Я пытался цепляться руками за все, что попало, но это мне ничего не дало, только ногти обломал о деревянную обшивку каюты.
Потом волна отхлынула, и меня потащило к двери. Там я все-таки успел ухватиться за ручку и переждал очередную волну.
Капитан ухмыльнулся и рявкнул:
– Держись за леера на подветренном борту, тогда, может, и доберешься до трюма. Если не доберешься, тогда сам поймешь, что любой прорицатель может ошибаться.
Мне пришлось туго, едва я появился на палубе. Я мгновенно промок до нитки, казалось, что волна обрушивается из черного ниоткуда именно на меня.
Матросы суетились – часть свертывала паруса, повиснув на мачтах, остальные были заняты внизу. Палуба была мокрой и скользкой. Я крепко вцепился в леера и, перебирая их руками, как-то сумел добраться до трюма. Как только я туда ввалился, матросы набросили сверху промасленную парусину – теперь выйти не удастся до тех пор, пока не закончится шторм.
Внизу было темно и страшно. Судно скрипело так, что, казалось, вот-вот развалится, волны били в борт не хуже огромного молота, да и вообще от этого грохота я почти оглох.
Я несколько раз упал, пока добрался до своего гамака, около которого чья-то добрая душа повесила масляный фонарь. Это меня спасло, иначе сошел бы с ума. Я раскачивался в гамаке, судно сперва вздымалось высоко вверх, а потом, после короткой передышки на вершине волны, падало вниз, чтобы потом снова карабкаться вверх на очередную волну. В желудке образовалась звенящая пустота, и каждый раз после падения ее только добавлялось.
Никогда раньше не думал, что обыкновенная вода может так греметь, причем звуки были разными – то словно огромный молот бил по днищу, и бедный корабль стонал, визжал всеми своими сочленениями, то гигантская водная лапа обдирала борт, скрежеща своими многочисленными когтями.
Выл ветер, напевая какую-то буйную бесконечную балладу, причем конец каждого куплета выкрикивал во весь голос, заглушая даже молот волн. Скрипели мачты и не только они – каждая доска несчастного судна добавляла свою ноту в общий хор.
Иногда сквозь всю эту какофонию слышались крики матросов, работающих на палубе, но их голоса были слишком слабы, чтобы перекричать ветер и море.
Но шло время, суденышко продолжало бороться с бурей. Казалось, эта ночь никогда не закончится.
Я иногда проваливался во что-то напоминающее беспамятство, но заснуть не мог. Несколько раз меня выбрасывало из гамака, и каждое падение было весьма болезненным. А потом, в очередной раз очнувшись, я вдруг заметил, что качка стала меньше – мы понемногу уходили от шторма, или он уходил от нас.
Наступил серый промозглый день, наполненный солеными брызгами и воем ветра. Я вышел на палубу, и то только потому, что уже не мог терпеть, но, после того как проехал по мокрым доскам от одного борта до другого и чудом не оказался в бушующей пучине, понял, что этого делать не стоило. Хорошо, что были натянуты сети, – в последний момент, когда море уже готовилось меня поглотить, я успел за них зацепиться.
Тут на меня обрушилась гигантская волна, и я мгновенно сообразил, что лучше вернуться в каюту, а все необходимое сделать в ночной горшок. Иначе такая прогулка закончится для меня преждевременной кончиной в жаждущих человеческих жертвоприношений черных глубинах.
Хватаясь за леера и сети, я с трудом добрался до люка и едва успел спрятаться под парусиной, как на нее обрушился настоящий водопад.
Моя каюта, больше напоминавшая склад, после такой прогулки показалась тихим райским местом. Здесь нашел я пару пустых глиняных кувшинов и решил свои проблемы, правда, пришлось поработать, привязывая посуду к борту, иначе все нечистоты оказались бы на мне.
Я попробовал вновь заснуть, но не спалось – очень хотелось пить. Когда жажда стала нестерпимой, я побрел по трюму, подсвечивая себе масляным фонарем, закрытым со всех сторон стеклом. Вещь эта довольно дорогая, но необходимая на любом судне, так как строятся они из дерева, имеющего неприятное свойство гореть. После недолгих поисков я обнаружил десяток бочонков с темными, крепко просоленными сухарями, пару сотен окороков, подвешенных к деревянным доскам палубы, и три десятка бочек с солониной – обычная пища команды.
Пресная вода находилась в огромных бочках, крепко привязанных канатами. В такую качку мне было к ним не подобраться, зато удалось обнаружить бочонок с вином – похоже, тем самым, что мы пили перед штормом с капитаном и его помощником.
С огромным трудом я налил себе немного вина в пустой кувшин, и после этого смерть от жажды мне уже не грозила. Заодно я захватил десяток сухарей и хороший кусок солонины, избавившись таким образом от проблем с голодом.
Я неплохо позавтракал, запивая соленые твердые сухари и слегка подсушенное мясо вином, и снова лег. Впервые с того дня, как покинул родной город, у меня появилось время обдумать все, что со мной происходило и происходит. Спать мне не хотелось, а просто лежать и смотреть в темные от копоти и грязи доски палубы мне надоело довольно быстро.
Мысли текли неспешно, потом закружились вокруг последних событий, нащупывая хоть какую-то разумную связь. Я начал вспоминать все с самого начала.
Вечер, темнота, крики.
Зачем пошел той улицей? Почему решил свернуть в проулок? Слышал же крики и шум и понял, что там идет какая-то драка. Мог же не заглядывать?
И вдруг я понял: ведь меня тогда словно что-то подтолкнуло изнутри! Может, это и есть судьба – когда остановился неизвестно почему, заглянул, куда не стоило? А что заставило схватить этот проклятый кусочек бронзы, который протянул мне умирающий? Видел же, что это никому не нужный пустячок, но рука сама потянулась и схватила, а пальцы сжались намертво. Даже сейчас, вспоминая, чувствую, как мою ладонь словно пронзили маленькие острые иголочки. Ну и бросил бы тут же, и ничего бы не было! Так нет, положил в карман, хотя и понимал, что делаю глупость, не нужна мне эта старая позеленевшая бронза. Зачем?!!
У меня не было ответа, только ощущение, что все это произошло не просто так. Был в этом смысл, только я его не понимал. Пророчество, сказанное отцу, когда я был еще мальцом. Воры, наемники, воины – мои учителя. Все словно готовило меня к тому, чтобы я заглянул в тот проклятый переулок!
Неужели правда – когда боги кого-то хотят погубить, то лишают его разума. Это все объясняет, но зачем им моя погибель?
Я тяжело вздохнул, прислушиваясь к звукам. На палубе забегали матросы, ставя парус, ветер немного стих, и капитан решил воспользоваться благоприятным случаем, чтобы увеличить скорость.
Я снова закрыл глаза, продолжая размышлять.
Ну… со жрецами все ясно. Они что-то там ищут, собирают в единое целое, а гонец вез часть этого каика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Потом волна отхлынула, и меня потащило к двери. Там я все-таки успел ухватиться за ручку и переждал очередную волну.
Капитан ухмыльнулся и рявкнул:
– Держись за леера на подветренном борту, тогда, может, и доберешься до трюма. Если не доберешься, тогда сам поймешь, что любой прорицатель может ошибаться.
Мне пришлось туго, едва я появился на палубе. Я мгновенно промок до нитки, казалось, что волна обрушивается из черного ниоткуда именно на меня.
Матросы суетились – часть свертывала паруса, повиснув на мачтах, остальные были заняты внизу. Палуба была мокрой и скользкой. Я крепко вцепился в леера и, перебирая их руками, как-то сумел добраться до трюма. Как только я туда ввалился, матросы набросили сверху промасленную парусину – теперь выйти не удастся до тех пор, пока не закончится шторм.
Внизу было темно и страшно. Судно скрипело так, что, казалось, вот-вот развалится, волны били в борт не хуже огромного молота, да и вообще от этого грохота я почти оглох.
Я несколько раз упал, пока добрался до своего гамака, около которого чья-то добрая душа повесила масляный фонарь. Это меня спасло, иначе сошел бы с ума. Я раскачивался в гамаке, судно сперва вздымалось высоко вверх, а потом, после короткой передышки на вершине волны, падало вниз, чтобы потом снова карабкаться вверх на очередную волну. В желудке образовалась звенящая пустота, и каждый раз после падения ее только добавлялось.
Никогда раньше не думал, что обыкновенная вода может так греметь, причем звуки были разными – то словно огромный молот бил по днищу, и бедный корабль стонал, визжал всеми своими сочленениями, то гигантская водная лапа обдирала борт, скрежеща своими многочисленными когтями.
Выл ветер, напевая какую-то буйную бесконечную балладу, причем конец каждого куплета выкрикивал во весь голос, заглушая даже молот волн. Скрипели мачты и не только они – каждая доска несчастного судна добавляла свою ноту в общий хор.
Иногда сквозь всю эту какофонию слышались крики матросов, работающих на палубе, но их голоса были слишком слабы, чтобы перекричать ветер и море.
Но шло время, суденышко продолжало бороться с бурей. Казалось, эта ночь никогда не закончится.
Я иногда проваливался во что-то напоминающее беспамятство, но заснуть не мог. Несколько раз меня выбрасывало из гамака, и каждое падение было весьма болезненным. А потом, в очередной раз очнувшись, я вдруг заметил, что качка стала меньше – мы понемногу уходили от шторма, или он уходил от нас.
Наступил серый промозглый день, наполненный солеными брызгами и воем ветра. Я вышел на палубу, и то только потому, что уже не мог терпеть, но, после того как проехал по мокрым доскам от одного борта до другого и чудом не оказался в бушующей пучине, понял, что этого делать не стоило. Хорошо, что были натянуты сети, – в последний момент, когда море уже готовилось меня поглотить, я успел за них зацепиться.
Тут на меня обрушилась гигантская волна, и я мгновенно сообразил, что лучше вернуться в каюту, а все необходимое сделать в ночной горшок. Иначе такая прогулка закончится для меня преждевременной кончиной в жаждущих человеческих жертвоприношений черных глубинах.
Хватаясь за леера и сети, я с трудом добрался до люка и едва успел спрятаться под парусиной, как на нее обрушился настоящий водопад.
Моя каюта, больше напоминавшая склад, после такой прогулки показалась тихим райским местом. Здесь нашел я пару пустых глиняных кувшинов и решил свои проблемы, правда, пришлось поработать, привязывая посуду к борту, иначе все нечистоты оказались бы на мне.
Я попробовал вновь заснуть, но не спалось – очень хотелось пить. Когда жажда стала нестерпимой, я побрел по трюму, подсвечивая себе масляным фонарем, закрытым со всех сторон стеклом. Вещь эта довольно дорогая, но необходимая на любом судне, так как строятся они из дерева, имеющего неприятное свойство гореть. После недолгих поисков я обнаружил десяток бочонков с темными, крепко просоленными сухарями, пару сотен окороков, подвешенных к деревянным доскам палубы, и три десятка бочек с солониной – обычная пища команды.
Пресная вода находилась в огромных бочках, крепко привязанных канатами. В такую качку мне было к ним не подобраться, зато удалось обнаружить бочонок с вином – похоже, тем самым, что мы пили перед штормом с капитаном и его помощником.
С огромным трудом я налил себе немного вина в пустой кувшин, и после этого смерть от жажды мне уже не грозила. Заодно я захватил десяток сухарей и хороший кусок солонины, избавившись таким образом от проблем с голодом.
Я неплохо позавтракал, запивая соленые твердые сухари и слегка подсушенное мясо вином, и снова лег. Впервые с того дня, как покинул родной город, у меня появилось время обдумать все, что со мной происходило и происходит. Спать мне не хотелось, а просто лежать и смотреть в темные от копоти и грязи доски палубы мне надоело довольно быстро.
Мысли текли неспешно, потом закружились вокруг последних событий, нащупывая хоть какую-то разумную связь. Я начал вспоминать все с самого начала.
Вечер, темнота, крики.
Зачем пошел той улицей? Почему решил свернуть в проулок? Слышал же крики и шум и понял, что там идет какая-то драка. Мог же не заглядывать?
И вдруг я понял: ведь меня тогда словно что-то подтолкнуло изнутри! Может, это и есть судьба – когда остановился неизвестно почему, заглянул, куда не стоило? А что заставило схватить этот проклятый кусочек бронзы, который протянул мне умирающий? Видел же, что это никому не нужный пустячок, но рука сама потянулась и схватила, а пальцы сжались намертво. Даже сейчас, вспоминая, чувствую, как мою ладонь словно пронзили маленькие острые иголочки. Ну и бросил бы тут же, и ничего бы не было! Так нет, положил в карман, хотя и понимал, что делаю глупость, не нужна мне эта старая позеленевшая бронза. Зачем?!!
У меня не было ответа, только ощущение, что все это произошло не просто так. Был в этом смысл, только я его не понимал. Пророчество, сказанное отцу, когда я был еще мальцом. Воры, наемники, воины – мои учителя. Все словно готовило меня к тому, чтобы я заглянул в тот проклятый переулок!
Неужели правда – когда боги кого-то хотят погубить, то лишают его разума. Это все объясняет, но зачем им моя погибель?
Я тяжело вздохнул, прислушиваясь к звукам. На палубе забегали матросы, ставя парус, ветер немного стих, и капитан решил воспользоваться благоприятным случаем, чтобы увеличить скорость.
Я снова закрыл глаза, продолжая размышлять.
Ну… со жрецами все ясно. Они что-то там ищут, собирают в единое целое, а гонец вез часть этого каика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103