Я молча повернулся и вошел в проулок, рассуждая примерно так: улицу уже видел, кем она охраняется, знаю, а вот что меня ждет впереди – неизвестно.
В любом случае стоит посмотреть. А вдруг повезет, и там найдется невысокий забор, ведущий в чей-то заброшенный сад, где так легко спрятаться, или откроется крепкая дверь в чей-то дом, и я успею заскочить в нее и закрыться на крепкий засов?
Слышал, такое бывает. Правда, мне никогда так не везло. И похоже, в этот раз удача тоже улыбнется не мне.
Завернув за угол, я с тоской увидел, что проулок образован высокими глухими каменными стенами домов без единого окна и заканчивается тупиком – отвесной скалой, на которую мне не взобраться даже при всем желании.
Возле глухой высокой стены одного из домов стояла, нервно переминаясь с одной прелестной стройной ножки на другую, юная прелестная особа. Она мне ласково улыбалась. Сердце дрогнуло, я даже на мгновение подумал, что это чей-то неожиданно приятный розыгрыш и меня вместо смерти ждут объятия темноволосой девы с милым нежным личиком. Мне всегда нравился такой короткий, чуть вздернутый носик, розовые щечки и нежные пухлые губки.
С такой я бы с удовольствием оказался в одной постели, и моей нежности и любви не было бы предела, только почему при взгляде на нее у меня начинает чесаться шрам, а кольца оберега начинают вращаться, царапая кожу? Нет, сегодня точно не мой день, что-то говорит мне, что и эта прелестная девушка – оборотень.
Я оглянулся, старичок и старушка встали рядом, перекрывая единственный выход из проулка, и продолжали мило улыбаться – такая милая и добрая пара. Я понял, ловушка захлопнулась, и теперь выйти отсюда я смогу либо в виде разорванного в клочья трупа с недостающими особо вкусными частями тела, либо убив трех перевертышей. Лично мне нравился последний вариант, но по лицам присутствующих понял, что мое мнение здесь больше никто не разделяет.
Сама ситуация казалась настолько дурацкой, что я готов был расхохотаться. Проехать полкоролевства, повстречаться с бандой в лесу и суметь остаться в живых, выдержать драку с мертвецами, при этом уложив дюжину упырей, – и так умереть?!
Неужели меня убьет вот эта милая девчушка, столь ласково и немного тревожно глядящая на меня. Кстати, руки у нее уже менялись, покрываясь темными жесткими волосками, а ногти росли, превращаясь в острые когти, очень похожие на ножи, которые так услужливо мне рисовало мое воображение, когда я прятался в той маленькой темной комнатушке двухэтажного дома.
Не дожидаясь, пока милая девушка примет окончательно свой звериный облик, я резко ускорил шаг, потом побежал. Все мои размышления закончились, ожидания тоже. А раз чуда не произошло и нельзя сбежать, то надо драться, ибо должен воин умирать с оружием в руках, упоенный битвой, – так меня учили.
На бегу бросил первый нож, а потом, пользуясь тем, что девушка растерянно уставилась на него, когда нож пробил ее желтенький сарафан, вонзившись как раз между двух прелестных холмиков, прыжком приблизился и распорол вторым горло, еще покрытое нежной девичьей с легким пушком кожей.
Хлынула алая кровь. Девушка побледнела и стала медленно падать. На лице ее читалось недоумение – она все еще не могла понять, что мертва, а возможно, удивлялась тому, что не успела напасть первой.
А я вырвал из мертвого тела ножи, добежал до глухой скалы, которой заканчивался проулок, и повернулся, готовясь к бою с оставшимися оборотнями.
Ни старик, ни старушка не сдвинулись с места, словно то, что я только что совершил, было частью задуманного плана. Так и остались у выхода из проулка, продолжая о чем-то мило беседовать и иногда бросая задумчивые взгляды на распростертое окровавленное тело посередине проулка.
Меня немного смутило то, что они столь легко приняли смерть своей дочери, и я даже приободрился, а потом кольнула неприятная мысль: «Вдруг эта девушка была настоящей, человеком, а не перевертышем. И ее когти мне только привиделись? Тогда, возможно, я убил ту, которая могла бы стать моею настоящей любовью. Неужели ее загнали сюда, как и меня, и она оказалась такой же жертвой?»
Я уже начал по-настоящему расстраиваться, когда увидел, что поверженное тело красавицы вдруг изменилось. На моих глазах вместо девушки в желтом сарафане с кровавыми пятнами вырос огромный волк, покрытый темно-серой шерстью. Если выражаться точнее – волчица! Она сбросила с себя лохмотья и легкой трусцой направилась ко мне.
Сначала я испытал чувство облегчения, что не убил девушку, а потом испугался и тяжело вздохнул, готовясь к смерти.
Да нет, все мои предположения верны, оборотни были одной семьей, и все происходящее является не чем иным, как натаскиванием молодежи на дичь. Дичью был я, а молодежью эта огромная серая, яростно рычащая зверюга – ей явно не понравилось быть мертвой. А ведь была такой милой пару мгновений назад, когда лежала на брусчатке, широко разбросав стройные ноги…
Теперь мне стало понятно, почему не среагировали старички на ее гибель. Они, конечно, знали, что «бедняжка» оживет. Я выругался, вспоминая того своего учителя, который рассказывал мне, что оборотня можно убить, если перерезать ему горло раньше, чем тот успеет превратиться в зверя, наемник еще говорил, что мертвое сердце не гонит кровь по телу, а следовательно, переворот невозможен.
Хорошо, что вспомнил: если останусь в живых и вернусь в город, обязательно набью ему морду!
Но все равно попытка была неплохой, мне за нее не стыдно, жаль только, что тот наемник оказался неправ.
Я выхватил кинжал, продолжая внимательно смотреть за волчицей, которая замерла в трех шагах от меня. Ее хвост так и ходил из стороны в сторону, а желтые свирепые глаза следили за каждым моим движением – она явью готовилась к прыжку. Волчица гневно зарычала, точнее, попыталась, из ее пасти вырывался только всхрап, потому что горло, распоротое моим ножом, еще не затянулось до конца.
Вот тогда я и сделал самую настоящую глупость, о которой даже сейчас вспоминаю с содроганием, – решительно шагнул навстречу зверю, ударил волчицу ногой в живот, а когда она взвизгнула, сорвал с груди серебряный амулет и засунул его, раздвинув густеющую на глазах шерсть, прямо в рану на ее горле.
Челюсти лязгнули около моих пальцев, но я успел отскочить. Думаю, этот мой выпад был настолько нелеп, что волчица среагировала на него с опозданием. А может, удар ногой в живот ее удивил? Впрочем, и для меня самого этот дурацкий поступок оказался неожиданностью, правда, очень эффективной, потому что отскочив на пару шагов, волчица снова рванулась ко мне, но уже в прыжке ее сверкающие желтизной глаза помутнели, и она упала безжизненной глыбой на то место, где только что был я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103