Пришел в себя только тогда, когда мне на голову набросили вонючий мешок, пахнущий сеном и птичьим пометом.
Сопротивляться было бесполезно, хотя я и попробовал достать ножи, но мне сдавили шею так, что сразу потерял сознание.
Очнулся, лежа на чем-то твердом, думаю, это был камень. Вокруг было темно и очень тихо, только вдалеке капала вода. Пахло вонючим мешком, который набросили на голову в постоялом дворе, и еще чем-то очень отвратительным. Попробовал двинуться, тут и обнаружилось, что руки у меня крепко связаны и уже онемели. Это плохо, если их развяжут, то все равно буду беспомощен, пока не отойдут мышцы. Ноги оказались свободны, но даже встать без рук трудно, а просто лежать на камне я уже не мог: меня била дрожь от холода.
Если тебя через час убьют, то все равно надо вести себя так, будто впереди целая жизнь, – так меня учил когда-то отец. Тогда его мысль мне показалась глупой, а вот сейчас вдруг понял – в ней есть свой смысл.
Всегда нужно вести себя так, словно впереди тебя ждет целая жизнь, хотя бы потому, что это придает какое-то внутреннее достоинство, а значит, ты не станешь умирать от холода, лежа на камне. Встать у меня не получалась, слишком крепко оказались связаны локти, пришлось перекатываться. Так и катился до тех пор, пока не уперся в стену и смог сесть, чуть улучшив свое положение.
Пока катился, кое-что понял – находился в каком-то помещении, пол в нем из каменных отшлифованных плит. Итак, пока, видимо, убивать меня не собираются. Смелое допущение, но я решил, что задушить меня легко могли на постоялом дворе, а если принесли сюда, значит, что-то от меня надо. Эта мысль меня приободрила, и я с некоторой уверенностью стал смотреть в будущее.
Видимо, если этим людям или нелюдям отдать то, что им нужно, то меня отпустят.
А что у меня есть? Я, как мог, ощупал себя связанными руками. Оказалось – ничего. Пояс с золотыми монетами отсутствовал, меча не было, ножи тоже забрали, только ножны оказались на месте. Обыскали меня на совесть, вытащили и сняли все. И если остался жив, то значит, это нечто, нужное злодеям, находится у меня в голове или на теле.
Я сразу поискал на груди, оберега тоже не нашел, и от этого мне стало так горько, словно исчезла отцовская рука, которая меня предостерегала всякий раз, когда беда стучалась в дверь. Даже бессильно скрипнул зубами от злости…
И сразу захотелось пить. Я пополз к тому месту, где капала вода, и по дороге наткнулся на гнилую мокрую солому, от которой пахло смертью. Чуть дальше обнаружилось почему – связанными руками наткнулся на полуистлевший труп.
Ощущения очень неприятные – все вонючее, скользкое, мягкое, холодное. Брр!!!
И тут я заорал благим матом, потому что мне в руку впилась крыса. Видимо, она возомнила, будто я вознамерился отнять у нее законный обед.
На мой вопль немедленно открылась со скрипом дверь, и где-то вверху высветилось желтое пятно.
– Чего орешь? – лениво поинтересовался мужской голос.
– Тут мертвый.
– И что?
– Я его задел.
– А…
Дверь захлопнулась, и вновь наступили тьма и гулкая тишина.
Неизвестный вполне удовлетворился моим ответом, но меня это почему-то не порадовало. Однако немного успокоило. Правда…
И действительно, чего орать? Все там будем рано или поздно. Лучше, конечно, поздно, а для этого надо хоть что-то сделать – например, развязать себе руки. Раз есть тело, то на этом теле может найтись что-то острое.
Отворачивая голову от ужасного запаха и осторожно, чтобы не задеть еще одну крысу, я пальцами обыскал труп. Ничего не нашел. Потом проверил солому, и тут мне повезло – обнаружилась глиняная чашка с чем-то вонючим, вероятно с закисшей едой. Чашку я разбил и попробовал перерезать веревку осколком.
К сожалению, осколки плохо обожженной глины не могут справиться с тугими волокнами, а путы были сделана из неразрыв-травы – есть у нас такая, самые крепкие веревки получаются из нее. Тер до тех пор, пока от осколков чашки не образовались только глиняные влажные комочки, а руки так и остались связанными.
Хорошо, что рядом стекала по стене вода.
Скоро захотелось есть, в животе неприятно засосало, а потом к горлу подступила тошнота. Вот уж совсем некстати – меня вырвало желчью, после этого я вдруг ослаб, а через какое-то время погрузился в некое подобие забытья. Странное оказалось зрелище, но поучительное. Я видел и себя самого, вспоминал свои поступки, мне было стыдно за каждый из них.
Из увиденного я сделал единственный вывод – жил, как дурак, и так же умру, даже не увидев того, кому понадобилась моя смерть, и не понимая зачем. А в том, что умру, у меня сомнений уже не было – иначе с чего бы привиделось прошлое? Говорят же, перед смертью люди видят всю свою прожитую жизнь.
Сделав такой вывод, я окончательно успокоился. Это всегда помогает – раз все равно умирать, то можно делать то, на что раньше не хватало ума. Например, подняться по лестнице и притаиться. Если сторож вновь вздумает посетить меня, можно, если повезет, столкнуть его вниз. Парень наверняка сломает себе шею. А если не повезет – все равно умирать.
Я потихоньку заполз наверх и прижался к дубовой двери просто для того, чтобы почувствовать хоть какое-нибудь тепло. В этом сыром подвале я уже околел, а мои руки давно потеряли чувствительность.
И тут я услышал голоса.
– Иди приведи узника к господину, – говорил голос незнакомый, хриплый и грубый. – Он его требует немедленно!
– Если ты думаешь, что я дотронусь до него хоть пальцем, то ошибаешься, – отвечал ему тот, кто уже раз открывал дверь в мою темницу. – Я еще не сошел с ума.
– Не понял… – Голос стал грозным. – Ты отказываешься выполнять приказ господина?!
– Отдал-то он его тебе, ты и выполняй, а я туда не пойду.
– А в чем дело?
– Как ты думаешь, на что похожа его одежда, если он там уже часа четыре ползает по грязному полу, да еще умудрился залезть на труп того парня, что притащили месяц назад?
Тут я задумался. А ведь он прав. Пропала моя новая одежда, а только вчера купил…
– И что?
– Да от него воняет хуже, чем от упыря.
– Я не подумал об этом… – Первый голос стал задумчивым. – В таком виде его нельзя даже по коридорам водить, потом не отчистишь, а запах будет стоять не один месяц. Ладно, сообщу господину.
Заскрипела далекая дверь, стало тихо, и я заснул, немного пригревшись. На этот раз мне снились хорошие сны. Почему-то от подслушанного разговора повеяло надеждой – если меня кто-то хочет видеть, то кто его знает, может, еще удастся поесть.
Даже в своем сне я удивился, никогда до этого не рассуждал так разумно, видимо, действительно дорога меня встряхнула так, что даже начал задумываться о том, от чего раньше только отмахивался. Так понемногу и дойду в своих мыслях до смысла жизни – может, что и придумаю, в отличие от множества мудрецов, так и не сумевших ничего добавить к тому, что придумали наши предки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Сопротивляться было бесполезно, хотя я и попробовал достать ножи, но мне сдавили шею так, что сразу потерял сознание.
Очнулся, лежа на чем-то твердом, думаю, это был камень. Вокруг было темно и очень тихо, только вдалеке капала вода. Пахло вонючим мешком, который набросили на голову в постоялом дворе, и еще чем-то очень отвратительным. Попробовал двинуться, тут и обнаружилось, что руки у меня крепко связаны и уже онемели. Это плохо, если их развяжут, то все равно буду беспомощен, пока не отойдут мышцы. Ноги оказались свободны, но даже встать без рук трудно, а просто лежать на камне я уже не мог: меня била дрожь от холода.
Если тебя через час убьют, то все равно надо вести себя так, будто впереди целая жизнь, – так меня учил когда-то отец. Тогда его мысль мне показалась глупой, а вот сейчас вдруг понял – в ней есть свой смысл.
Всегда нужно вести себя так, словно впереди тебя ждет целая жизнь, хотя бы потому, что это придает какое-то внутреннее достоинство, а значит, ты не станешь умирать от холода, лежа на камне. Встать у меня не получалась, слишком крепко оказались связаны локти, пришлось перекатываться. Так и катился до тех пор, пока не уперся в стену и смог сесть, чуть улучшив свое положение.
Пока катился, кое-что понял – находился в каком-то помещении, пол в нем из каменных отшлифованных плит. Итак, пока, видимо, убивать меня не собираются. Смелое допущение, но я решил, что задушить меня легко могли на постоялом дворе, а если принесли сюда, значит, что-то от меня надо. Эта мысль меня приободрила, и я с некоторой уверенностью стал смотреть в будущее.
Видимо, если этим людям или нелюдям отдать то, что им нужно, то меня отпустят.
А что у меня есть? Я, как мог, ощупал себя связанными руками. Оказалось – ничего. Пояс с золотыми монетами отсутствовал, меча не было, ножи тоже забрали, только ножны оказались на месте. Обыскали меня на совесть, вытащили и сняли все. И если остался жив, то значит, это нечто, нужное злодеям, находится у меня в голове или на теле.
Я сразу поискал на груди, оберега тоже не нашел, и от этого мне стало так горько, словно исчезла отцовская рука, которая меня предостерегала всякий раз, когда беда стучалась в дверь. Даже бессильно скрипнул зубами от злости…
И сразу захотелось пить. Я пополз к тому месту, где капала вода, и по дороге наткнулся на гнилую мокрую солому, от которой пахло смертью. Чуть дальше обнаружилось почему – связанными руками наткнулся на полуистлевший труп.
Ощущения очень неприятные – все вонючее, скользкое, мягкое, холодное. Брр!!!
И тут я заорал благим матом, потому что мне в руку впилась крыса. Видимо, она возомнила, будто я вознамерился отнять у нее законный обед.
На мой вопль немедленно открылась со скрипом дверь, и где-то вверху высветилось желтое пятно.
– Чего орешь? – лениво поинтересовался мужской голос.
– Тут мертвый.
– И что?
– Я его задел.
– А…
Дверь захлопнулась, и вновь наступили тьма и гулкая тишина.
Неизвестный вполне удовлетворился моим ответом, но меня это почему-то не порадовало. Однако немного успокоило. Правда…
И действительно, чего орать? Все там будем рано или поздно. Лучше, конечно, поздно, а для этого надо хоть что-то сделать – например, развязать себе руки. Раз есть тело, то на этом теле может найтись что-то острое.
Отворачивая голову от ужасного запаха и осторожно, чтобы не задеть еще одну крысу, я пальцами обыскал труп. Ничего не нашел. Потом проверил солому, и тут мне повезло – обнаружилась глиняная чашка с чем-то вонючим, вероятно с закисшей едой. Чашку я разбил и попробовал перерезать веревку осколком.
К сожалению, осколки плохо обожженной глины не могут справиться с тугими волокнами, а путы были сделана из неразрыв-травы – есть у нас такая, самые крепкие веревки получаются из нее. Тер до тех пор, пока от осколков чашки не образовались только глиняные влажные комочки, а руки так и остались связанными.
Хорошо, что рядом стекала по стене вода.
Скоро захотелось есть, в животе неприятно засосало, а потом к горлу подступила тошнота. Вот уж совсем некстати – меня вырвало желчью, после этого я вдруг ослаб, а через какое-то время погрузился в некое подобие забытья. Странное оказалось зрелище, но поучительное. Я видел и себя самого, вспоминал свои поступки, мне было стыдно за каждый из них.
Из увиденного я сделал единственный вывод – жил, как дурак, и так же умру, даже не увидев того, кому понадобилась моя смерть, и не понимая зачем. А в том, что умру, у меня сомнений уже не было – иначе с чего бы привиделось прошлое? Говорят же, перед смертью люди видят всю свою прожитую жизнь.
Сделав такой вывод, я окончательно успокоился. Это всегда помогает – раз все равно умирать, то можно делать то, на что раньше не хватало ума. Например, подняться по лестнице и притаиться. Если сторож вновь вздумает посетить меня, можно, если повезет, столкнуть его вниз. Парень наверняка сломает себе шею. А если не повезет – все равно умирать.
Я потихоньку заполз наверх и прижался к дубовой двери просто для того, чтобы почувствовать хоть какое-нибудь тепло. В этом сыром подвале я уже околел, а мои руки давно потеряли чувствительность.
И тут я услышал голоса.
– Иди приведи узника к господину, – говорил голос незнакомый, хриплый и грубый. – Он его требует немедленно!
– Если ты думаешь, что я дотронусь до него хоть пальцем, то ошибаешься, – отвечал ему тот, кто уже раз открывал дверь в мою темницу. – Я еще не сошел с ума.
– Не понял… – Голос стал грозным. – Ты отказываешься выполнять приказ господина?!
– Отдал-то он его тебе, ты и выполняй, а я туда не пойду.
– А в чем дело?
– Как ты думаешь, на что похожа его одежда, если он там уже часа четыре ползает по грязному полу, да еще умудрился залезть на труп того парня, что притащили месяц назад?
Тут я задумался. А ведь он прав. Пропала моя новая одежда, а только вчера купил…
– И что?
– Да от него воняет хуже, чем от упыря.
– Я не подумал об этом… – Первый голос стал задумчивым. – В таком виде его нельзя даже по коридорам водить, потом не отчистишь, а запах будет стоять не один месяц. Ладно, сообщу господину.
Заскрипела далекая дверь, стало тихо, и я заснул, немного пригревшись. На этот раз мне снились хорошие сны. Почему-то от подслушанного разговора повеяло надеждой – если меня кто-то хочет видеть, то кто его знает, может, еще удастся поесть.
Даже в своем сне я удивился, никогда до этого не рассуждал так разумно, видимо, действительно дорога меня встряхнула так, что даже начал задумываться о том, от чего раньше только отмахивался. Так понемногу и дойду в своих мыслях до смысла жизни – может, что и придумаю, в отличие от множества мудрецов, так и не сумевших ничего добавить к тому, что придумали наши предки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103