Зрелище не из легких, когда все лелеянное столько лет рассыпается в прах перед мощным голосом истинных желаний. Римма сама не понимала, что с ней происходит. Почему какой-то случайный, плохо говорящий по-русски человек всколыхнул в ней такую бурю эмоций… На самом деле моя роль была более чем скромной. Все делал Свин, вонзивший в лицо журналистки немигающий взгляд своих черных маленьких глазок. Поскольку голова Риммы оказалась свободной, в нее проникли ее истинные желания. Троцкая выпрямила спину и резко сказала, почти выкрикнула.
— Мне нужны деньги!
— Отчинь карашо, — кивнул я. — Деньги есть свобода. Пусть и частичный свобода, но это — единственный вещь, который достойно хотеть в этот мир.
В этот момент за окном что-то грохнуло. Я поднялся на ноги и выглянул в холл. Мы настолько увлеклись происходящим, что забыли обо всем на свете. А между тем на улице бушевала настоящая буря. В воздухе носились сорванные с деревьев ветки. Старая мачта, на которой пионеры поднимали флаг, угрожающе скрипела. Порывы ветра натягивали старый трос, и он развевался в воздухе, с звенящим звуком хлопая о мачту.
— Непогода есть отчинь разгуляться, — объявил я, вернувшись на кухню.
Похоже, мои перемещения отвлекли и Свина. Он на какое-то время ослабил свое давление — и навязанная субстанция устремилась в голову, к своему привычному месту обитания. Римма шумно выдохнула и сняла очки.
— Ой, простите, что-то я не то говорю. Сама не знаю, как это у меня вырвалось.
Свин начал работу по новой. Ему требовалось какое-то время, чтобы восстановить свои позиции, поэтому я решил отвлечь Римму рассказами.
— Не надо простите! Вы говорить свое истинное желание.
— Это не мое желание. Это какая-то побочная дурная мысль…
— Ньет! — замахал руками я. — Это получаться спонтанно. А то, что спонтанно, — всегда истинно.
— Вы действительно так думаете? — спросила Римма.
Я подтвердил и в доказательство рассказал, безбожно коверкая свою речь, одну притчу, которую слышал в свое время от Священника. Суть ее заключалась в следующем. На собрание какого-то религиозного объединения, уже не помню какого, пришел отец вместе со своим восьмилетним сыном. Мальчик страдал слабоумием, поэтому отец посадил его в сторонке и дал подержать свисток, строго-настрого запретив дуть в него, а сам углубился в исполнение религиозных обрядов. В самом важном и торжественном месте церемонии мальчик неожиданно громко дунул в свисток. Все присутствовавшие на службе набросились на него с упреками. Но почитаемый мудрец, присутствовавший на службе, остановил верующих. Он сказал, что вся внешняя церемония не имела бы значения, если бы не свисток мальчика. Потому что Истина — в такой вот спонтанности, в непредсказуемом, в не решенном и не определенном заранее действии.
Когда я произнес последние слова, Свин вновь занял утраченные позиции. Его мощная энергетика вмяла навязанный сгусток желаний Риммы в центр ее живота. Истинные природные импульсы растворили в себе все посторонние идеи. А затем, согласно законам противодействия, действующим и в энергетическом мире, настало время отката. Ревущий, сминающий все на своем пути поток поднялся по позвоночному столбу и обрушился на мозги Троцкой — Римма буквально слетела с чана, на котором сидела.
Со стороны она напоминала душевнобольную: лицо покраснело, близорукие глаза бегали из стороны в сторону, короткая прическа растрепалась. Так всегда бывает, когда природные импульсы, долгое время тщательно сдерживаемые, берут над человеком верх. Римма ползала по грязному полу на четвереньках и повторяла всего одно слово: «Деньги!»
— Правильно, деньги. Вери, вери гут, — подтвердил я, доставая из кармана тренча пачку купюр, прихваченных мною из казино «Медуза». — Считаю: один, два, три тысяча…
Я бросил первую порцию купюр на пол, точно подачку собаке. Римма цепко схватила их.
— Еще пять тысяч…
Новые доллары полетели на пол. Женщина прилежно подобрала и эти.
— Еще пять тысяч…
Она ползла по следу зеленых бумажек, как крыса, почуявшая волшебные звуки флейты.
— И два тысяча на фуршет… сорри… на десерт. Итого вы получать от меня пятнадцать тысяч Ю Эс долларс.
Римма скомкала пачку, совсем недавно безмятежно нежившуюся в кармане моего тренча, и тесно прижала её к груди. Она сжимала доллары до хруста, она опускала лицо к груди и жадно втягивала воздух ноздрями, чтобы насладиться едва уловимым сладковатым запахом. Ее истинные желания вырвались наружу. Конечно, она наслаждалась не самими бумажками как таковыми — перед ее мысленным взором предстало то, что они могут ей обеспечить. А именно — свободу. Хотя свобода — донельзя затертое слово, признаю. На мой взгляд, это уместнее назвать «состоянием, когда все оставят меня в покое». Все, абсолютно все. Правительство, политики, террористы, националисты, налоговые инспекторы, религиозные проповедники, активисты бесчисленных обществ по защите прав кого-то или чего-то — когда в твоем кармане похрустывают дензнаки, этот бесконечный список можно торжественно сжечь при помощи зажигалки «Зиппо» и пустить пепел по ветру.
Желания Троцкой вовсе не отличались от истинных желаний большинства людей. В конце концов, многие хотят только одного — чтобы их оставили в покое. Но немногим удается заработать для этого достаточно денег.
Пятнадцать тысяч, разумеется, не решали всех проблем Риммы, но лучше одерживать цепь локальных маленьких побед, чем коснеть в одном большом глубоком Поражении. Конечно, в обычном состоянии она вела бы себя гораздо скромнее. Я часто давал взятки и мог убедиться, что некоторые люди принимают их со вздохом, как бы сожалея о чем-то, хотя в глубине души ликуют от радости. Но мощная энергетика Свина сделала свое дело: он многократно усилил природные импульсы Троцкой — и мы получили гипертрофированную, хотя и очень яркую, картинку.
Римма стояла на коленях, в перемазанных пылью джинсах, с резко вздымающейся грудью. По ее вискам текли серебристые капельки пота. В своем порыве она раздавила очки; золотая оправа изогнулась безжизненным обезображенным трупом, осколки линз радужно переливались при свете ламп.
— Значит, мы заключать сделка? — уточнил я.
— Да! — на выдохе выкрикнула Троцкая.
— И вы не станете публиковать свой злой статья на сайте «Независимое творчество»?
— Не стану, честное слово, не стану! Можете взять дискету, если хотите.
Я хотел и потому дотошно обследовал ноутбук, удалив все файлы статьи под названием «Поющие обломки» и прихватив с собою пару дискет, лежавших рядом. Римма молча наблюдала за моими действиями. Ее возбужденное состояние не проходило, и это меня несколько обеспокоило.
— Ну вот и все, — произнес я, пряча дискеты в карман, — било приятно с вами знакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Мне нужны деньги!
— Отчинь карашо, — кивнул я. — Деньги есть свобода. Пусть и частичный свобода, но это — единственный вещь, который достойно хотеть в этот мир.
В этот момент за окном что-то грохнуло. Я поднялся на ноги и выглянул в холл. Мы настолько увлеклись происходящим, что забыли обо всем на свете. А между тем на улице бушевала настоящая буря. В воздухе носились сорванные с деревьев ветки. Старая мачта, на которой пионеры поднимали флаг, угрожающе скрипела. Порывы ветра натягивали старый трос, и он развевался в воздухе, с звенящим звуком хлопая о мачту.
— Непогода есть отчинь разгуляться, — объявил я, вернувшись на кухню.
Похоже, мои перемещения отвлекли и Свина. Он на какое-то время ослабил свое давление — и навязанная субстанция устремилась в голову, к своему привычному месту обитания. Римма шумно выдохнула и сняла очки.
— Ой, простите, что-то я не то говорю. Сама не знаю, как это у меня вырвалось.
Свин начал работу по новой. Ему требовалось какое-то время, чтобы восстановить свои позиции, поэтому я решил отвлечь Римму рассказами.
— Не надо простите! Вы говорить свое истинное желание.
— Это не мое желание. Это какая-то побочная дурная мысль…
— Ньет! — замахал руками я. — Это получаться спонтанно. А то, что спонтанно, — всегда истинно.
— Вы действительно так думаете? — спросила Римма.
Я подтвердил и в доказательство рассказал, безбожно коверкая свою речь, одну притчу, которую слышал в свое время от Священника. Суть ее заключалась в следующем. На собрание какого-то религиозного объединения, уже не помню какого, пришел отец вместе со своим восьмилетним сыном. Мальчик страдал слабоумием, поэтому отец посадил его в сторонке и дал подержать свисток, строго-настрого запретив дуть в него, а сам углубился в исполнение религиозных обрядов. В самом важном и торжественном месте церемонии мальчик неожиданно громко дунул в свисток. Все присутствовавшие на службе набросились на него с упреками. Но почитаемый мудрец, присутствовавший на службе, остановил верующих. Он сказал, что вся внешняя церемония не имела бы значения, если бы не свисток мальчика. Потому что Истина — в такой вот спонтанности, в непредсказуемом, в не решенном и не определенном заранее действии.
Когда я произнес последние слова, Свин вновь занял утраченные позиции. Его мощная энергетика вмяла навязанный сгусток желаний Риммы в центр ее живота. Истинные природные импульсы растворили в себе все посторонние идеи. А затем, согласно законам противодействия, действующим и в энергетическом мире, настало время отката. Ревущий, сминающий все на своем пути поток поднялся по позвоночному столбу и обрушился на мозги Троцкой — Римма буквально слетела с чана, на котором сидела.
Со стороны она напоминала душевнобольную: лицо покраснело, близорукие глаза бегали из стороны в сторону, короткая прическа растрепалась. Так всегда бывает, когда природные импульсы, долгое время тщательно сдерживаемые, берут над человеком верх. Римма ползала по грязному полу на четвереньках и повторяла всего одно слово: «Деньги!»
— Правильно, деньги. Вери, вери гут, — подтвердил я, доставая из кармана тренча пачку купюр, прихваченных мною из казино «Медуза». — Считаю: один, два, три тысяча…
Я бросил первую порцию купюр на пол, точно подачку собаке. Римма цепко схватила их.
— Еще пять тысяч…
Новые доллары полетели на пол. Женщина прилежно подобрала и эти.
— Еще пять тысяч…
Она ползла по следу зеленых бумажек, как крыса, почуявшая волшебные звуки флейты.
— И два тысяча на фуршет… сорри… на десерт. Итого вы получать от меня пятнадцать тысяч Ю Эс долларс.
Римма скомкала пачку, совсем недавно безмятежно нежившуюся в кармане моего тренча, и тесно прижала её к груди. Она сжимала доллары до хруста, она опускала лицо к груди и жадно втягивала воздух ноздрями, чтобы насладиться едва уловимым сладковатым запахом. Ее истинные желания вырвались наружу. Конечно, она наслаждалась не самими бумажками как таковыми — перед ее мысленным взором предстало то, что они могут ей обеспечить. А именно — свободу. Хотя свобода — донельзя затертое слово, признаю. На мой взгляд, это уместнее назвать «состоянием, когда все оставят меня в покое». Все, абсолютно все. Правительство, политики, террористы, националисты, налоговые инспекторы, религиозные проповедники, активисты бесчисленных обществ по защите прав кого-то или чего-то — когда в твоем кармане похрустывают дензнаки, этот бесконечный список можно торжественно сжечь при помощи зажигалки «Зиппо» и пустить пепел по ветру.
Желания Троцкой вовсе не отличались от истинных желаний большинства людей. В конце концов, многие хотят только одного — чтобы их оставили в покое. Но немногим удается заработать для этого достаточно денег.
Пятнадцать тысяч, разумеется, не решали всех проблем Риммы, но лучше одерживать цепь локальных маленьких побед, чем коснеть в одном большом глубоком Поражении. Конечно, в обычном состоянии она вела бы себя гораздо скромнее. Я часто давал взятки и мог убедиться, что некоторые люди принимают их со вздохом, как бы сожалея о чем-то, хотя в глубине души ликуют от радости. Но мощная энергетика Свина сделала свое дело: он многократно усилил природные импульсы Троцкой — и мы получили гипертрофированную, хотя и очень яркую, картинку.
Римма стояла на коленях, в перемазанных пылью джинсах, с резко вздымающейся грудью. По ее вискам текли серебристые капельки пота. В своем порыве она раздавила очки; золотая оправа изогнулась безжизненным обезображенным трупом, осколки линз радужно переливались при свете ламп.
— Значит, мы заключать сделка? — уточнил я.
— Да! — на выдохе выкрикнула Троцкая.
— И вы не станете публиковать свой злой статья на сайте «Независимое творчество»?
— Не стану, честное слово, не стану! Можете взять дискету, если хотите.
Я хотел и потому дотошно обследовал ноутбук, удалив все файлы статьи под названием «Поющие обломки» и прихватив с собою пару дискет, лежавших рядом. Римма молча наблюдала за моими действиями. Ее возбужденное состояние не проходило, и это меня несколько обеспокоило.
— Ну вот и все, — произнес я, пряча дискеты в карман, — било приятно с вами знакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99