— Благодарю вас за искренность... Доброй ночи,— сказал преподобный Эзра Снелл.
— Доброй ночи... Скажите, до машины меня сопроводят те же люди?
Священник тихо рассмеялся.
— Значит, вы их все же заметили, когда шли сюда?
— Я же сказал, что мы отлично обученные профессионалы.
Не дожидаясь ответа, Уиллистон прошел два квар-
тала к своему «дарту» и направился обратно в отель. «Я сделал все, что мог»,— подумал он о своем разговоре с чернокожим священником. Теперь ему предстояло разыскать сестру Талейрана.
— Только не кричи! — произнес голос, и когда она открыла глаза, кто-то нежно, но твердо зажимал ей рот рукой.
— Не кричи, это я, Уиллистон.
В комнате было темно: безлунная ночь, без десяти три. Обычно в это время Джуди Эллис допевала последнюю песню в «Фан парлор», но казино было закрыто на ремонт и должно было вновь открыться только в субботу вечером. Обнаженная блондинка испуганно натянула на голое тело тонкую простыню. ,
— Я включу на секунду лампу, чтобы ты сама увидела, что это я,— прошептал непрошеный гость.
Свет вспыхнул и погас, и она узнала лицо, которое до этого видела только на фотографиях. Рука отпустила ее рот, и она с облегчением вздохнула.
— Ты очень привлекательная,— мягко сказал он.— И я не знал, что у Талейрана такая симпатичная сестренка. Конечно, тогда ты была еще совсем крохой.
— Теперь я уже большая,— ответила она и села, обнажив великолепные плечи и краешек груди.
— Достаточно большая, чтобы отправлять по почте газетные вырезки,— предположил он.
— Да, и достаточно большая, чтобы суметь уберечь вас от пули. Пожалуйста, включите на минутку свет... Я хочу на вас посмотреть.
Он повиновался, и она глубоко вздохнула.
— Брат говорил, что отважнее вас нет на всем белом свете, что вы настоящий герой. Я просто хотела посмотреть, как же выглядят герои.
В темноте раздался приглушенный смешок.
— Это ваш брат был героем, Джуди. Он всем нам спас жизнь, но, полагаю, вам это и так известно, вот почему вы и решили послать нам те вырезки, чтобы вызвать нас сюда.
— Ну, в общем, да. Я надеялась, что так оно и произойдет. Он говорил, что вы приедете, даже если другие не смогут. Он говорил, что вы ничего не боитесь.
Снова раздался иронический смешок.
— Ничего? Да я боялся всего! Просто я оказался самый отчаянный сорвиголова из всех боевиков, заброшенных во Францию, сестричка. Животный страх! Меня постоянно снедал животный страх, который я с трудом подавлял. Да я до сих пор всего боюсь — грозы, безработных фанатов Джуди Гарланд, автомобильных выхлопов. Я, пожалуй, был, да все мы, пожалуй, были чокнутыми. Может, мы до сих пор такими и остались, коли ринулись в это пекло. Сестричка, просто ты разбудила в наших душах давно уснувших чертиков и страсти, которые мне казались давно умершими.
— Хватит называть меня «сестричкой», черт побери!
— Прости.
— И хватит кормить меня этими психологическими байками и жаловаться на якобы свербящие душевные раны. Вы пришли просто потому, что захотели, точно так же, как стали «джедбургами» просто потому, что вам так нравилось,— напомнила она ему.— Да, вы в то время были дьяволами во плоти, и, судя по тому, что я вчера наблюдала собственными глазами, вы мало изменились с тех пор. Вчера вечером вы провернули блестящую операцию, просто блестящую. Даже Мария Антуанетта должен это признать.
К несчастью, это так. К несчастью и к счастью.
— Как вы меня нашли? — спросила она, помолчав,
— Я в конце концов узнал твой голос... Тони позвонил в АГЭИ в Нью-Йорк и выяснил, что Джуди Эллис — сценический псевдоним. И как всегда безупречная справочная служба Американской гильдии эстрадных исполнителей назвала ему твое настоящее имя — так мы и узнали, что Джуди Эллис — это Джуди Барринджер... А потом я просто стал обзванивать все отели и меб-лирашки, пока не наткнулся на этот отельчик... Я приехал, поднялся по служебной лестнице — аж на шестой этаж пришлось карабкаться — и тихонько отпер замок.
Теперь рассмеялась она.
— О Боже, немолодой профессор университета тоже, оказывается, взломщик.
— Да, и к тому же я имею дополнительный навар, лазая по карманам гостей на свадьбах и поминках. Это уж точно, нас обучили многим проделкам, например, как отсечь голову мотоциклисту-фельдъегерю с помощью протянутой над шоссе проволоки. Я как-нибудь покажу
тебе, как это делается, если ты раздобудешь мне мотоциклиста.
Она потянулась за сигаретой и зажигалкой на тумбочке — ее тело чуть больше обнажилось. В сумерках он не мог разглядеть ее отчетливо, но мысленно отметил, что она и впрямь уже давно перестала быть «сестренкой». Это стало особенно очевидным, когда вспыхнуло пламя зажигалки. Танцующий огонек на мгновение осветил ее всю: она вне всякого сомнения была взрослой, совсем взрослой — женщиной. Уиллистон вдруг почувствовал, что его собственное тело это тоже почуяло, и решил, что реакция оказалась преждевременной. Он быстро подошел к окну и стал смотреть на улицу.
— Что с вами? — спросила она.
— Да просто смотрю... Думаю, как мне отсюда выбираться. Сегодня в городе удвоили количество полицейских патрулей, судя по числу радиофицированных машин на улицах. Похоже, Мартон начинает нервничать.
— Можете остаться здесь, Энди. Можно я буду называть вас Энди?
Он улыбнулся.
— Только в Америке, как сказал бы Гарри Голден. Только в Америке девушка может предложить мужчине провести с ней ночь и лишь потом попросить разрешения называть его по имени... Да, конечно, ты можешь называть меня Энди, но не на людях. В этом городе я Артур Уоррен. Это мой сценический псевдоним.
Лазутчик сел в большое кресло у окна и стал наблюдать за красным огоньком на кончике ее сигареты.
— Я бы хотел поговорить с тобой о брате,— сказал он.— Тебе не известно, кто его убил и почему?
— Я почти уверена, что это Хайетт — обезьяна, которую вы выставили в витрине универмага. Кажется, он имеет некоторый опыт обращения с бомбами.
— Он что тут, вроде почетного убийцы города?
— Похоже на то, Энди.
Оба поняли вдруг, что она как-то по-особенному произнесла его имя, но промолчали.
— Наше счастье, что мы этого не знали в тот момент, когда сцапали его,— задумчиво произнес профессор.-
— Вы бы его убили?
— Да, могло возникнуть поползновение сделать подобную глупость. Во всяком случае, крови прольется здесь немало, пока все не закончится,— предсказал он.— Более чем достаточно, чтобы дать пищу городским
сплетням, и еще останется, чтобы послужить темой для передач теленовостей на ближайшие два года. Ты не знаешь, зачем Пикелиеу понадобилось убивать твоего брата?
Она ответила не сразу.
— Нет... Наверное, он решил, что Эдди собирал на него какой-то компромат — но это только мое предположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82