черного «БМВ», к нему кинулись репортеры, размахивая черными грушами микрофонов.
– Как вы оцениваете действия правоохранительных органов?
– Вы надеетесь, что вам удастся добиться освобождения подзащитного?
– Насколько серьезны предъявленные ему обвинения?
Чуть склонив голову к плечу, адвокат снисходительно оглядел журналистскую братию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Да нет, не идея вас пугает, – неторопливо продолжал Рыбаков, будто не услышав реплики Перлова. – Вы на самом деле боитесь, что люди уйдут. Не станет баранов, которых вы стрижете. Так, кажется, вы называете между собой свой бизнес? Некому будет на вас работать. Создавать продукт, который вы до сих пор благополучно и без особого шума отнимали. А поскольку сами вы ничему и никогда не учились, кроме грабежа, положение ваше будет незавидным. Разве что набеги на соседей делать. Но соседи-то давно к этому готовы, и успех такого предприятия выглядит весьма сомнительно. Я правильно вас понял, господин Перлов? Вы не стесняйтесь, разговор у нас пошел вполне откровенный.
– Хватит! – раздраженно выкрикнул Перлов. – Все это полная чушь, не стоящая того, чтобы ее обсуждать. Теперь я хочу выслушать ваш ответ.
– Вы знаете, – Рыбаков не смотрел на Перлова и говорил совсем негромко, будто сам с собой, – во второй половине прошедшего века, когда размах терроризма достиг небывалого до того уровня, некоторые государства раз и навсегда определили: с террористами и бандитами нельзя вступать ни в какие сделки…
– Бросьте вы, бросьте! – возбужденно перебил его Перлов. – Здесь вам не лекционный зал! Я не хуже вас знаком с этой вашей идиотской теорией. Можете называть нас как угодно: хищниками, каннибалами и так далее. Все это полная чушь! Мы – лидеры, вот в чем суть, с которой вы не можете смириться. Мы точно знаем, чему и как следует быть в этом мире. А вот вы – просто жалкие мутанты, биологический брак, хотя и не без некоторых способностей. И что бы вы о себе ни думали, вы обречены. Так же, как и те, к сожалению, кого вам удалось увлечь своими дурацкими идеями.
– Ни в какие сделки, – повторил Рыбаков, будто и не слышал выпада собеседника. – Потому что любая сделка с ними гибельна. Переговоры – пожалуйста, сколько угодно. Но только с целью определения порядка разоружения и капитуляции. Вы меня понимаете? (Так вот мы тоже приняли такие же правила. И уже очень давно. Вот это и есть мой ответ.
Перлов откинулся на спинку стула.
– Вы пожалеете, – процедил он. – Очень сильно пожалеете. Мы нашли ваших волгоградских… коллег, нашли вас. Отыщем и других, не сомневайтесь. Вы уже не только раздражаете, вы начинаете мешать. Времена нынче изменились, и совсем не в вашу пользу. В конце концов, мы сможем обойтись и без Нестерова. Но то, что я сказал насчет ваших дурацких Зон, – это не пустая угроза. И вы скоро в этом убедитесь.
Он встал, пинком отшвырнул табурет и вышел. Железная дверь камеры с лязгом захлопнулась за ним.
* * *
Коридоры института были темны и пусты. В мире Нестерова едва начиналось утро. Но под дверью Гошиного кабинета виднелась полоска света. Нестеров осторожно приоткрыл дверь, и дремавший на диванчике Гоша тут же вскочил, протирая заспанные глаза.
– Ну что тут? – деловито спросил Гонта. – Уехали захватчики?
– Еще вчера вечером, – доложил Гоша. – Они Валерия Павловича с собой увезли.
– С чего это? На каком основании?
– В новостях сказали, что тут у нас обнаружили подпольную лабораторию по изготовлению наркотиков.
– Что за бред! – воскликнул Гонта. – У них там вообще чердаки покосились! Куда его увезли? В Бутырку? Лефортово?
– Не знаю точно. По-моему, в какой-то районный следственный изолятор.
– Впрочем, какая разница! – махнул рукой Гонта. – Все равно утром выпустят, никуда не денутся.
– На самом деле они искали вас, – сказал Гоша Нестерову. – Перевернули все от подвала до чердака, поголовно всех допросили: не было ли здесь посторонних, фотографию вашу показывали.
– Вряд ли они ушли насовсем, – предположил Гонта. – Наверняка где-то стерегут. Ну и черт с ними. Второй раз повальный шмон тут вряд ли будут устраивать. Да если и устроят, ничего не найдут. Ладно, сейчас самое главное – рукопись. Георгий, как у вас дела?
– Дела, – проворчал Гоша. – Начать и кончить. Работать надо, вот и все дела.
– Не смею мешать, – сказал Гонта. – А я пойду пока сделаю несколько звонков.
Чтобы позвонить, он использовал секретную линию, о существовании которой в институте знали лишь несколько человек: можно было не сомневаться, что прочие телефоны института тщательно прослушивались. Несмотря на ранний час, ждать ему не пришлось, трубку на том конце сняли после первого же гудка.
– Бруно, – сказал Гонта, – это я. Надеюсь, ты в курсе происшедшего. Что будем делать?
– Все, что надо, уже делается, – ответил тот. – Утром Магистра выпустят. Подключили адвокатов, организовали депутатский запрос в Генпрокуратуру и Министерство внутренних дел. Шум и так поднялся очень большой.
– Кто адвокат?
– Очень ловкий суггестор, – Бруно назвал известную фамилию. – Насколько я понимаю, в своей профессии на сегодняшний день один из лучших. Видимо, потому, что никогда не берется за дела, заранее проигрышные.
– Не понимаю, почему они на это пошли, – признался Гонта. – Эта акция изначально была обречена на неудачу. А теперь, после задержания Магистра, громкий скандал обеспечен. Зачем им это?
– Зачем? – хмыкнул Бруно. – Затем, что ставка больно высока. И еще затем, что сил они набрались немерено, ничего уже не боятся. И это меня, честно говоря, очень тревожит. Вчера я разговаривал с Комесом, он рассказал, как грамотно они организовали акцию по уничтожению волгоградского Периметра. Десять лет работы коту под хвост. Признаться, в последнее время я все чаше задумываюсь: есть ли смысл в том, что мы делаем?
– Я и сам об этом задумываюсь, – вздохнул Гонта. – Но альтернативы все равно нет.
– Альтернатива в том, чем сейчас занят Нестеров.
– Слушай, Бруно… – Гонта немного помолчал. – Ты действительно веришь, что это не легенда?
– Не столько верю, сколько надеюсь, – сказал Бруно. – Я себя недавно поймал на том, что за вашего Нестерова молиться начал…
* * *
Адвокат был у дверей следственного изолятора ровно в десять утра. Он источал праведный гнев и уверенность в собственной правоте. К этому времени поребрик вдоль здания был полностью занят автомашинами с эмблемами телевизионных каналов на бортах. Съемочные группы заняли позиции примерно с девяти часов, но если бы догадались приехать пораньше, то увидели бы немало известных людей, чьи машины были предусмотрительно отогнаны на соседнюю улицу. Едва адвокат вышел из своего черного «БМВ», к нему кинулись репортеры, размахивая черными грушами микрофонов.
– Как вы оцениваете действия правоохранительных органов?
– Вы надеетесь, что вам удастся добиться освобождения подзащитного?
– Насколько серьезны предъявленные ему обвинения?
Чуть склонив голову к плечу, адвокат снисходительно оглядел журналистскую братию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102