Своей смертью он показал достойный пример, и я облегченно
вздохнул: да, если так пойдет, мы достигнем цели, мы добьемся свободы и
независимости. Все это не произошло бы так гладко, если бы я заранее не
убедился в том, что у Иисуса найдутся последователи. Гарантией был Иуда, и
поэтому я хотел. чтобы он остался жить после того, как его вынули из петли.
Остальные были не столь важны. На второй процесс Петра и его сотоварищей я
даже не пошел, передав Гамалиилу: если может, пускай поприсутствует. Он, как
человек добросовестный, пошел и сделал все, что было нужно.
Тут и должно было выясниться, правильно ли я все рассчитал. С Иудой, после
его заключения под стражу, попытки самоубийства и последующего
выздоровления, я пытался несколько раз поговорить с глазу на глаз. Он
молчал. Это меня успокоило. Я не ошибся: именно на него следовало опираться
в выращивании той силы, которая одержит победу. Из-за упрямого молчания его
я - для вида - велел бить его палками. Каиафе, зная о его скорой отставке, я
посоветовал вести с ним переговоры; я знал: предводитель должен вступать в
контакт лишь с другим предводителем, пусть тот и находится под стражей. Моя
роль вообще была уже исчерпана. Я спокоен, ибо Иуда вернулся в Иерусалим и
под именем Анании стал влиятельным человеком в Синедрионе.
Мое последнее политическое пожелание: не мешайте ему развернуться. Он - наш
единственный шанс. Пока он жив, пока он здесь, он знает, что нужно делать. И
я могу умереть спокойно.
Пусть моя последняя воля послужит на все времена свидетельством и уроком: с
внешним угнетением способны справиться лишь внешние силы, вырвавшиеся
изнутри; ибо тот, кто остается внутри системы угнетения, не пригоден для
этого.
Мария Магдалина
Городок Вифания находится в пятнадцати стадиях от Иерусалима, это добрых
полчаса пешего пути. Лука не знал, живы ли еще Марфа и Мария Магдалина, жив
ли Лазарь. Не знали этого и братья. Когда он стал расспрашивать их, у них
округлились глаза. Кто-то сказал: в самом деле, что с ними, где они? Еще
кто-то качал головой: наверняка уже умерли; будь они живы, мы бы о них
слышали. Один из братьев вызвался сходить в Вифанию.
- Расспрошу там людей, если это тебе важно, брат Лука.
- Важно, - ответил Лука. - Очень важно.
На другой день к полудню посланец вернулся. Лука разбирал свитки; те, что
были уже не нужны, бросал на пол.
- Нашел, - радостно объявил посланец. - Мария будет ждать тебя.
Лука кивнул, показал на валяющиеся на полу свитки:
- Эти сожгите. А остальные пока не трогайте.
- Как скажешь, так и будет, брат Лука. - И посланец кинулся подбирать
свитки. - Найти ее легко. Как войдешь в Вифанию, сразу за третьим домом
увидишь переулок, ведущий направо, спутать его невозможно, там на углу
постоялый двор. Пойдешь по тому переулку, пока не увидишь колодец, дом -
точно напротив колодца, даже спрашивать никого не надо.
- Спасибо, - сказал Лука. - Завтра рано утром пойду туда.
- Жива только Мария Магдалина, - продолжал посланец. - Лазаря убили через
год после распятия Иисуса, до сих пор неизвестно, кто это сделал. Марфа
умерла от какой-то болезни.
- Значит, одна Мария... - пробормотал Лука, сосредоточенно раскладывая
свитки.
- Да, только она. Поседела, лицо в морщинах, но до сих пор бодра. Когда-то,
должно быть, она была очень красива...
Лука поднял голову.
- Что ты сказал?
- Говорю: когда-то она была очень красива, да и сейчас еще хороша собой,
хоть и седая...
Лука стоял над свитками, обдумывая услышанное. Когда-то она была очень
красива, да и сейчас хороша собой... Он попытался представить ее, но у него
ничего не вышло...
Рано утром он отправился в путь. По дороге ему пришло в голову, что вполне
можно было выйти и позже: тут всего каких-нибудь полчаса ходьбы, как бы не
явиться неприлично рано. Он замедлил шаги; спокойно, спокойно, говорил он
себе, оснований ни для спешки, ни для тревоги нет, свитки, предназначенные
для уничтожения, были сожжены вчера вечером, пепел высыпали в рытвины на
дороге, сверху закидали пылью, комнату он закрыл, братья присмотрят за
домом. Сегодня он поговорит с Марией, потом они все упакуют, отобранные
свитки свяжут отдельными пачками, и братья в разные дни отнесут их в разные
города, он останется последним, самое важное понесет сам. Он попытался идти
неспешной походкой, как бы гуляя, любуясь утренними полями, холмами, и ему
вдруг снова вспомнились слова, которые посланец повторил дважды: когда-то
Мария, должно быть, была очень красива, да она и сейчас еще хороша собой.
Мария Магдалина стояла у входа в дом и смотрела на него улыбаясь.
- Я тебя жду с рассвета. Проходи.
Лука увидел Марию издали и приготовил первую фразу: приветствую тебя,
женщина, хотел бы поговорить с тобой. Но теперь он лишь стоял и смотрел на
Марию, не в силах произнести ни слова; лишь спустя какое-то время выдавил:
- Как мне тебя называть?
- Зови как хочешь. Мое имя - Мария Магдалина, так меня звал Иисус, и Иуда
так звал, когда спорил со мной.
Они стояли у входа. Мария улыбкой пригласила его в дом.
- Говоришь, с рассвета ждала? - пытался вновь обрести уверенность в себе
Лука.
- Сплю я плохо, с этим ничего не поделаешь. Когда солнце садится, я тоже
задремываю. Жизнь на улице еще кипит, а я засыпаю, вместе с солнцем, веки
так и слипаются. А когда месяц выйдет на небо и засверкает среди звезд, я
просыпаюсь и жду зари, смотрю, как наступает рассвет. Видишь, какая я: живу
вместе с солнцем, бодрствую вместе с луной. Только бы ветры не дули, от них
боль пронзает мне голову, будто нож. Я тебя издали увидела; глаза у меня
слабеют, а вот как-то почувствовала, что это ты.
Не найдя, что ответить, Лука вошел в горницу. Мария Магдалина показала ему
место на лавке.
- Садись туда, пожалуйста. Там сидел Иисус, и там сидел Иоанн.
Лука сел, огляделся. Кругом чистота и порядок, на овальном столике цветы,
лавка накрыта бараньей шкурой, на стенах украшения, тканые коврики, полочки,
на полках - пузырьки, кружки, кувшинчики. В воздухе разлиты ароматы
благовоний.
- Я приготовила воду, чтобы омыть тебе ноги, - опять улыбнулась Мария
Магдалина.
- Спасибо, женщина, дорога не была долгой, да и шел я не в пыли, а по траве
на обочине, - смущенно помотал головой Лука.
- Ну, как хочешь, - развела руками Мария Магдалина. - Еды, питья тебе
принести?
- Не беспокойся обо мне. - Лука задумался, глядя на Марию Магдалину. - Ни
есть, ни пить я не хочу. Сядь, я хочу расспросить тебя кое о чем и как можно
скорее пойти обратно, неотложных дел у меня очень много.
Мария Магдалина отступила назад, склонила голову набок. Из-под накидки, что
закрывала ей голову, виднелась нежная линия шеи, пряди серебристых волос.
- Ты в самом деле ничего не желаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
вздохнул: да, если так пойдет, мы достигнем цели, мы добьемся свободы и
независимости. Все это не произошло бы так гладко, если бы я заранее не
убедился в том, что у Иисуса найдутся последователи. Гарантией был Иуда, и
поэтому я хотел. чтобы он остался жить после того, как его вынули из петли.
Остальные были не столь важны. На второй процесс Петра и его сотоварищей я
даже не пошел, передав Гамалиилу: если может, пускай поприсутствует. Он, как
человек добросовестный, пошел и сделал все, что было нужно.
Тут и должно было выясниться, правильно ли я все рассчитал. С Иудой, после
его заключения под стражу, попытки самоубийства и последующего
выздоровления, я пытался несколько раз поговорить с глазу на глаз. Он
молчал. Это меня успокоило. Я не ошибся: именно на него следовало опираться
в выращивании той силы, которая одержит победу. Из-за упрямого молчания его
я - для вида - велел бить его палками. Каиафе, зная о его скорой отставке, я
посоветовал вести с ним переговоры; я знал: предводитель должен вступать в
контакт лишь с другим предводителем, пусть тот и находится под стражей. Моя
роль вообще была уже исчерпана. Я спокоен, ибо Иуда вернулся в Иерусалим и
под именем Анании стал влиятельным человеком в Синедрионе.
Мое последнее политическое пожелание: не мешайте ему развернуться. Он - наш
единственный шанс. Пока он жив, пока он здесь, он знает, что нужно делать. И
я могу умереть спокойно.
Пусть моя последняя воля послужит на все времена свидетельством и уроком: с
внешним угнетением способны справиться лишь внешние силы, вырвавшиеся
изнутри; ибо тот, кто остается внутри системы угнетения, не пригоден для
этого.
Мария Магдалина
Городок Вифания находится в пятнадцати стадиях от Иерусалима, это добрых
полчаса пешего пути. Лука не знал, живы ли еще Марфа и Мария Магдалина, жив
ли Лазарь. Не знали этого и братья. Когда он стал расспрашивать их, у них
округлились глаза. Кто-то сказал: в самом деле, что с ними, где они? Еще
кто-то качал головой: наверняка уже умерли; будь они живы, мы бы о них
слышали. Один из братьев вызвался сходить в Вифанию.
- Расспрошу там людей, если это тебе важно, брат Лука.
- Важно, - ответил Лука. - Очень важно.
На другой день к полудню посланец вернулся. Лука разбирал свитки; те, что
были уже не нужны, бросал на пол.
- Нашел, - радостно объявил посланец. - Мария будет ждать тебя.
Лука кивнул, показал на валяющиеся на полу свитки:
- Эти сожгите. А остальные пока не трогайте.
- Как скажешь, так и будет, брат Лука. - И посланец кинулся подбирать
свитки. - Найти ее легко. Как войдешь в Вифанию, сразу за третьим домом
увидишь переулок, ведущий направо, спутать его невозможно, там на углу
постоялый двор. Пойдешь по тому переулку, пока не увидишь колодец, дом -
точно напротив колодца, даже спрашивать никого не надо.
- Спасибо, - сказал Лука. - Завтра рано утром пойду туда.
- Жива только Мария Магдалина, - продолжал посланец. - Лазаря убили через
год после распятия Иисуса, до сих пор неизвестно, кто это сделал. Марфа
умерла от какой-то болезни.
- Значит, одна Мария... - пробормотал Лука, сосредоточенно раскладывая
свитки.
- Да, только она. Поседела, лицо в морщинах, но до сих пор бодра. Когда-то,
должно быть, она была очень красива...
Лука поднял голову.
- Что ты сказал?
- Говорю: когда-то она была очень красива, да и сейчас еще хороша собой,
хоть и седая...
Лука стоял над свитками, обдумывая услышанное. Когда-то она была очень
красива, да и сейчас хороша собой... Он попытался представить ее, но у него
ничего не вышло...
Рано утром он отправился в путь. По дороге ему пришло в голову, что вполне
можно было выйти и позже: тут всего каких-нибудь полчаса ходьбы, как бы не
явиться неприлично рано. Он замедлил шаги; спокойно, спокойно, говорил он
себе, оснований ни для спешки, ни для тревоги нет, свитки, предназначенные
для уничтожения, были сожжены вчера вечером, пепел высыпали в рытвины на
дороге, сверху закидали пылью, комнату он закрыл, братья присмотрят за
домом. Сегодня он поговорит с Марией, потом они все упакуют, отобранные
свитки свяжут отдельными пачками, и братья в разные дни отнесут их в разные
города, он останется последним, самое важное понесет сам. Он попытался идти
неспешной походкой, как бы гуляя, любуясь утренними полями, холмами, и ему
вдруг снова вспомнились слова, которые посланец повторил дважды: когда-то
Мария, должно быть, была очень красива, да она и сейчас еще хороша собой.
Мария Магдалина стояла у входа в дом и смотрела на него улыбаясь.
- Я тебя жду с рассвета. Проходи.
Лука увидел Марию издали и приготовил первую фразу: приветствую тебя,
женщина, хотел бы поговорить с тобой. Но теперь он лишь стоял и смотрел на
Марию, не в силах произнести ни слова; лишь спустя какое-то время выдавил:
- Как мне тебя называть?
- Зови как хочешь. Мое имя - Мария Магдалина, так меня звал Иисус, и Иуда
так звал, когда спорил со мной.
Они стояли у входа. Мария улыбкой пригласила его в дом.
- Говоришь, с рассвета ждала? - пытался вновь обрести уверенность в себе
Лука.
- Сплю я плохо, с этим ничего не поделаешь. Когда солнце садится, я тоже
задремываю. Жизнь на улице еще кипит, а я засыпаю, вместе с солнцем, веки
так и слипаются. А когда месяц выйдет на небо и засверкает среди звезд, я
просыпаюсь и жду зари, смотрю, как наступает рассвет. Видишь, какая я: живу
вместе с солнцем, бодрствую вместе с луной. Только бы ветры не дули, от них
боль пронзает мне голову, будто нож. Я тебя издали увидела; глаза у меня
слабеют, а вот как-то почувствовала, что это ты.
Не найдя, что ответить, Лука вошел в горницу. Мария Магдалина показала ему
место на лавке.
- Садись туда, пожалуйста. Там сидел Иисус, и там сидел Иоанн.
Лука сел, огляделся. Кругом чистота и порядок, на овальном столике цветы,
лавка накрыта бараньей шкурой, на стенах украшения, тканые коврики, полочки,
на полках - пузырьки, кружки, кувшинчики. В воздухе разлиты ароматы
благовоний.
- Я приготовила воду, чтобы омыть тебе ноги, - опять улыбнулась Мария
Магдалина.
- Спасибо, женщина, дорога не была долгой, да и шел я не в пыли, а по траве
на обочине, - смущенно помотал головой Лука.
- Ну, как хочешь, - развела руками Мария Магдалина. - Еды, питья тебе
принести?
- Не беспокойся обо мне. - Лука задумался, глядя на Марию Магдалину. - Ни
есть, ни пить я не хочу. Сядь, я хочу расспросить тебя кое о чем и как можно
скорее пойти обратно, неотложных дел у меня очень много.
Мария Магдалина отступила назад, склонила голову набок. Из-под накидки, что
закрывала ей голову, виднелась нежная линия шеи, пряди серебристых волос.
- Ты в самом деле ничего не желаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40