- снова ласково спросила она. - Я ждала
тебя, у меня на завтрак, на обед и на ужин - молоко с медом, я хотела
разделить их с тобой. Могу угостить и еще чем-нибудь - сыром, копченой
рыбой... Ноги у меня больны, распухают, да и желудок с тех пор, как... - Она
ненадолго замолчала, потом рассмеялась. - Гадалка одна дала мне совет:
смешай мед с козьим молоком, брось в него щепотку овечьего сыра. Желудку
вроде бы в самом деле становится лучше. Если все-таки передумаешь, рада буду
тебя покормить.
Лука отвел глаза, не выдержав лучистого взгляда Марии Магдалины.
- Я же сказал, женщина: мне ничего не надо. У меня важные вопросы, и я хочу
услышать твои ответы на них.
- Я сейчас, к твоим услугам. - И Мария Магдалина выскользнула за дверь.
Лука завороженно смотрел вслед ей. Должно быть, когда-то она действительно
была красива, сказочно красива... Он снова оглядел горницу, где царили
порядок и чистота, стояли цветы и графинчики, кружки на полках и плавал
запах масла, какого-то особого масла; Лука даже рот приоткрыл, чтобы полнее
обонять этот запах. Не такой он представлял себе Марию Магдалину, сестру
Марфы и Лазаря, не таким представлял этот дом. Он ожидал столкнуться с
нищетой, кислыми запахами, пауками и паутиной, ожидал увидеть старуху с
трясущимися руками, корпящую над крохами воспоминаний об ушедшем. А тут - ни
следа нищеты, и Мария Магдалина все еще красива, и морщинки у нее на лице -
словно веселые лучики, улыбка - как солнечный свет, серебристые волосы под
накидкой - лунный серп, и осанка - гордая и величественная. Что за тайны
прячутся за всем этим, думал Лука, и скажет ли эта женщина правду, когда он
задаст ей свои вопросы?
Мария Магдалина вернулась и поставила на стол глиняную кружку.
- Вот оно, мое молоко с медом. - И она, улыбаясь, села напротив Луки. - Как
мне тебя называть: господином или просто Лукой? Человек, что вчера приходил
ко мне, сказал: вы зовете друг друга братьями.
- Мое имя - Лука. Лука из Антиохии. - Он приготовился задать первый вопрос,
но вдруг понял, что не в силах произнести ни слова.
Мария Магдалина подняла кружку к губам, отхлебнула глоток. С каким
достоинством она это делает, изумился он. В голове у него мелькнуло: ведь
это же была чистая случайность, что он вспомнил про Марфу, Марию и Лазаря и
решил встретиться с ними. Конечно, он слышал о них и раньше, имена их
упоминались в документах, но он не видел особого смысла разыскивать их.
Однако, расставшись с Иосифом Аримафейским, он вдруг осознал: нет другого
живого свидетеля, который подтвердил бы или опроверг то, что, подобно
непосильному грузу, взвалил на его плечи Дидим. Но услышит ли он от Марии
правду? Ведь в этом доме все не так, все не то, к чему привык он у братьев:
там стены пропитаны запахом бедности, запахом страха, а здесь витает аромат
дорогих благовоний и тишина покоя. Лука смотрел на женщину, на улыбку, что
цвела у нее на лице, на теплый, закатный оттенок ее карих глаз. Как просто
она сказала ему: Марией Магдалиной меня звал Иисус, и Марией Магдалиной звал
Иуда, когда спорил со мной. Она наверняка заметит, что он растерян, что все
время вытирает об одежду свои влажные ладони, что не смеет взглянуть ей в
глаза, бледнеет и покрывается потом... Не хватает еще, чтобы Мария Магдалина
встала, своим платком отерла ему лоб, а он, уничтоженный, вынужден был бы
благодарить ее за это.
- Сам торопишь меня, говоришь, что поскорее хочешь вернуться в Иерусалим, у
тебя там важные дела. Говоришь, хочешь услышать ответы на свои вопросы, а
потом молчишь. Я что-то не так сделала? - Лунное сияние на лице Марии
Магдалины вдруг застыло, став восковым.
Лука энергично затряс головой.
- Нет-нет, ты очень достойно меня встретила, мне даже неловко.
- И все же молчишь ты не без причины, я вижу это по твоему лицу, Лука.
- Причина есть всегда. - Лука откинулся назад. - Сегодня ночью я тоже не
спал. Много дней, много ночей я терзаюсь сомнениями. Слишком велика
ответственность, что лежит на моих плечах. Я должен знать истину, Мария
Магдалина, я хочу расспросить тебя об ушедших.
- Ты не уверен, скажу ли я правду? - Мария Магдалина уронила руки на колени.
Какие ухоженные у нее руки, подумал Лука, они не изборождены морщинами,
ногти красивой формы и поблескивают опалово.
- Пойми, женщина: времена сейчас трудные и будут еще труднее, а я едва тебя
знаю.
- Я тоже тебя не знала, однако ждала с открытым сердцем, - тихо ответила
Мария Магдалина.
Лука прикрыл веки, ища слова, которые вернули бы ему уверенность в себе.
- Мертвые заслуживают того, чтобы знать о них истину. Я должен знать, что и
как с ними произошло. И что - не произошло...
Мария Магдалина потянулась за кружкой, отпила глоток, потом произнесла
задумчиво:
- Иногда истина - это тайна, которой владеет живой. Если он поделится ею с
кем-то, она перестанет быть тайной, а не поделится - унесет с собой в
могилу. Я не знаю, унес ли с собой свою тайну тот, о ком ты хочешь меня
расспросить. Если ты веришь мне, я расскажу все, что знаю. Если не веришь, я
тоже не смогу доверить тебе то, чем меня одарили другие. Ты должен это
понять.
Лука слушал с неподвижным лицом, следя за закатными бликами в ее карих
глазах.
- Ты говоришь красиво и разумно, Мария Магдалина. Эта мудрость мне тоже
известна, я знаю, что такое тайна и что значит хранить тайну, знаю, какие
жесткие требования ставит перед человеком доверие и как все же жизненно
важно недоверие. То, что я хочу знать, не мое личное дело, не мой интерес,
ты это сама понимаешь.
- Если ты решил заранее, что именно хочешь услышать и что посчитаешь
истиной, то не стоило тратить силы, чтобы прийти сюда, господин. Я не могу
обещать, что открою тебе истину, могу обещать лишь, что не стану лгать, если
почувствую твое доверие. Если же не почувствую, то буду молчать, сохраню
верность своим тайнам. - На лице у Марии Магдалины застыла печаль.
Лука поднялся; голос его дрожал:
- Вижу, ты не понимаешь меня. Я ничего не решал заранее, кроме одного: я
хочу верить тебе, потому что вынужден верить. Иной возможности у меня нет,
Мария Магдалина... - и он отвернулся к стене.
- Мне минуло пятьдесят, господин, я давно живу в одиночестве, беседую лишь
со своей памятью, - сказала Мария Магдалина. - Когда я узнала вчера, что ты
придешь, у меня сердце в груди забилось и я, словно хорошую весть, ждала
тебя с рассвета. Мне храмом остался вот этот дом, алтарем - эта горница,
сюда я никого не пускаю, с людьми встречаюсь на улице. Видишь, я только
услышала про тебя - и со вчерашнего дня все думаю, как омою ноги тебе, когда
ты войдешь в эту горницу, как умащу их маслами... Я сама боюсь: вдруг ты не
так меня поймешь - мне ведь за пятьдесят уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
тебя, у меня на завтрак, на обед и на ужин - молоко с медом, я хотела
разделить их с тобой. Могу угостить и еще чем-нибудь - сыром, копченой
рыбой... Ноги у меня больны, распухают, да и желудок с тех пор, как... - Она
ненадолго замолчала, потом рассмеялась. - Гадалка одна дала мне совет:
смешай мед с козьим молоком, брось в него щепотку овечьего сыра. Желудку
вроде бы в самом деле становится лучше. Если все-таки передумаешь, рада буду
тебя покормить.
Лука отвел глаза, не выдержав лучистого взгляда Марии Магдалины.
- Я же сказал, женщина: мне ничего не надо. У меня важные вопросы, и я хочу
услышать твои ответы на них.
- Я сейчас, к твоим услугам. - И Мария Магдалина выскользнула за дверь.
Лука завороженно смотрел вслед ей. Должно быть, когда-то она действительно
была красива, сказочно красива... Он снова оглядел горницу, где царили
порядок и чистота, стояли цветы и графинчики, кружки на полках и плавал
запах масла, какого-то особого масла; Лука даже рот приоткрыл, чтобы полнее
обонять этот запах. Не такой он представлял себе Марию Магдалину, сестру
Марфы и Лазаря, не таким представлял этот дом. Он ожидал столкнуться с
нищетой, кислыми запахами, пауками и паутиной, ожидал увидеть старуху с
трясущимися руками, корпящую над крохами воспоминаний об ушедшем. А тут - ни
следа нищеты, и Мария Магдалина все еще красива, и морщинки у нее на лице -
словно веселые лучики, улыбка - как солнечный свет, серебристые волосы под
накидкой - лунный серп, и осанка - гордая и величественная. Что за тайны
прячутся за всем этим, думал Лука, и скажет ли эта женщина правду, когда он
задаст ей свои вопросы?
Мария Магдалина вернулась и поставила на стол глиняную кружку.
- Вот оно, мое молоко с медом. - И она, улыбаясь, села напротив Луки. - Как
мне тебя называть: господином или просто Лукой? Человек, что вчера приходил
ко мне, сказал: вы зовете друг друга братьями.
- Мое имя - Лука. Лука из Антиохии. - Он приготовился задать первый вопрос,
но вдруг понял, что не в силах произнести ни слова.
Мария Магдалина подняла кружку к губам, отхлебнула глоток. С каким
достоинством она это делает, изумился он. В голове у него мелькнуло: ведь
это же была чистая случайность, что он вспомнил про Марфу, Марию и Лазаря и
решил встретиться с ними. Конечно, он слышал о них и раньше, имена их
упоминались в документах, но он не видел особого смысла разыскивать их.
Однако, расставшись с Иосифом Аримафейским, он вдруг осознал: нет другого
живого свидетеля, который подтвердил бы или опроверг то, что, подобно
непосильному грузу, взвалил на его плечи Дидим. Но услышит ли он от Марии
правду? Ведь в этом доме все не так, все не то, к чему привык он у братьев:
там стены пропитаны запахом бедности, запахом страха, а здесь витает аромат
дорогих благовоний и тишина покоя. Лука смотрел на женщину, на улыбку, что
цвела у нее на лице, на теплый, закатный оттенок ее карих глаз. Как просто
она сказала ему: Марией Магдалиной меня звал Иисус, и Марией Магдалиной звал
Иуда, когда спорил со мной. Она наверняка заметит, что он растерян, что все
время вытирает об одежду свои влажные ладони, что не смеет взглянуть ей в
глаза, бледнеет и покрывается потом... Не хватает еще, чтобы Мария Магдалина
встала, своим платком отерла ему лоб, а он, уничтоженный, вынужден был бы
благодарить ее за это.
- Сам торопишь меня, говоришь, что поскорее хочешь вернуться в Иерусалим, у
тебя там важные дела. Говоришь, хочешь услышать ответы на свои вопросы, а
потом молчишь. Я что-то не так сделала? - Лунное сияние на лице Марии
Магдалины вдруг застыло, став восковым.
Лука энергично затряс головой.
- Нет-нет, ты очень достойно меня встретила, мне даже неловко.
- И все же молчишь ты не без причины, я вижу это по твоему лицу, Лука.
- Причина есть всегда. - Лука откинулся назад. - Сегодня ночью я тоже не
спал. Много дней, много ночей я терзаюсь сомнениями. Слишком велика
ответственность, что лежит на моих плечах. Я должен знать истину, Мария
Магдалина, я хочу расспросить тебя об ушедших.
- Ты не уверен, скажу ли я правду? - Мария Магдалина уронила руки на колени.
Какие ухоженные у нее руки, подумал Лука, они не изборождены морщинами,
ногти красивой формы и поблескивают опалово.
- Пойми, женщина: времена сейчас трудные и будут еще труднее, а я едва тебя
знаю.
- Я тоже тебя не знала, однако ждала с открытым сердцем, - тихо ответила
Мария Магдалина.
Лука прикрыл веки, ища слова, которые вернули бы ему уверенность в себе.
- Мертвые заслуживают того, чтобы знать о них истину. Я должен знать, что и
как с ними произошло. И что - не произошло...
Мария Магдалина потянулась за кружкой, отпила глоток, потом произнесла
задумчиво:
- Иногда истина - это тайна, которой владеет живой. Если он поделится ею с
кем-то, она перестанет быть тайной, а не поделится - унесет с собой в
могилу. Я не знаю, унес ли с собой свою тайну тот, о ком ты хочешь меня
расспросить. Если ты веришь мне, я расскажу все, что знаю. Если не веришь, я
тоже не смогу доверить тебе то, чем меня одарили другие. Ты должен это
понять.
Лука слушал с неподвижным лицом, следя за закатными бликами в ее карих
глазах.
- Ты говоришь красиво и разумно, Мария Магдалина. Эта мудрость мне тоже
известна, я знаю, что такое тайна и что значит хранить тайну, знаю, какие
жесткие требования ставит перед человеком доверие и как все же жизненно
важно недоверие. То, что я хочу знать, не мое личное дело, не мой интерес,
ты это сама понимаешь.
- Если ты решил заранее, что именно хочешь услышать и что посчитаешь
истиной, то не стоило тратить силы, чтобы прийти сюда, господин. Я не могу
обещать, что открою тебе истину, могу обещать лишь, что не стану лгать, если
почувствую твое доверие. Если же не почувствую, то буду молчать, сохраню
верность своим тайнам. - На лице у Марии Магдалины застыла печаль.
Лука поднялся; голос его дрожал:
- Вижу, ты не понимаешь меня. Я ничего не решал заранее, кроме одного: я
хочу верить тебе, потому что вынужден верить. Иной возможности у меня нет,
Мария Магдалина... - и он отвернулся к стене.
- Мне минуло пятьдесят, господин, я давно живу в одиночестве, беседую лишь
со своей памятью, - сказала Мария Магдалина. - Когда я узнала вчера, что ты
придешь, у меня сердце в груди забилось и я, словно хорошую весть, ждала
тебя с рассвета. Мне храмом остался вот этот дом, алтарем - эта горница,
сюда я никого не пускаю, с людьми встречаюсь на улице. Видишь, я только
услышала про тебя - и со вчерашнего дня все думаю, как омою ноги тебе, когда
ты войдешь в эту горницу, как умащу их маслами... Я сама боюсь: вдруг ты не
так меня поймешь - мне ведь за пятьдесят уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40