Цивилизованна ли Империя, или она все глубже погружается в пучину варварства? – Он выждал несколько мгновений. Сердце бешено стучало, пульс отдавался в висках. – Неужели вы не понимаете, что если Ландсраад и впредь будет игнорировать эту невероятную трагедию, то в скором времени все это может произойти и с каждым из вас?
Представитель Дома Харконненов не дал себе труда даже попросить слова и заговорил, не вставая с места:
– Дом Верниусов сам объявил себя отступником. По древнему закону, императорские сардаукары и все вольные охотники могут и имеют право преследовать и убивать отступников и их жен. Берегитесь, крошка герцог. Мы дали вам только одно право – предоставить детям убежище, и сделали это только по доброте наших сердец. Нет никаких законных оснований, чтобы мы поступили так, а не иначе.
Лето был уверен, что Харконнен лжет, но не хотел спорить по статьям закона, особенно когда рядом не было Туфира Гавата.
– Итак, Дом можно преследовать, а его членов могут убить сардаукары по капризу одного человека, и никто не думает, что это не правильно? Любая держава может сокрушить Великий Дом Ландсраада, и все остальные просто закроют глаза и станут надеяться, что в следующий раз это случится не с ними?
– Император не действует по капризу! – крикнул кто-то. Раздались и голоса, выражавшие поддержку.., но их было немного. Лето понимал, что этот всплеск патриотизма и верности есть следствие тяжелой болезни императора. Старика не видели работающим уже много месяцев, говорили, что он прикован к постели и вот-вот умрет.
Лето упер руки в бока.
– Я, конечно, очень молод, но я не слеп. Считайтесь с этим, члены Ландсраада, с вашими изменчивыми союзами и фальшивой верностью – что вы можете предложить другим, если ваши обещания рассеиваются, как пыль на ветру? – Затем он повторил слова отца, сказанные им по возвращении Лето с Икса:
– Дом Атрейдесов ценит верность и честь превыше политики.
Он поднял руку, и в его голосе зазвучали стальные, командные ноты.
– Я призываю всех вас помнить Дом Верниусов. Это может случиться и с вами, и это случится, если вы не позаботитесь о себе. На кого можете вы положиться, если члены Ландсраада при первой же возможности ополчаются друг на друга? – Он увидел, что его слова без промаха попали в цель, но понимал, что если он сейчас поставит на голосование вопрос о снятии кровавых санкций с Дома Верниусов, то его поддержит лишь меньшинство представителей.
Лето снова перевел дух. Он повернулся, словно для того, чтобы сойти с трибуны, но потом обернулся через плечо к залу и сказал:
– Возможно, вам нужен лучший советчик, чтобы вы задумались о своем собственном положении. Спросите у себя:
Кому мы можем доверять на деле?
Он спустился в сводчатый проем выхода из зала. Аплодисментов не было, но не было и смеха. Стояла тишина, зал был потрясен, и Лето подумал, что сумел задеть хотя бы некоторых из них. Но, возможно, он слишком большой оптимист. Герцогу Лето Атрейдесу предстояло многому научиться в деле управления государственным кораблем – и об этом ему, несомненно, скажет Гават по пути домой, – но он поклялся, что никогда не станет послушным самозванцем в этом собрании. До конца своих дней, до тех пор, пока он не перестанет дышать, Лето останется верным своим союзам, надежным и честным. Со временем это увидят и оценят другие.., может быть, даже враги.
Туфир Гават присоединился к нему в портале дворца, и они вышли из огромного Зала Ораторов, и Ландсраад продолжил свое заседание без них.
***
История показывает, что технический прогресс развивается отнюдь не по непрерывно восходящей кривой. Есть периоды плато, резких рывков вверх и даже падений.
"Технология Империи?, 532-е издание
Два затаивших дыхание человека смотрели, как носивший вечную личину вкрадчивости доктор Юнгар водил сканером Сук над стариком, пепельно-серое лицо которого, казалось, утопало в набивных одеялах, вышитых простынях и прозрачных кружевах. До слуха всех присутствующих доносилось только едва слышное жужжание диагностического аппарата.
Теперь ему никогда больше не потребуются наложницы, подумал Шаддам.
– Император умер, – провозгласил Юнгар, отбросив на спину седые, похожие на стальную проволоку волосы, стянутые в длинный хвост.
– Да-да, по крайней мере теперь его душа пребывает в мире, – приглушенным, хрипловатым голосом произнес Шаддам, хотя по спине его пробежал холодок необъяснимого суеверного страха. Знал ли Эльруд перед самым своим концом, кто был виновником его ухода в мир иной? Каким жутким выражением были исполнены бесцветные глаза старика, когда он смотрел на сына перед самой кончиной! У кронпринца все переворачивалось внутри, когда он вспоминал тот страшный день, когда старый император узнал о причастности Шаддама к смерти старшего сына Эльруда, Фафнира. Как сдавленно и безрадостно смеялся он, когда ему сказали, что его младший сын подсыпал в еду жене Эльруда, своей матери Хабле, противозачаточные средства, чтобы она не зачала и не родила еще одного сына – возможного соперника в борьбе за престол.
Подозревал ли что-то Эльруд? Не проклял ли он сына в своих предсмертных мыслях?
Но поздно теперь терзать свой ум и жалеть о содеянном. Прошедшего не вернешь. Древний правитель мертв наконец, и Шаддам стал причиной его смерти. Нет, не он. Фенринг. Пусть он и станет козлом отпущения, если потребуется. Кронпринц никогда не возьмет на себя вины за такое преступление.
Скоро он перестанет быть кронпринцем, он станет императором. Наконец-то. Падишахом Императором Известной Вселенной. Однако важно не показать именно сейчас ни своего волнения, ни своего триумфа. Он подождет до завершения официальной коронации.
– Нельзя сказать, что его смерть наступила неожиданно, – заговорил Хазимир Фенринг, склонив свою большую голову так, что его узкий подбородок коснулся шеи. – Бедняга уже давно пришел в полный упадок, хххммм-а.
Доктор Сук сложил свой диагностический прибор, положил его в ящичек и сунул в карман халата. Всем прочим велели покинуть покои императора: наложницам, охране и даже камергеру Хесбану.
– Однако в данном случае мне видится некая странность, – сказал Юнгар. – Вот уже несколько дней меня не покидает какое-то тягостное чувство. Такое впечатление, что старый человек скончался не просто от груза прожитых лет. Надо проявить максимум предосторожностей с выводами, поскольку он – император…
– Он был императором, – забывшись, слишком поспешно воскликнул Шаддам. Фенринг подал другу незаметный знак сдержать эмоции.
– Я твердо придерживаюсь своего мнения. – Доктор Сук провел рукой по вытатуированному на лбу изображению бриллианта. Шаддам на какой-то момент решил, что доктор просто жалеет об утраченных астрономических гонорарах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
Представитель Дома Харконненов не дал себе труда даже попросить слова и заговорил, не вставая с места:
– Дом Верниусов сам объявил себя отступником. По древнему закону, императорские сардаукары и все вольные охотники могут и имеют право преследовать и убивать отступников и их жен. Берегитесь, крошка герцог. Мы дали вам только одно право – предоставить детям убежище, и сделали это только по доброте наших сердец. Нет никаких законных оснований, чтобы мы поступили так, а не иначе.
Лето был уверен, что Харконнен лжет, но не хотел спорить по статьям закона, особенно когда рядом не было Туфира Гавата.
– Итак, Дом можно преследовать, а его членов могут убить сардаукары по капризу одного человека, и никто не думает, что это не правильно? Любая держава может сокрушить Великий Дом Ландсраада, и все остальные просто закроют глаза и станут надеяться, что в следующий раз это случится не с ними?
– Император не действует по капризу! – крикнул кто-то. Раздались и голоса, выражавшие поддержку.., но их было немного. Лето понимал, что этот всплеск патриотизма и верности есть следствие тяжелой болезни императора. Старика не видели работающим уже много месяцев, говорили, что он прикован к постели и вот-вот умрет.
Лето упер руки в бока.
– Я, конечно, очень молод, но я не слеп. Считайтесь с этим, члены Ландсраада, с вашими изменчивыми союзами и фальшивой верностью – что вы можете предложить другим, если ваши обещания рассеиваются, как пыль на ветру? – Затем он повторил слова отца, сказанные им по возвращении Лето с Икса:
– Дом Атрейдесов ценит верность и честь превыше политики.
Он поднял руку, и в его голосе зазвучали стальные, командные ноты.
– Я призываю всех вас помнить Дом Верниусов. Это может случиться и с вами, и это случится, если вы не позаботитесь о себе. На кого можете вы положиться, если члены Ландсраада при первой же возможности ополчаются друг на друга? – Он увидел, что его слова без промаха попали в цель, но понимал, что если он сейчас поставит на голосование вопрос о снятии кровавых санкций с Дома Верниусов, то его поддержит лишь меньшинство представителей.
Лето снова перевел дух. Он повернулся, словно для того, чтобы сойти с трибуны, но потом обернулся через плечо к залу и сказал:
– Возможно, вам нужен лучший советчик, чтобы вы задумались о своем собственном положении. Спросите у себя:
Кому мы можем доверять на деле?
Он спустился в сводчатый проем выхода из зала. Аплодисментов не было, но не было и смеха. Стояла тишина, зал был потрясен, и Лето подумал, что сумел задеть хотя бы некоторых из них. Но, возможно, он слишком большой оптимист. Герцогу Лето Атрейдесу предстояло многому научиться в деле управления государственным кораблем – и об этом ему, несомненно, скажет Гават по пути домой, – но он поклялся, что никогда не станет послушным самозванцем в этом собрании. До конца своих дней, до тех пор, пока он не перестанет дышать, Лето останется верным своим союзам, надежным и честным. Со временем это увидят и оценят другие.., может быть, даже враги.
Туфир Гават присоединился к нему в портале дворца, и они вышли из огромного Зала Ораторов, и Ландсраад продолжил свое заседание без них.
***
История показывает, что технический прогресс развивается отнюдь не по непрерывно восходящей кривой. Есть периоды плато, резких рывков вверх и даже падений.
"Технология Империи?, 532-е издание
Два затаивших дыхание человека смотрели, как носивший вечную личину вкрадчивости доктор Юнгар водил сканером Сук над стариком, пепельно-серое лицо которого, казалось, утопало в набивных одеялах, вышитых простынях и прозрачных кружевах. До слуха всех присутствующих доносилось только едва слышное жужжание диагностического аппарата.
Теперь ему никогда больше не потребуются наложницы, подумал Шаддам.
– Император умер, – провозгласил Юнгар, отбросив на спину седые, похожие на стальную проволоку волосы, стянутые в длинный хвост.
– Да-да, по крайней мере теперь его душа пребывает в мире, – приглушенным, хрипловатым голосом произнес Шаддам, хотя по спине его пробежал холодок необъяснимого суеверного страха. Знал ли Эльруд перед самым своим концом, кто был виновником его ухода в мир иной? Каким жутким выражением были исполнены бесцветные глаза старика, когда он смотрел на сына перед самой кончиной! У кронпринца все переворачивалось внутри, когда он вспоминал тот страшный день, когда старый император узнал о причастности Шаддама к смерти старшего сына Эльруда, Фафнира. Как сдавленно и безрадостно смеялся он, когда ему сказали, что его младший сын подсыпал в еду жене Эльруда, своей матери Хабле, противозачаточные средства, чтобы она не зачала и не родила еще одного сына – возможного соперника в борьбе за престол.
Подозревал ли что-то Эльруд? Не проклял ли он сына в своих предсмертных мыслях?
Но поздно теперь терзать свой ум и жалеть о содеянном. Прошедшего не вернешь. Древний правитель мертв наконец, и Шаддам стал причиной его смерти. Нет, не он. Фенринг. Пусть он и станет козлом отпущения, если потребуется. Кронпринц никогда не возьмет на себя вины за такое преступление.
Скоро он перестанет быть кронпринцем, он станет императором. Наконец-то. Падишахом Императором Известной Вселенной. Однако важно не показать именно сейчас ни своего волнения, ни своего триумфа. Он подождет до завершения официальной коронации.
– Нельзя сказать, что его смерть наступила неожиданно, – заговорил Хазимир Фенринг, склонив свою большую голову так, что его узкий подбородок коснулся шеи. – Бедняга уже давно пришел в полный упадок, хххммм-а.
Доктор Сук сложил свой диагностический прибор, положил его в ящичек и сунул в карман халата. Всем прочим велели покинуть покои императора: наложницам, охране и даже камергеру Хесбану.
– Однако в данном случае мне видится некая странность, – сказал Юнгар. – Вот уже несколько дней меня не покидает какое-то тягостное чувство. Такое впечатление, что старый человек скончался не просто от груза прожитых лет. Надо проявить максимум предосторожностей с выводами, поскольку он – император…
– Он был императором, – забывшись, слишком поспешно воскликнул Шаддам. Фенринг подал другу незаметный знак сдержать эмоции.
– Я твердо придерживаюсь своего мнения. – Доктор Сук провел рукой по вытатуированному на лбу изображению бриллианта. Шаддам на какой-то момент решил, что доктор просто жалеет об утраченных астрономических гонорарах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199