Эта вынужденная близость, к которой их не подготовили, застала обоих врасплох.
Чтобы скрыть легкое чувство смущения, Клодин спросила:
— А почему нужно, чтобы я опутала этого типа из Мафрака? У него много денег?
Франсис почесал за ухом.
— Не очень, — ответил он. — Это военный. Она нахмурила брови.
— Военный? А что в нем особенного?
— В нем? Ничего... Его главное достоинство в том, что он охраняет участок территории, по которому проходят нефтепроводы.
Глава V
Они пообедали вместе в ресторане отеля, погуляли по Дамаску и, как полагается туристам, осмотрели мечеть Омейадов, дворец Азем и базар в центре старого города.
По молчаливому согласию они не вспоминали о предстоящей поездке в Мафрак и мало-помалу между ними возникло ворчливое товарищество.
Вечером, когда они остались одни в номере отеля, нерешительность медленно погасила разговор.
— Слушай, — сказал наконец Франсис, — не будем продолжать игру в аббата и цветочницу. Давай разденемся и ляжем в постель. Мне хочется спать.
Она нерешительно посмотрела на Коплана. Не то чтобы она отказалась в который раз уже отдать свое тело объятиям, если бы это пришлось сделать. Просто она не верила в его искренность.
Не обращая на нее внимания, он снял пиджак и расстегнул рубашку, одним движением освободил торс.
Клодин увидела страшные фиолетовые полосы на его груди и спине и уставилась на него расширившимися глазами.
— Господи, — пораженно прошептала она. — Что с тобой сделали?
— Воспоминания о Судане, — ответил он, беря из чемодана коробку с зубным порошком.
По-прежнему ошеломленная, она подошла к нему и осторожно погладила больную кожу кончиками пальцев.
— Тебе больно? — спросила она со сжавшимся при виде свежих шрамов сердцем.
— Сейчас нет. Только ночью. Иногда. Он прошел в ванную и включил душ.
Клодин подошла к открытому окну, чтобы посмотреть на улицу.
Странный спутник начинал серьезно ее занимать. Она различила в нем противоречивые наклонности. Может быть, он был бандитом, проходимцем, авантюристом, способным на крайнюю жестокость. Однако в нем было что-то глубоко человечное. Ей бы очень хотелось, чтобы он почувствовал к ней симпатию.
Он вернулся в комнату, одетый в пижаму.
— Ты что, — удивился он, — не хочешь отдохнуть? Она быстро обернулась, как будто он застал ее за чем-то нехорошим.
— О, я замечталась, — прошептала она с полной горечи улыбкой.
Подавив вздох, она расстегнула пуговицы блузки. Она выглядела бы нелепо, если бы показала, что чувствует что-то вроде стыдливости. Решительным движением она сняла блузку, юбку и комбинацию.
Коплан, не обращавший на нее внимания, закурил последнюю за день сигарету; он откинул покрывало на широченной кровати, освещенной двумя бра.
Франсис посмотрел на Клодин без всякого интереса, когда она снимала второй чулок.
— Если я начну храпеть, толкни меня, — посоветовал он, прежде чем лечь на ослепительную простыню.
Ему понадобилось усилие воли, чтобы отвести взгляд от почти обнаженной молодой женщины, чья открытая грудь предстала теперь во всем своем великолепии. Он мимолетно увидел ее изящные бедра, прикрытые черным кружевным поясом для чулок. И это окончательно прогнало сон.
Клодин прошла в ванную.
Франсис уткнулся головой в подушку, устроился поудобнее и решительно закрыл глаза.
Хотя он не остался равнодушным к прелестям Клодин, ему было противно начинать любовные игры в таких условиях. Возможно, это было идиотизмом, но главным препятствием являлось то, что Клодин была проституткой, а он не хотел обращаться с ней как с таковой.
Коплан погасил одно бра, дернув за шнурок, но оставил включенным второе, освещавшее вторую подушку.
Он постарается настроить свои мысли на Зайеда Халати и капитана Саббаха. Ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое... Нефтепроводы...
Наконец Клодин легла, и волнующий запах ее духов атаковал его, как коварное приглашение. Гибкие движения совсем близкого прекрасного женского тела нервировали его.
— Ты спишь? — спросила она, лежа на спине, положив руки за голову.
— Нет, — ответил он, лежа к ней спиной.
— Ты не женат?
— Нет.
Молчание. Второе бра погасло, и комната погрузилась во мрак.
— Сколько времени будет продолжаться наш туфтовый брак?
— До двадцать девятого.
— А потом?
— Потом? Полагаю, что мы разойдемся каждый в свою сторону. Это зависит от Халати.
Снова молчание.
— Ты на меня дуешься? — спросила она шепотом.
— Нет. Почему ты так решила?
— Ты не разговорчив.
— Я хочу спать.
Она пошевелилась, почти коснувшись бедром ноги Коплана.
— Ты не будешь возражать, если я положу голову тебе на плечо?
Он решительно вздохнул.
— Нет, — сказал он, неподвижный как камень. — Ложись, как хочешь, только перестань вертеться.
Ее светлые волосы легли на затылок Франсиса, и она свернулась калачиком, не касаясь его спины.
— Какие мерзавцы тебя избили? — спросила она еле слышно.
— Легавые.
Он закрыл глаза, но заснул только через час.
Звонок телефона вырвал его из блаженного забытья. Клодин открыла глаза одновременно с ним. Они посмотрели друг на друга с сосредоточенной серьезностью людей, чей мозг еще затуманен.
— Сними трубку, — прошептала молодая женщина. Он протянул руку, поднес трубку к уху и пробормотал слова благодарности. Его мысли разом прояснились. Он отбросил простыню, сел и спустил ноги на ковер.
— В путь, — произнес он вслух, чтобы придать себе мужества. — Поезд отходит через час с четвертью.
Клодин зевнула, с наслаждением потянулась, изогнувшись. Ее грудь натянула прозрачную ткань ночной нейлоновой рубашки и обрисовалась с дерзкой четкостью.
Коплан, направлявшийся в ванную, не смог не бросить взгляд на свою спутницу. Он был доволен собой. Мужчина, не способный справляться со своими чувствами, — погибший человек.
Капитан Саббах проверит это на себе.
После бесконечно долгой поездки — поезд останавливался на каждой станции — Коплан и Клодин около четырех часов дня вышли в маленьком иорданском городке Мафрак. Неся чемодан, Коплан пошел по улочкам, ища маленькую гостиницу, адрес которой дал ему Халати. Клодин, шедшая рядом с ним, производила сенсацию.
Европейских туристов в Мафраке было мало. Последние годы они почти совсем перестали ездить в эту страну, охваченную внутренними раздорами и подвергавшуюся угрозам со всех сторон.
Иордания переживала тяжелый период. Эта маленькая страна, получившая от англичан автономию, не находила мира. Три противоположные силы постоянно оказывали на нее давление: чрезвычайно амбициозная Сирия, поддерживаемая Советами; Саудовская Аравия — яростный враг Хашимитской династии, царствующей в Иордании и Ираке; наконец, Израиль — пария Среднего Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Чтобы скрыть легкое чувство смущения, Клодин спросила:
— А почему нужно, чтобы я опутала этого типа из Мафрака? У него много денег?
Франсис почесал за ухом.
— Не очень, — ответил он. — Это военный. Она нахмурила брови.
— Военный? А что в нем особенного?
— В нем? Ничего... Его главное достоинство в том, что он охраняет участок территории, по которому проходят нефтепроводы.
Глава V
Они пообедали вместе в ресторане отеля, погуляли по Дамаску и, как полагается туристам, осмотрели мечеть Омейадов, дворец Азем и базар в центре старого города.
По молчаливому согласию они не вспоминали о предстоящей поездке в Мафрак и мало-помалу между ними возникло ворчливое товарищество.
Вечером, когда они остались одни в номере отеля, нерешительность медленно погасила разговор.
— Слушай, — сказал наконец Франсис, — не будем продолжать игру в аббата и цветочницу. Давай разденемся и ляжем в постель. Мне хочется спать.
Она нерешительно посмотрела на Коплана. Не то чтобы она отказалась в который раз уже отдать свое тело объятиям, если бы это пришлось сделать. Просто она не верила в его искренность.
Не обращая на нее внимания, он снял пиджак и расстегнул рубашку, одним движением освободил торс.
Клодин увидела страшные фиолетовые полосы на его груди и спине и уставилась на него расширившимися глазами.
— Господи, — пораженно прошептала она. — Что с тобой сделали?
— Воспоминания о Судане, — ответил он, беря из чемодана коробку с зубным порошком.
По-прежнему ошеломленная, она подошла к нему и осторожно погладила больную кожу кончиками пальцев.
— Тебе больно? — спросила она со сжавшимся при виде свежих шрамов сердцем.
— Сейчас нет. Только ночью. Иногда. Он прошел в ванную и включил душ.
Клодин подошла к открытому окну, чтобы посмотреть на улицу.
Странный спутник начинал серьезно ее занимать. Она различила в нем противоречивые наклонности. Может быть, он был бандитом, проходимцем, авантюристом, способным на крайнюю жестокость. Однако в нем было что-то глубоко человечное. Ей бы очень хотелось, чтобы он почувствовал к ней симпатию.
Он вернулся в комнату, одетый в пижаму.
— Ты что, — удивился он, — не хочешь отдохнуть? Она быстро обернулась, как будто он застал ее за чем-то нехорошим.
— О, я замечталась, — прошептала она с полной горечи улыбкой.
Подавив вздох, она расстегнула пуговицы блузки. Она выглядела бы нелепо, если бы показала, что чувствует что-то вроде стыдливости. Решительным движением она сняла блузку, юбку и комбинацию.
Коплан, не обращавший на нее внимания, закурил последнюю за день сигарету; он откинул покрывало на широченной кровати, освещенной двумя бра.
Франсис посмотрел на Клодин без всякого интереса, когда она снимала второй чулок.
— Если я начну храпеть, толкни меня, — посоветовал он, прежде чем лечь на ослепительную простыню.
Ему понадобилось усилие воли, чтобы отвести взгляд от почти обнаженной молодой женщины, чья открытая грудь предстала теперь во всем своем великолепии. Он мимолетно увидел ее изящные бедра, прикрытые черным кружевным поясом для чулок. И это окончательно прогнало сон.
Клодин прошла в ванную.
Франсис уткнулся головой в подушку, устроился поудобнее и решительно закрыл глаза.
Хотя он не остался равнодушным к прелестям Клодин, ему было противно начинать любовные игры в таких условиях. Возможно, это было идиотизмом, но главным препятствием являлось то, что Клодин была проституткой, а он не хотел обращаться с ней как с таковой.
Коплан погасил одно бра, дернув за шнурок, но оставил включенным второе, освещавшее вторую подушку.
Он постарается настроить свои мысли на Зайеда Халати и капитана Саббаха. Ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое... Нефтепроводы...
Наконец Клодин легла, и волнующий запах ее духов атаковал его, как коварное приглашение. Гибкие движения совсем близкого прекрасного женского тела нервировали его.
— Ты спишь? — спросила она, лежа на спине, положив руки за голову.
— Нет, — ответил он, лежа к ней спиной.
— Ты не женат?
— Нет.
Молчание. Второе бра погасло, и комната погрузилась во мрак.
— Сколько времени будет продолжаться наш туфтовый брак?
— До двадцать девятого.
— А потом?
— Потом? Полагаю, что мы разойдемся каждый в свою сторону. Это зависит от Халати.
Снова молчание.
— Ты на меня дуешься? — спросила она шепотом.
— Нет. Почему ты так решила?
— Ты не разговорчив.
— Я хочу спать.
Она пошевелилась, почти коснувшись бедром ноги Коплана.
— Ты не будешь возражать, если я положу голову тебе на плечо?
Он решительно вздохнул.
— Нет, — сказал он, неподвижный как камень. — Ложись, как хочешь, только перестань вертеться.
Ее светлые волосы легли на затылок Франсиса, и она свернулась калачиком, не касаясь его спины.
— Какие мерзавцы тебя избили? — спросила она еле слышно.
— Легавые.
Он закрыл глаза, но заснул только через час.
Звонок телефона вырвал его из блаженного забытья. Клодин открыла глаза одновременно с ним. Они посмотрели друг на друга с сосредоточенной серьезностью людей, чей мозг еще затуманен.
— Сними трубку, — прошептала молодая женщина. Он протянул руку, поднес трубку к уху и пробормотал слова благодарности. Его мысли разом прояснились. Он отбросил простыню, сел и спустил ноги на ковер.
— В путь, — произнес он вслух, чтобы придать себе мужества. — Поезд отходит через час с четвертью.
Клодин зевнула, с наслаждением потянулась, изогнувшись. Ее грудь натянула прозрачную ткань ночной нейлоновой рубашки и обрисовалась с дерзкой четкостью.
Коплан, направлявшийся в ванную, не смог не бросить взгляд на свою спутницу. Он был доволен собой. Мужчина, не способный справляться со своими чувствами, — погибший человек.
Капитан Саббах проверит это на себе.
После бесконечно долгой поездки — поезд останавливался на каждой станции — Коплан и Клодин около четырех часов дня вышли в маленьком иорданском городке Мафрак. Неся чемодан, Коплан пошел по улочкам, ища маленькую гостиницу, адрес которой дал ему Халати. Клодин, шедшая рядом с ним, производила сенсацию.
Европейских туристов в Мафраке было мало. Последние годы они почти совсем перестали ездить в эту страну, охваченную внутренними раздорами и подвергавшуюся угрозам со всех сторон.
Иордания переживала тяжелый период. Эта маленькая страна, получившая от англичан автономию, не находила мира. Три противоположные силы постоянно оказывали на нее давление: чрезвычайно амбициозная Сирия, поддерживаемая Советами; Саудовская Аравия — яростный враг Хашимитской династии, царствующей в Иордании и Ираке; наконец, Израиль — пария Среднего Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32