Удар о землю, надо признать, был достаточно громким, даже показалось, что все вокруг дрогнуло. Веса в милой девушке оказалось не меньше сотни килограмм, даже не понимаю когда она успела его набрать, девушкой она весила гораздо меньше. Впрочем, женщины всегда легко набирают вес, это похудеть у них плохо получается.
Я какое-то время моргал глазами, пытаясь понять, как это у меня вышло и почему волчица умерла. Ясно было одно: кусок серебра, засунутый в горло, убивает любого, не только оборотня. К счастью, я быстро пришел в себя, услышав гневный раздраженный рев, резко повернулся и увидел, как ко мне неспешно трусят два огромных волка. Старички наконец-то решили на меня обидеться и перекинулись, разрывая свои одежды.
Мне все еще было безумно страшно, но я все равно взглянул на палочку старичка, которая отлетела в сторону как ненужная деталь маскировки. А жаль, если бы зверь хромал, у меня бы появился маленький шанс остаться в живых. Но увы…
С тоской и печалью прижался я к глухой стене, вытащил кинжал и приготовился к смерти. Я с горечью осознавал, что этот заостренный кусок металла, отобранный у местного бандита, – мое единственное оружие с элементами серебра.
Волки остановились в нескольких шагах от меня и не решались напасть. Думаю, вид убитой волчицы-детеныша немного охладил их пыл.
– Я убил вашу дочь в честной схватке! – Голос мой срывался, сердце стучало так, что казалось, будто этот стук слышит весь город. Одежда была влажной от волчьей крови. Руки и ноги дрожали мелкой дрожью. – По вашим законам вы обязаны меня отпустить…
Еще одна глупость, о которой мне рассказывал все тот же наемник – самый главный специалист по оборотням. Он говорил, что оборотни признают честный бой, и если ты убил кого-то из них честно, один на один, то тебя отпустят, уважая твою храбрость.
Снова наврал, гад! Вернусь, буду бить до тех пор, пока не устану.
Волк рявкнул в ответ что-то вроде: «А кого это трогает?» – и прыгнул с места, даже не подходя ко мне близко. Он был на расстоянии не менее пяти метров, но я не сомневался, что оборотень легко до меня допрыгнет. И тут же сделал очередную глупость – рванулся вперед, чтобы застать его в верхней части прыжка. Я сделал это в запале. Головой-то понимал, что все кончено, от такой мощи не спасешься – любой удар когтистой лапы станет для меня смертельным; а когда зверь схватит меня клыками, то перекусит и даже не заметит. А если вдруг промахнется, то задавит меня своим весом, в нем точно было килограммов двести, а то и больше.
Но просто ждать смерти не в моих правилах. Упрямство мне не позволяло такого и раньше – в любой, даже самой безнадежной драке я всегда стоял до конца, за что меня и уважал Молот, и не только он.
Оборотень сбил меня с ног. В голове помутилось и от жесткого удара, и оттого, что я ударился головой о булыжник. Я потерял сознание! Но при этом испытывал странное ощущение удовлетворения – видимо, решил, что если не буду чувствовать, как меня рвут на части, то и не будет больно.
Я ошибся. Больно было, и даже очень.
Сначала я решил, что давно умер и теперь за все грехи, что совершил в жизни, меня истязают, очищая для главного действа в нижнем мире – сжигания на медленном огне. А длиться оно будет столько дней, сколько дней прожил на этом свете, благо что наберется их не много, мне едва исполнилось двадцать. Следовательно, мучиться относительно недолго – намного меньше, чем тому оборотню, который меня убил. Я слышал, что у них есть свой ад, там как раз уменьшают время муки за убитых людей – сколько убил, столько и срежут, а ежели наберется больше, чем лет твоей жизни, то станут кормить и поить, как славного воина.
Вот такая ерунда лезла в голову, когда умирал, а говорили, что увидишь всю свою жизнь…
Опять наврали!..
Запах был еще тот на том свете – пахло грязной волчьей шерстью и еще кровью. Этот сладковатый запах меня часто преследовал в снах-кошмарах – в них она повсюду текла рекой и все, до чего я дотрагивался, становилось кроваво-красным.
А еще мне мешала жуткая тяжесть в груди, словно на грудь положили каменную плиту с моим именем.
Говорят, в южных странах так и хоронят – укладывают мертвого человека меж двух каменных плит, одна сверху, другая снизу, и выставляют на солнце. Звери и птицы до тела добраться не могут, и оно медленно гниет, перерождаясь в нечто, что потом легко уложить в глиняный кувшин. Местные жители считают, что после такой обработки между плит остается дух предка, и только так его можно избавить от тела.
Дышалось мне тяжело, да и глаза не открывались, в ушах слышался только мой хрип, больше похожий на стон. Но через десяток глухих ударов сердца я понял, что жив и на мне не плита. Тогда, собрав все силы, я уперся руками и ногами в землю и сбросил с себя невыносимо тяжелый труп оборотня. Потом протер глаза, залитые кровью – все-таки успел перед смертью царапнуть мне лоб проклятый перевертыш.
Теперь я был уже полностью уверен, что жив, – если тебе так же противно, как раньше, то это значит только одно: ты все еще на этом свете, в срединном мире.
Солнце уже зашло, небо хоть и алело краем, но быстро темнело. Над соседним зданием в темной вышине появилась первая звезда, а прохладный ночной ветерок холодил кожу.
Я встал и огляделся. О том, что где-то рядом должен находиться еще один оборотень, я не забыл, поэтому смотрел настороженно, готовый в любой момент отпрянуть. На драку вряд ли был способен, в голове бил молот, и его тупой звон отдавался по всему телу, но, может, удастся убежать?
Похоже, мне изрядно досталось, возможно, и раны есть, просто сейчас они не чувствовались. Тело едва двигалось, преодолевая жуткую усталость, словно уже неделю находилось без сна и отдыха. Слабость накатывала такая, что на меня можно было дохнуть и я бы тут же распался на отдельные, не связанные между собой фрагменты, и умер в очередной раз.
Охнув от боли в вывихнутой руке, я бросил сумрачный взгляд по сторонам, и то, что увидел, меня сильно озадачило.
Молоденький перевертыш уже вернулся в свой человеческий облик, правда, фигуру обнаженной девушки портил арбалетный болт с серебряным наконечником, торчавший между двумя приятной формы грудками. Из распоротого горла оборотня торчал окровавленный кончик моего оберега с привязанной к нему кожаной бечевкой, на которой он висел раньше.
Серебряный болт достался и старушке, он торчал у нее между лопаток. Бабка тоже после гибели вернулась в истинный облик. Это было странно. Похоже, пока я лежал без сознания, кто-то добил всех перевертышей. Видимо, нашелся доброхот, если только это все не кажется.
Я потер рукой лоб и выругался, обнаружив, что часть кожи там у меня сорвана и свисает лоскутом на глаза.
Стало понятно, откуда все время сочится кровь, застилавшая все вокруг багровой пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103