В тот момент, когда Якобсен пытался схватить противника, он вдруг почувствовал, что его ноги отрываются от пола, и с невероятной быстротой рухнул.
Коплан собирался сломать ему руку, когда в свою очередь был скручен двумя типами, напавшими на него. Полуголые женщины с расширившимися от ужаса глазами пронзительно кричали.
На полу Якобсен сражался с двумя типами, которые просто хотели помочь ему подняться, но, видя его агрессивность, оглушили ударом бутылки по голове.
— Ну и?..
Это восклицание, брошенное Халати, щелкнуло, как пистолетный выстрел. Оно было тем более убедительным, что сириец действительно держал в руке револьвер. Коплан, который ничего не предпринимал, чтобы освободиться от двух подручных Халати, демонстрировал замечательное хладнокровие.
— Ничего особенного, — сказал он посреди тяжелой тишины. — Якобсен стал слишком назойливым и нуждался в уроке.
— Возможно, — ответил Халати, — но мой дом не ринг. Я не позволю моим людям драться между собой. Запомните это.
— Хорошо, шеф, — недовольно согласился Франсис.
Успокоенный этим мгновенным подчинением, Халати тут же забыл про свое раздражение. Он убрал револьвер в карман и велел подручным:
— Ладно, отпустите его. Второго суньте в ванную и закройте дверь.
Девицы пытались поправить туалеты, было наведено какое-то подобие порядка, потом развлечения продолжились, как будто ничего не было.
Клодин, побледневшая, села возле Коплана и шепнула:
— Эта драка могла тебе дорого стоить. Здесь позволено все кроме ссор; на этот счет Халати непреклонен.
— Не бери в голову, я знаю что делаю, — еле слышно ответил Франсис.
Он надеялся, что этот инцидент избавит Клодин от судьбы танцовщицы и других присутствующих женщин, терпевших циничные и повторяющиеся ласки. Однако если бы она стала объектом вожделения еще одного из присутствующих, он не смог бы вмешаться вторично, не подвергаясь опасности.
Несмотря на свое внешнее спокойствие, он все еще кипел. Он жалел, что не сломал скандинаву два или три сустава. Его бесстыдное поведение по отношению к Клодин послужило предлогом, но главным образом мускулы Коплана наэлектризовала сцена в лощине. Эта маленькая драка не исчерпала счет.
Выпив бокал шампанского, Франсис вдруг стал более активно оказывать Клодин знаки внимания. Он начал ласкать ее, целуя в губы, прижимал ее к себе, гладя по спине.
Она с жаром отвечала ему, думая, однако, что поведение Франсиса, может быть, продиктовано вовсе не чувствами, а чем-то другим.
— О... нет... — прошептала она прерывающимся голосом. — Или прекрати, или иди до конца.
— Не здесь, — ответил он, тоже опьяненный, но сохранивший ясность рассудка. — Я отвезу тебя в отель. Здесь слишком шумно.
— Ты так считаешь? — спросила она с веселым огоньком в голубых глазах.
Франсис закрыл ей рот поцелуем и продолжил свои галантные маневры, не заботясь о происходящем вокруг них. Впрочем, некоторыми группами уже овладела усталость.
Пройдя наивысшую точку, вечер заканчивался попойкой.
Два типа дремали в объятиях усталых девиц. Трое других вели бессвязный разговор с неожиданной серьезностью. Шестой, более крепкий, демонстрировал свою силу, катая повисших на нем трех женщин. Что касается Халати, то, утомленный знаками внимания со стороны двух своих любимиц, он лежал между ними, бледный, с заострившимися чертами.
Около трех часов ночи он объявил, что праздник окончен. Каждый привел свою одежду в порядок в той степени, в какой это было еще возможно: ни одно платье не осталось целым, чулки порвались, туфли потерялись, во всех углах валялись трусики.
Коплан со строгим видом подошел к Халати проститься.
— Я прошу прощения за ту стычку, — сказал он, внешне вполне искренне. — У вас очень весело.
Халати великодушным жестом показал, что инцидент исчерпан.
— Вы мне позволите увезти Клодин? — спросил Франсис. — Ее багаж все еще в отеле.
Сириец посмотрел на него с удивлением.
— Черт, — проронил он. — Вы еще не устали?
Поскольку он не обращал на поведение Франсиса особого внимания, то полагал, что тот вел себя так же, как и все остальные.
— Не в этом дело, — ответил Коплан. — Эта девушка меня интересует. Из нее можно кое-что сделать. Я бы хотел с вами поговорить об этом завтра.
Халати равнодушно пожал плечами.
— Забирайте ее. Мне в любом случае нужно будет завтра поговорить с вами. Приходите к девяти вечера. Меня беспокоит один момент в отношении вас.
— Да? — переспросил Коплан, не придавая особого значения фразе. — Тогда не сомневайтесь, я обязательно приду. И спасибо за...
Он подмигнул, показывая на Клодин. Халати кивнул. Быстро простившись с остальными членами группы, Коплан взял Клодин под руку и спустился вместе с ней по лестнице. Счастливая, она прижалась к нему.
Стояла чудесная ночь. Слабый бриз, прилетевший со Средиземного моря, шевелил пальмы. Небо было усыпано звездами.
Вдыхая полной грудью, чтобы забыть тяжелые запахи, витавшие в доме Халати, Коплан решил пойти пешком. Клодин охотно согласилась пройти несколько сотен метров.
— На этих празднествах всегда присутствуют одни и те же? — небрежно спросил Коплан.
— О нет... одни бывают довольно часто, другие только раз. С девушками то же самое.
— И как долго ты жила у Халати?
— Шесть или семь месяцев.
Он прошел несколько шагов молча, потом спросил:
— У тебя никогда не возникало чувство, что среди гостей был тип, чуть повыше, чем парни, пришедшие сегодня вечером? Ты понимаешь, что я хочу сказать? Шеф, босс того же ранга, что Халати... или даже повыше.
Она подумала.
— Знаешь, в этих обстоятельствах мне было не до разглядывания людей. Для меня это банда мерзавцев и грязная работа. Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Простое любопытство, — ответил он. — Вдруг один из них произвел на тебя сильное впечатление?
— Ты с ума сошел, — обиженно ответила она. Она бы предпочла, чтобы он говорил о другом.
А он спрашивал себя, каким безотказным способом банда Халати перехватила одного за другим агентов Второго бюро.
Глава X
В «Ныо-Семирамис» заботы Коллана мгновенно исчезли, едва он открыл дверь номера. В течение нескольких минут он не произнес ни слова, и между ним и Клодин возникла натянутость. Оба были до предела напряжены, покорены повелительным голодом плоти.
Не говоря ни слова, не обращая друг на друга внимания, они разделись, легли в постель и выключили свет. Но едва комната погрузилась в темноту, непреодолимая сила потянула их друг к другу и они соединились в страстных объятиях.
Потом погрузились в счастливый сон. Они крепко проспали до десяти утра, а когда проснулись, обнялись, охваченные невыразимым блаженством.
Но мало-помалу к Коплану вернулось чувство реальности, и спокойствие его исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32