- Сейчас мы
все находимся в кабинете Петера.
- В чем дело, Алан? У меня очень мало времени, и я хотела бы с ним
поговорить.
Наступила тишина.
- Я тоже хотел бы это сделать, Мари, но боюсь, что это невозможно.
Петер мертв, Мари.
- Он... что!?
- Несколько минут назад позвонили из полиции, скоро они будут здесь.
- Но что случилось? Боже мой, он умер? Что случилось?
- Мы сами ничего путного не знаем. Мы пытаемся выяснить по его
книжечке, где он записывает телефоны. Надо узнать хоть что-нибудь, что
может дать пищу для размышлений. Нам запретили трогать все, что лежит у
него на столе.
- На его столе?
- Записи, наброски планов, черновики или подобные бумаги...
- Алан! Скажи мне, что случилось.
- Только то, что я уже сказал. Он не сообщил никому из нас, чем он
занимается. Все, что нам известно, так это то, что ему пару раз звонили из
Штатов. Один раз из Вашингтона, а второй звонок был из Нью-Йорка. Около
девяти часов он сказал Лизе, что поедет встречать кого-то в аэропорту, но
не сказал кого точно. Полиция обнаружила его час назад в одном из грузовых
туннелей... Это ужасно, мари... Он был убит выстрелом в горло. Ты слышишь
меня? Мари! Мари!

Старик с запавшими глазами и торчащей седой щетиной прошел в темную
кабину, щуря глаза, чтобы сфокусировать их на фигуре за занавесом.
Рассмотреть что-либо при таком освещении было весьма нелегко для человека,
которому давно уже стукнуло восемьдесят. Но голова его работала нормально,
а это было все, что от него требовалось.
- Слава пресвятой Богородице, - сказал он.
- Слава, божий человек, - прошептал силуэт в капюшоне. - Благополучна
ли твоя жизнь?
- Она идет к концу, но вполне благополучна.
- Хорошо... Как там с Цюрихом?
- Они разыскали человека с Гуизон Квей. Он был ранен. Они проследили
его через врача. Поле некоторого препирательства он заявил, что на него
напали. Кейн все-таки вернулся за женщиной: это он стрелял в него.
- Выходит, они вместе, женщина и Кейн?
- Человек с Гуизон Квей так не думает. Он ведь был свидетелем беседы
с ней на Лювенштрассе.
- Он к тому же еще и дурак! Это он прикончил сторожа?
- Человек утверждает, что у него не было другого выхода, чтобы
спастись.
- Хорошо. У него есть тот пистолет?
- У его людей.
- В Цюрихе имеется некоторый префект, которому следует передать этот
пистолет. Кейн все время ускользает от нас, а теперь еще и женщина. Она
работает в Оттаве. Если мы заманим ее в ловушку, то выследим и его. Твой
карандаш готов?
- Да, Карлос...

13
Борн поддерживал ее в тесной кабине, помогая сесть на жесткую скамью.
Мари все еще никак не могла успокоиться.
- Они убили его! Они убили его! Боже мой, что я наделала! О, Петер!
- Ты здесь не причем. Если кто-то в этом виноват, то это я. Выбрось
этот факт из головы.
- Джейсон, я боюсь. Он был на краю земли... а они все-таки убили его!
- Тредстоун?
- А кто же еще? Ведь были же телефонные звонки: Вашингтон,
Нью-Йорк... Он отправился в аэропорт на встречу с кем-то, и они убили
его...
- Как?
- О, мой бог... - слезы душили ее. - Как это могло случиться? Его
застрелили выстрелом в горло...
Внезапно Борн ощутил тупую боль. Он не мог сказать, где она была
больше всего, так как она была повсюду.
- Карлос... - вдруг произнес он, не понимая почему.
- Что? - уставилась на него Мари. - Что ты сказал?
- Карлос... - вновь прошептал он. - Пуля, выпущенная в горло.
Карлос...
- Что ты хочешь этим сказать?
- Не знаю, - он взял ее за руку. - Теперь пойдем отсюда. Ты можешь
идти?
Мари кивнула, глубоко вздохнула и прикрыла глаза.
- Да.
- Нам необходимо где-то выпить. Мы нуждаемся в допинге. А потом мы
разыщем его...
- Что разыщем?
- Книжный магазин на Сен-Жермен.

Было три старых издания, которые входили в каталог под индексом
"Карлос". Четырехлетней давности издание "Таймс" и два парижских издания
"Глобуса". Они не стали просматривать статьи в магазине, а просто купили
все три номера и добрались в такси до отеля на Монпарнасе. Там они сразу
приступили к чтению: Мари на кровати, а Джейсон в кресле у окна. Несколько
минут прошли молча, прежде чем Мари нарушила тишину.
- Это здесь, - пробормотала она и на ее личике отразился нескрываемый
ужас.
- Прочти.
- "Особенной является форма насилия, которую приписывают Карлосу и
его небольшой группе исполнителей. Это убийство выстрелом в горло,
обрекающее жертву на мучительную смерть. Это особенно часто применяется к
тем, кто нарушил обет молчания или встал на путь предательства, а также к
тем, кто отказывается представить необходимую им информацию..." - Мари
умолкла, будучи не в состоянии читать дальше. Она откинулась на подушку и
закрыла глаза. - Он ничего им не сказал, и они убили его. О... боже мой...
- Он не мог сказать того, чего не знал, - заметил Борн.
- Но ты это знал! - Мари села, протирая глаза. - Ты знал о выстрелах
в горло! Ты же говорил об этом!
- Я сказал, что знаю это, вот и все. Больше я ничего не могу к этому
добавить.
- Почему?
- Я сам хочу узнать ответ, но пока не могу.
- Мне необходимо выпить.
- Сейчас, - Джейсон поднялся и подошел к комоду. Наполнив два низких
бокала, он взглянул на Мари. - Не достать ли нам немного льда? Я думаю,
что с этим не задержатся. Герб притащит.
- Нет, все равно это будет долго, - она бросила журнал на кровать и
повернулась к нему, точнее в его сторону. - Я почти в истерике.
- Тогда надо удвоить порцию.
- Мне хочется тебе верить, но я... я...
- Но ты еще не можешь быть уверена, - подытожил Борн. - Еще больше,
чем я сам. - Он протянул ей стакан. - А что ты хочешь от меня услышать?
Что я могу тебе рассказать? Что я один из тех, кто входит в армию Карлоса?
Что я разгласил какие-то его тайны? И что из того, что я знаю этот способ
убийства!
- Прекрати!
- Я постоянно говорю себе это сам - прекрати! Не думай, не пытайся
что-то вспоминать, а если вспоминаешь, то прекрати это, как только
почувствуешь пустоту. Не заходи в воспоминаниях очень далеко, делай
передышки, делай передышки. Одна ложь, один неправильный вывод может
вызвать лавину других, таких же ошибочных предположений... - Он повернулся
к креслу. - Ты отыскала способ убийства, я тоже кое-что нашел. Я знал это,
точно так же как знал про Говарда Леланда. Мне даже не надо ничего читать.
- Читать? Что читать?
Борн нагнулся и поднял "Таймс" четырехлетней давности. Журнал был
сложен пополам на той странице, где был изображен набросок бородатого
человека, все линии лица которого были грубыми и неточными, как бы
подчеркивая то, что импозантность его физиономии ничего не даст, и что
истинное его лицо так и останется неизвестным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126