Я протер окошко на особенно запыленной банки и…Господи! В банке лежала человеческая кисть! Я отшатнулся, и, наткнувшись спиной на какой-то прибор, полетел на пол, так что край стола оказался вровень с моими глазами.
На торцах стола болтались оборванные кандалы.
Вдруг мне бросилось в глаза то, чего я раньше не замечал — инструменты, сваленные в кучу, желобки, очевидно, для стока крови, по краям стола, да и плафон а-ля хирургия…
Лаборатория, значит?! Что там писали про зверские опыты инопланетян над людьми? И сколько их на этом милом столике уже разделывали по частям?!
За моей спиной послышался шорох. Я быстро развернулся. Передо мной стояла Тень, злая и взъерошенная. Я попятился, нашаривая взглядом выход.
— Бездна, что ж за нервный тип мне попался! Руку увидел — сразу в истерику! А ну стоять смирно!
Я нервно облизнулся. Правильно, нужно хоть иногда думать, что думаешь в такой компании. Пардон за сей каламбур, но шансы мои обыграть всю эту компанию, если они вдруг возжаждут увидеть часть меня плавающей в такой вот колбе…
— Ну плавает и плавает, — перебила неожиданно спокойным тоном Тень. Она присела на край стола и взяла пресловутую банку. Протерла от пыли, повертела в руках и вздохнула. — Хорошая рука была. Моя.
— И кандалы, значит, здесь в качестве рождественских гирлянд? — я решил переть напролом, раз уж меня видят вдоль и поперек.
— Знаешь такой анекдот: «Дорогая, ты же у меня такая умная, придумай что-нибудь сама»? Нет? Полагаю, если сказать, что ими пристегивали лабораторных животных, ты мне не поверишь. Ладно, меня, меня ими пристегивали. Я себя, некоторым образом, не контролировала.
— Хватит мне зубы заговаривать. Придумала бы чего получше.
— Не веришь?
— Ты бы поверила?
— Хм… Прав. Ладно, сам смотри, — она поймала мой взгляд и напряженно посмотрела в глаза. В сознании вспыхнула картинка бешено извивающегося тела, которое Дикий прижимал к столу всем своим весом, и все же едва не отлетел в сторону во время очередного рывка. Все это можно было истолковать в поддержку моей теории, если бы не абсолютно поддерживающие все, что происходит, глаза на перекошенном судорогой лице.
— Ладно, — неохотно протянул я, оставляя себе место для маневра и, не давая ей придумать очередное оправдание, подкинул следующий вопрос: — А рука? Я прекрасно умею считать, и у тебя обе на месте.
— Так…Отросла. Лет пятнадцать уже как, — она глянула на меня и расплылась в кривой усмешке. Что смешного?
— Да так, вспомнилось одно безумное предприятие. Не обращай внимания. Ноги, крылья… Главное — руки беречь. Руки, солнце мое — главное оружие мага. Сразу после мозгов.
— Ну и как же отросла твоя?
— Ну-у-у… Я, видишь ли, существо не совсем нормальное даже по меркам своей расы. И потому… — она развела руками. — Я, некоторым образом, живу уже…Гм…довольно долго.
— Мне уже сказали, — мрачно вставил я.
— Да? И кто? А. Можешь не говорить.
— Если хочешь убедить меня в своих благих намерениях, прекрати копаться у меня в голове! — я весь внутренне вскипел. Потому что достало!
— Ах, даже так… — она улыбнулась. — На такое открытое сознание у меня автоматический рефлекс. И не только у меня, кстати говоря. Не нравится — учись ставить блоки.
— Как? — я подозрительно глянул на нее исподлобья. Тень невнятно что-то пробормотала. У меня сложилось впечатление, что кое-кто просто-напросто старается уйти от объяснения обстоятельств воскрешения своей конечности.
— Никто никуда не уходит. И вообще, кто сбил меня с мысли? Ладно, не кипятись. А что до конечностей… Я живу долго. Очень долго. Ну, вроде эльфа из ваших мифов…
— Ну, просто одно лицо, — угрюмо буркнул я. — Что уши у тебя не круглые, я и так вижу. Может, еще и крылья есть?
Она резко нахмурилась. Я уже пожалел, что позволил себе такой тон.
— Крылья. Где-то в той жизни. На таких не полетаешь, — она угрюмо уставилась перед собой, криво улыбнувшись одними губами и медленно проговорила:
— Но в небо тянет, — потом резко повернулась ко мне. — Не важно. Мы не о том говорили. Как-то я попала в одну переделку… — я отчетливо чувствовал, что говорить все это ей…трудно, что ли? Неприятно. — И вследствие кое-каких обстоятельств подхватила одну занимательную форму жизни… Симбионта. Я ему предоставляю питание и тело в качестве места жительства, а он каждые пять лет включает механизм…чего-то вроде линьки. За три дня все ткани растворяются, и из них формируется организм, который заложен в памяти симбионта — такой, какой он был у хозяина на момент заражения. Иными словами, на пять лет моложе. На самое главное — без всех тех повреждений, что могли появиться за эти пять лет. Шрамы, хронические болезни, сломанные кости, порванные связки и так далее. Уже потом, через эти три дня, начинается обыкновенный сон, во время которого восстанавливаются повреждения глобальные, требующие большого расхода материи — вроде отращивания конечностей. Время сна прямо пропорционально повреждениям, требующим восстановления. Можно проспать хоть месяц. Или больше. К сожалению, если что-то было повреждено до заражения, оно уже не восстанавливается, а если его восстановить операбельным путем, после линьки все придет в исходное состояние.
— Но разве…растворение и все такое… Слишком уж это…
— Фантастично? Банально все это. Стандартный процесс преобразования материи. Недалеко ушедший от тех же бабочек с их куколками. Где материя, между прочим, тоже растворяется.
— Да? Кошмар какой, — я подумал и решил, что, пожалуй, стоит поверить. Пока. Я помолчал, но решил все-таки внести ясность. — Ну а… что там такое, потребовавшее кандалов? Выглядит…
Тень хмыкнула.
— Дались тебе эти кандалы… Знаю я, как это выглядит. По идиотски, прямо скажем. Есть одна такая каверзная зараза. Ползучая падучая называется. Очень мелкий паразит, разносимый током крови, и выделяющий токсин, действующий на двигательные центры мозга. Мышцы начинают сокращаться. По крайней мере, большинство из них. Ощущения незабываемые. Есть очень эффективный антидот, но вся проблема в том, чтобы этот антидот пациенту вколоть. Ну и попробовали меня как-то зафиксировать с помощью этих железок. И не скажу, что эта была самая лучшая идея, поскольку под конец они все-таки порвались… И как я посмотрю, никто так и не удосужился их снять.
— Как я посмотрю, латают тебя с завидной регулярностью.
— Так работа такая. Травмоопасная.
— Угу, — я оглядел худощавую фигуру, потом весьма объемную цепь. Если это действительно правда, то что понадобилось бы, если бы «фиксировать» вдруг понадобилось бы Дикого?
— Не понадобилось бы, — я выразительно посмотрел на нее. — Извини. Я же говорила, что это машинально.
— Почему?
— Он регенерант. Причем очень сильный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
На торцах стола болтались оборванные кандалы.
Вдруг мне бросилось в глаза то, чего я раньше не замечал — инструменты, сваленные в кучу, желобки, очевидно, для стока крови, по краям стола, да и плафон а-ля хирургия…
Лаборатория, значит?! Что там писали про зверские опыты инопланетян над людьми? И сколько их на этом милом столике уже разделывали по частям?!
За моей спиной послышался шорох. Я быстро развернулся. Передо мной стояла Тень, злая и взъерошенная. Я попятился, нашаривая взглядом выход.
— Бездна, что ж за нервный тип мне попался! Руку увидел — сразу в истерику! А ну стоять смирно!
Я нервно облизнулся. Правильно, нужно хоть иногда думать, что думаешь в такой компании. Пардон за сей каламбур, но шансы мои обыграть всю эту компанию, если они вдруг возжаждут увидеть часть меня плавающей в такой вот колбе…
— Ну плавает и плавает, — перебила неожиданно спокойным тоном Тень. Она присела на край стола и взяла пресловутую банку. Протерла от пыли, повертела в руках и вздохнула. — Хорошая рука была. Моя.
— И кандалы, значит, здесь в качестве рождественских гирлянд? — я решил переть напролом, раз уж меня видят вдоль и поперек.
— Знаешь такой анекдот: «Дорогая, ты же у меня такая умная, придумай что-нибудь сама»? Нет? Полагаю, если сказать, что ими пристегивали лабораторных животных, ты мне не поверишь. Ладно, меня, меня ими пристегивали. Я себя, некоторым образом, не контролировала.
— Хватит мне зубы заговаривать. Придумала бы чего получше.
— Не веришь?
— Ты бы поверила?
— Хм… Прав. Ладно, сам смотри, — она поймала мой взгляд и напряженно посмотрела в глаза. В сознании вспыхнула картинка бешено извивающегося тела, которое Дикий прижимал к столу всем своим весом, и все же едва не отлетел в сторону во время очередного рывка. Все это можно было истолковать в поддержку моей теории, если бы не абсолютно поддерживающие все, что происходит, глаза на перекошенном судорогой лице.
— Ладно, — неохотно протянул я, оставляя себе место для маневра и, не давая ей придумать очередное оправдание, подкинул следующий вопрос: — А рука? Я прекрасно умею считать, и у тебя обе на месте.
— Так…Отросла. Лет пятнадцать уже как, — она глянула на меня и расплылась в кривой усмешке. Что смешного?
— Да так, вспомнилось одно безумное предприятие. Не обращай внимания. Ноги, крылья… Главное — руки беречь. Руки, солнце мое — главное оружие мага. Сразу после мозгов.
— Ну и как же отросла твоя?
— Ну-у-у… Я, видишь ли, существо не совсем нормальное даже по меркам своей расы. И потому… — она развела руками. — Я, некоторым образом, живу уже…Гм…довольно долго.
— Мне уже сказали, — мрачно вставил я.
— Да? И кто? А. Можешь не говорить.
— Если хочешь убедить меня в своих благих намерениях, прекрати копаться у меня в голове! — я весь внутренне вскипел. Потому что достало!
— Ах, даже так… — она улыбнулась. — На такое открытое сознание у меня автоматический рефлекс. И не только у меня, кстати говоря. Не нравится — учись ставить блоки.
— Как? — я подозрительно глянул на нее исподлобья. Тень невнятно что-то пробормотала. У меня сложилось впечатление, что кое-кто просто-напросто старается уйти от объяснения обстоятельств воскрешения своей конечности.
— Никто никуда не уходит. И вообще, кто сбил меня с мысли? Ладно, не кипятись. А что до конечностей… Я живу долго. Очень долго. Ну, вроде эльфа из ваших мифов…
— Ну, просто одно лицо, — угрюмо буркнул я. — Что уши у тебя не круглые, я и так вижу. Может, еще и крылья есть?
Она резко нахмурилась. Я уже пожалел, что позволил себе такой тон.
— Крылья. Где-то в той жизни. На таких не полетаешь, — она угрюмо уставилась перед собой, криво улыбнувшись одними губами и медленно проговорила:
— Но в небо тянет, — потом резко повернулась ко мне. — Не важно. Мы не о том говорили. Как-то я попала в одну переделку… — я отчетливо чувствовал, что говорить все это ей…трудно, что ли? Неприятно. — И вследствие кое-каких обстоятельств подхватила одну занимательную форму жизни… Симбионта. Я ему предоставляю питание и тело в качестве места жительства, а он каждые пять лет включает механизм…чего-то вроде линьки. За три дня все ткани растворяются, и из них формируется организм, который заложен в памяти симбионта — такой, какой он был у хозяина на момент заражения. Иными словами, на пять лет моложе. На самое главное — без всех тех повреждений, что могли появиться за эти пять лет. Шрамы, хронические болезни, сломанные кости, порванные связки и так далее. Уже потом, через эти три дня, начинается обыкновенный сон, во время которого восстанавливаются повреждения глобальные, требующие большого расхода материи — вроде отращивания конечностей. Время сна прямо пропорционально повреждениям, требующим восстановления. Можно проспать хоть месяц. Или больше. К сожалению, если что-то было повреждено до заражения, оно уже не восстанавливается, а если его восстановить операбельным путем, после линьки все придет в исходное состояние.
— Но разве…растворение и все такое… Слишком уж это…
— Фантастично? Банально все это. Стандартный процесс преобразования материи. Недалеко ушедший от тех же бабочек с их куколками. Где материя, между прочим, тоже растворяется.
— Да? Кошмар какой, — я подумал и решил, что, пожалуй, стоит поверить. Пока. Я помолчал, но решил все-таки внести ясность. — Ну а… что там такое, потребовавшее кандалов? Выглядит…
Тень хмыкнула.
— Дались тебе эти кандалы… Знаю я, как это выглядит. По идиотски, прямо скажем. Есть одна такая каверзная зараза. Ползучая падучая называется. Очень мелкий паразит, разносимый током крови, и выделяющий токсин, действующий на двигательные центры мозга. Мышцы начинают сокращаться. По крайней мере, большинство из них. Ощущения незабываемые. Есть очень эффективный антидот, но вся проблема в том, чтобы этот антидот пациенту вколоть. Ну и попробовали меня как-то зафиксировать с помощью этих железок. И не скажу, что эта была самая лучшая идея, поскольку под конец они все-таки порвались… И как я посмотрю, никто так и не удосужился их снять.
— Как я посмотрю, латают тебя с завидной регулярностью.
— Так работа такая. Травмоопасная.
— Угу, — я оглядел худощавую фигуру, потом весьма объемную цепь. Если это действительно правда, то что понадобилось бы, если бы «фиксировать» вдруг понадобилось бы Дикого?
— Не понадобилось бы, — я выразительно посмотрел на нее. — Извини. Я же говорила, что это машинально.
— Почему?
— Он регенерант. Причем очень сильный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142