Курьеры – народ ловкий и смелый, сражаться умеют не хуже воинов, а вот со жрецами справиться ему не удалось.
Но удивляло не это, а то, что жрецы решились его убить. Гонцы – каста закрытая, туда трудно попасть, но, если попадаешь, можешь рассчитывать, что в любой стране, кто бы ни покусился на твою жизнь, тот в скором времени окажется мертвым – за тебя придут и отомстят.
На этом и выстроена вся работа гильдии гонцов. Если б не это, их бы убивали повсюду, потому что они часто везут не только секреты, но и такие ценности, которые нельзя поручить вооруженной охране.
Жрецы Киля убили гонца, что говорило либо об их бесстрашии, либо о безнадежной глупости, потому что самое большее через неделю наш городок наводнят тихие, незаметные люди с оружием и всех их перебьют.
– А за гонца им придется ответить, – тихо пробормотал я. – Так что стоит немного подождать, и все проблемы разрешатся сами собой.
– Не ответят, – отозвался из темноты Молот, похоже, он, как и я, не спал, а раздумывал над тем, что произошло. – На это не стоит надеяться…
– Почему?
– Я же сказал. Киль – бог-странник, значит, защищает и оберегает всех путников. А кто такие гонцы? То-то и оно, что самые настоящие странники и поклоняются этому богу. Как ты думаешь, что из этого следует?
– Не знаю…
– Никто не нападет на храм и не станет убивать жрецов. Гонцы смирятся с тем, что одного из них убили.
– Но почему жрецы все-таки это сделали?
– Есть у меня одна мысль. – Мой друг заворочался. – Я слышал о таких жертвах.
– Жертвах?
– Конечно, гонца принесли в жертву богу Килю, а это могло произойти только в одном случае.
– В каком?
– Когда гонец присваивает себе то, что везет, или в результате его недосмотра посылка потеряла свои свойства. Бронзовая пластинка изменилась? Изменилась… Да настолько, что стала убивать жрецов – так что его принесли в жертву по закону. И тут у меня возникает еще одна неприятная мысль…
– Какая?
– Жрецы не имеют права решать, кто может быть принесен в жертву, такое право дано только заказчику, получается, что каик нужен не жрецам, а кому-то еще.
– Глупость какая-то, – пробурчал я. – Этак скоро, по твоим словам, весь город будет желать моей смерти.
– Это еще почему? – поинтересовался Молот. – Не пойму…
– А кто испортил посылку? Кого отправляют за другой половиной?
– Да, – вздохнул Молот. – Давай лучше поспим, а то еще до чего-нибудь неприятного додумаемся.
Спать было неудобно – не то чтобы я привык к мягким перинам и теплым одеялам, совсем нет, сплю везде, где получается, и ночевки на сырой земле для меня не редкость, но тут уснуть не смог. Сначала долго не мог понять, что мне мешает, потом догадался – тишина. Здесь было так тихо, как никогда не бывает в городе. И эта тишина давила, заставляла усиленно вздыхать или ворочаться.
А еще в этой темноте казалось, что кто-то подкрадывается к тебе, следит, причем никого рядом не было. Я сразу понял: за нами наблюдают при помощи магии.
Это немного утешило, жрецы знают, где находимся, а значит, скоро придут и мы не умрем в этой жуткой пещере.
Не лучшее это место для смерти, умирать хорошо в лесу под голубым прозрачным небом с белыми хлопьями облаков, чтобы светило ярко-желтое солнце, кричали птицы и запахи зелени сплетались с твоим предсмертным дыханием.
С этими мыслями я и заснул, точнее, провалился в жуткую темную пропасть, на дне которой меня ждало что-то отвратительно скользкое и омерзительное. Спал недолго, показалось – всего пару минут.
– Слышишь? – тронул меня за плечо Молот.
Я прислушался, действительно, что-то двигалось там в темноте с тихим скрежещущим звуком, но это были не шаги, скорее шелест чешуек, который звучит при движении змеи.
Я потянулся к ножам и только тогда понял, что уже держу один в правой руке, когда вытащил и сам не заметил.
– Что это?
– Какой-то гад ползучий, если судить по звуку, – Мой друг вытащил дубинку и встал рядом. – Смотри, да не вперед, а назад.
Я оглянулся, стены хода заиграли светло-зелеными бликами, а потом оттуда вылезло нечто странное, походившее больше всего на гусеницу, именно ее жесткие волосики на брюхе издавали скребущий звук, соприкасаясь с камнем.
Мы замерли, не зная, что делать, гусеница занимала весь проход до потолка, у меня даже мелькнула мысль, что все эти ходы пробиты именно ею. Огромные фасеточные глаза уставились на нас, а костяные жвала угрожающе защелкали. А еще запах, жуткий, неприятный, словно миллиард змей собрали в одном месте.
Когда он ударил мне в нос, я зажмурился от отвращения и побежал, толкнув Молота перед собой. Не люблю змей и боюсь.
И как мы бежали!
Никогда до этого не бегал в беспросветном мраке по узким каменным коридорам и не хочу пробовать еще раз. Мы стукались о стены, спотыкались друг об друга и неровности камней, разбивали себе головы, и искры, вылетавшие из глаз, служили единственным и не очень-то помогающим что-либо увидеть светом.
Если бы не дикий ужас, проснувшийся в нас, давно бы упали, обливаясь кровью. Но бежали дальше, слушая за спиной скребущий звук и мягкое чмоканье, которое, на мой взгляд, еще отвратительнее, чем шелест.
Мой друг оказывался то спереди, то пропадал, потом обнаруживался сзади, и было непонятно, как ему удавалось при его комплекции обогнать меня в узком проходе.
Вряд ли бег продолжался долго, страх крадет много сил – обессиленные и изможденные, мы упали, в очередной раз столкнувшись, и больше не сумели подняться.
Лежали, настороженно вслушиваясь в тишину, усмиряя хриплое, рвущееся из груди дыхание, но ничего не слышали, кроме далекого капанья воды. На этот звук и поползли и долго лизали сочащуюся из камней влагу и никак не могли напиться. Прошла, наверно, целая вечность, прежде чем я смог задать глупый вопрос:
– Где мы?
– Там же, где и были. – Голос Молота звучал хрипло и устало. – В подземелье под храмом. Надеюсь, за нами скоро придут. Не знаю, как ты, но я уже готов согласиться на любое предложение жрецов, лишь бы выйти отсюда. Хочу увидеть солнце и небо, не желаю умирать здесь.
– А здесь почему не нравится?
– Как только подумаю, что меня сожрет гнусная тварь, которая ползает по этим коридорам, внутри все переворачивается.
– Тогда я, пожалуй, тоже поживу… – И сам горько усмехнулся своим словам. Как же странно устроен человек – не так давно были готовы убивать жрецов, а теперь с нетерпением ждем их прихода, как лучших друзей.
– Только мы уже и сами не знаем, где находимся – то ли убежали еще глубже, то ли поднялись к поверхности. Как нас найдут?
Произнеся эту фразу, я вновь почувствовал на себе взгляд, казалось, что прямо над нами во мраке висит чей-то чуткий глаз, внимательно наблюдающий за каждым нашим движением, и вязкая гулкая темнота, заполняющая эти бесконечные коридоры лабиринта, нисколько ему не мешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Но удивляло не это, а то, что жрецы решились его убить. Гонцы – каста закрытая, туда трудно попасть, но, если попадаешь, можешь рассчитывать, что в любой стране, кто бы ни покусился на твою жизнь, тот в скором времени окажется мертвым – за тебя придут и отомстят.
На этом и выстроена вся работа гильдии гонцов. Если б не это, их бы убивали повсюду, потому что они часто везут не только секреты, но и такие ценности, которые нельзя поручить вооруженной охране.
Жрецы Киля убили гонца, что говорило либо об их бесстрашии, либо о безнадежной глупости, потому что самое большее через неделю наш городок наводнят тихие, незаметные люди с оружием и всех их перебьют.
– А за гонца им придется ответить, – тихо пробормотал я. – Так что стоит немного подождать, и все проблемы разрешатся сами собой.
– Не ответят, – отозвался из темноты Молот, похоже, он, как и я, не спал, а раздумывал над тем, что произошло. – На это не стоит надеяться…
– Почему?
– Я же сказал. Киль – бог-странник, значит, защищает и оберегает всех путников. А кто такие гонцы? То-то и оно, что самые настоящие странники и поклоняются этому богу. Как ты думаешь, что из этого следует?
– Не знаю…
– Никто не нападет на храм и не станет убивать жрецов. Гонцы смирятся с тем, что одного из них убили.
– Но почему жрецы все-таки это сделали?
– Есть у меня одна мысль. – Мой друг заворочался. – Я слышал о таких жертвах.
– Жертвах?
– Конечно, гонца принесли в жертву богу Килю, а это могло произойти только в одном случае.
– В каком?
– Когда гонец присваивает себе то, что везет, или в результате его недосмотра посылка потеряла свои свойства. Бронзовая пластинка изменилась? Изменилась… Да настолько, что стала убивать жрецов – так что его принесли в жертву по закону. И тут у меня возникает еще одна неприятная мысль…
– Какая?
– Жрецы не имеют права решать, кто может быть принесен в жертву, такое право дано только заказчику, получается, что каик нужен не жрецам, а кому-то еще.
– Глупость какая-то, – пробурчал я. – Этак скоро, по твоим словам, весь город будет желать моей смерти.
– Это еще почему? – поинтересовался Молот. – Не пойму…
– А кто испортил посылку? Кого отправляют за другой половиной?
– Да, – вздохнул Молот. – Давай лучше поспим, а то еще до чего-нибудь неприятного додумаемся.
Спать было неудобно – не то чтобы я привык к мягким перинам и теплым одеялам, совсем нет, сплю везде, где получается, и ночевки на сырой земле для меня не редкость, но тут уснуть не смог. Сначала долго не мог понять, что мне мешает, потом догадался – тишина. Здесь было так тихо, как никогда не бывает в городе. И эта тишина давила, заставляла усиленно вздыхать или ворочаться.
А еще в этой темноте казалось, что кто-то подкрадывается к тебе, следит, причем никого рядом не было. Я сразу понял: за нами наблюдают при помощи магии.
Это немного утешило, жрецы знают, где находимся, а значит, скоро придут и мы не умрем в этой жуткой пещере.
Не лучшее это место для смерти, умирать хорошо в лесу под голубым прозрачным небом с белыми хлопьями облаков, чтобы светило ярко-желтое солнце, кричали птицы и запахи зелени сплетались с твоим предсмертным дыханием.
С этими мыслями я и заснул, точнее, провалился в жуткую темную пропасть, на дне которой меня ждало что-то отвратительно скользкое и омерзительное. Спал недолго, показалось – всего пару минут.
– Слышишь? – тронул меня за плечо Молот.
Я прислушался, действительно, что-то двигалось там в темноте с тихим скрежещущим звуком, но это были не шаги, скорее шелест чешуек, который звучит при движении змеи.
Я потянулся к ножам и только тогда понял, что уже держу один в правой руке, когда вытащил и сам не заметил.
– Что это?
– Какой-то гад ползучий, если судить по звуку, – Мой друг вытащил дубинку и встал рядом. – Смотри, да не вперед, а назад.
Я оглянулся, стены хода заиграли светло-зелеными бликами, а потом оттуда вылезло нечто странное, походившее больше всего на гусеницу, именно ее жесткие волосики на брюхе издавали скребущий звук, соприкасаясь с камнем.
Мы замерли, не зная, что делать, гусеница занимала весь проход до потолка, у меня даже мелькнула мысль, что все эти ходы пробиты именно ею. Огромные фасеточные глаза уставились на нас, а костяные жвала угрожающе защелкали. А еще запах, жуткий, неприятный, словно миллиард змей собрали в одном месте.
Когда он ударил мне в нос, я зажмурился от отвращения и побежал, толкнув Молота перед собой. Не люблю змей и боюсь.
И как мы бежали!
Никогда до этого не бегал в беспросветном мраке по узким каменным коридорам и не хочу пробовать еще раз. Мы стукались о стены, спотыкались друг об друга и неровности камней, разбивали себе головы, и искры, вылетавшие из глаз, служили единственным и не очень-то помогающим что-либо увидеть светом.
Если бы не дикий ужас, проснувшийся в нас, давно бы упали, обливаясь кровью. Но бежали дальше, слушая за спиной скребущий звук и мягкое чмоканье, которое, на мой взгляд, еще отвратительнее, чем шелест.
Мой друг оказывался то спереди, то пропадал, потом обнаруживался сзади, и было непонятно, как ему удавалось при его комплекции обогнать меня в узком проходе.
Вряд ли бег продолжался долго, страх крадет много сил – обессиленные и изможденные, мы упали, в очередной раз столкнувшись, и больше не сумели подняться.
Лежали, настороженно вслушиваясь в тишину, усмиряя хриплое, рвущееся из груди дыхание, но ничего не слышали, кроме далекого капанья воды. На этот звук и поползли и долго лизали сочащуюся из камней влагу и никак не могли напиться. Прошла, наверно, целая вечность, прежде чем я смог задать глупый вопрос:
– Где мы?
– Там же, где и были. – Голос Молота звучал хрипло и устало. – В подземелье под храмом. Надеюсь, за нами скоро придут. Не знаю, как ты, но я уже готов согласиться на любое предложение жрецов, лишь бы выйти отсюда. Хочу увидеть солнце и небо, не желаю умирать здесь.
– А здесь почему не нравится?
– Как только подумаю, что меня сожрет гнусная тварь, которая ползает по этим коридорам, внутри все переворачивается.
– Тогда я, пожалуй, тоже поживу… – И сам горько усмехнулся своим словам. Как же странно устроен человек – не так давно были готовы убивать жрецов, а теперь с нетерпением ждем их прихода, как лучших друзей.
– Только мы уже и сами не знаем, где находимся – то ли убежали еще глубже, то ли поднялись к поверхности. Как нас найдут?
Произнеся эту фразу, я вновь почувствовал на себе взгляд, казалось, что прямо над нами во мраке висит чей-то чуткий глаз, внимательно наблюдающий за каждым нашим движением, и вязкая гулкая темнота, заполняющая эти бесконечные коридоры лабиринта, нисколько ему не мешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103