Оказавшийся поблизости тординг вознамерился прикончить рухнувшего с небес наездника, но благоразумно решил этого не делать: Донн, с неожиданным для его сложения проворством выкарабкавшись из-под дёргающейся в агонии драконьей туши., поднялся на ноги и стал стремительно увеличиваться в размерах. За несколько мгновений он подрос локтей на пятьдесят и принялся вносить беспорядок в ряды армии Ара, пинками расшвыривая проезжающие мимо колесницы.
— Снижаемся! — крикнул Бринн. — Его надо остановить!
— Эй, куда же вы, мужественные витязи? — глумился Донн, преследуя и топча разбегающихся хольдерингов. — Неужто среди вас нет ни одного храбреца, который решится бросить вызов старому болгу?
— К твоим услугам, князь! — пропел вдруг позади него тоненький мелодичный голосок. Болг обернулся, изумленно уставившись на обольстительно улыбающуюся ему миловидную девицу лет шестнадцати-семнадцати.
— Когда ты сердишься, ты становишься совсем несимпатичным! — заявила юная особа, сложив губки бантиком.
Донн смигнул, отгоняя наваждение, и открыл свой третий глаз:
— Гонор?!! Опять ты?!
— Разочарован? Быть может, образ светлоликой Эйте придётся тебе больше по вкусу? Или снова, как в старые добрые времена, сыграем в шашки?
Под тяжёлым взглядом среднего ока болга трава вокруг Гонора задымилась. В глотке князя что-то заклокотало, словно в сточной трубе во время половодья. Он поднял свою палицу, сравнявшуюся теперь размерами со стволом лиственницы в два обхвата, и грозно навис над маленькой фигуркой.
— Ты слишком часто обманывал меня. Гонор т'Ллуд! — через силу прохрипел он. — А я не люблю, когда меня, великого вождя племени Эоху, выставляют на посмешище. Ты заплатишь за мой позор, трижды проклятый Гонор. Сейчас!
Донн ударил.
Ханаль легко отскочил в сторону, vf гигантский шестопёр разрыл дёрн в трёх локтях от него. Затем бог подпрыгнул, ухватившись за мизинец бол га, повис на нём всем весом и резко отогнул его в сторону. Князь племени Эоху. взвыв от внезапной боли в суставе, выронил палицу. Старина Гони продолжал выкручивать палец, удерживая его обеими руками за последнюю фалангу, и весьма преуспел в этом деле: вскоре всё запястье провернулось почти на полный оборот, напряжённый локоть выпрямился против воли хозяина, а Донн со стоном упал на колени.
— Как-то раз, давным-давно, я взял пару уроков у славного Торнора, — сообщил ему Ханаль, сам проворачиваясь под скрюченным пальцем, чтобы усилить нажим, — и знаешь, что покойный поведал мне? Он сказал: «Контролируя запястье, контролируешь и локоть; контролируя локоть, контролируешь плечо; ну а уж если ты держишь плечо, значит, ты — хозяин своему противнику!» Как видишь, с помощью одной фаланги можно также контролировать весь мизинец; если контролируешь мизинец, не составляет проблемы властвовать над запястьем; а если властвуешь над запястьем... Впрочем, о том я уже поведал тебе, Донн. — С этими словами Ханаль резко присел, согнувшись в пояснице, и воющий от боли гигант взвился в воздух, перелетел через его голову, затем с оглушительным шумом ударился плашмя оземь, сплющив своей массой небольшой пригорок. Бог распрямился, выпятил грудь и принял горделивую позу.
— Я положил его на лопатки! Чистая победа! — Пока Ханаль раскланивался перед воображаемыми зрителями, Донн снова оказался на ногах. Очевидно, это падение далось князю тяжелее предыдущего — судя по тому, как он охал и потирал ушибленный крестец. Тем не менее вождь Эоху не стал дожидаться, пока старина Гони вновь повернётся к нему лицом, и нанёс обидчику удар раскрытой ладонью. Со стороны это напоминало движение человека, пытающегося прихлопнуть назойливую муху. Великанская оплеуха сбила отвлекшегося Ханаля с ног — весёлый бог кубарем покатился вниз по пологому склону, спускавшемуся к берегу реки. Рассвирепевший болг непременно догнал бы и раздавил его, но путь князю вовремя заступил новый соперник.
— Помнишь ли ты эту руку, Донн? — вопросил он, демонстрируя свою правую конечность, предплечье, запястье и ладонь которой были отлиты из сверкающего металла.
— Конечно, я помню тебя, Нудд. Помню и твою прежнюю руку, — ведь именно я отрубил её в достопамятной битве у Черных Полей! — отвечал Донн, тяжело дыша.
— А ведома ли тебе история моей новой руки? — вновь спросил мудрый бог, заметно увеличиваясь в размерах. Вскоре он сравнялся ростом с высящимся над полем битвы болгом.
— Ведома. Её по просьбе Племён отлил в горне и проковал сам Гофаннон, подмастерье Создателя.
— А известно ли тебе, из какого материала изготовил Гофаннон сию волшебную руку?
— Известно! Рука твоя отлита из серебряной секиры, которой сражался ты у Чёрных Полей, и именно её извлекли из твоих помертвевших пальцев. Говорят, будто жизненная сила твоей прежней руки перетекла в её металл. Это обстоятельство позволило Мастеру создать столь совершенный протез. Говорят также, что сила новых пальцев во много крат больше старых живых и множество подвигов совершил ты с помощью своей серебряной руки!
— Истинно так! — воскликнул Нудд. — А сейчас тебе самому придётся удостовериться в этом! — Его кисть блеснула подобно молнии и мертвой хваткой вцепилась в горло болгского князя. Тот попытался вырваться из захвата, но безуспешно: Нудд всё сильнее сжимал его гортань, придавливая противника вниз. Донн захрипел; ноги его подгибались, а могучие ладони вслепую шарили по воздуху, пытаясь нащупать шею недруга.
— Это тебе за Чёрные Поля! За Торнора из Племени Ллеу! За то, что сделал меня калекой! — промолвил Нудд; кости князя громко хрустнули, и он повалился на землю.
— Как, говорится, богу — богово, а болгу — болгово! — процитировал Ханаль старинную пословицу, отряхивая свою одежду от налипшей грязи. — Однако не будем останавливаться на достигнутом, друзья. Битва ещё только начинается!
Вокруг них кипела жаркая сеча; лучшие воины кланов Торда и Хольдера упорно прокладывали себе дорогу в рядах бесчисленных врагов. Тучи мела поднимались с круглых белёных щитов, сотрясаемых могучими ударами. Ургиты и лопраканы сражались отчаянно; болги же, несколько приуныв после потери своего вождя, более не выказывали особенного рвения.
Кермайт вновь показал себя искуснейшим возницей; кони мгновенно слушались его крепких запястий, и влекомая ими боевая колесница, не сбавляя скорости, ловко огибала сцепившиеся упряжки и перевёрнутые, изломанные повозки, которыми была усеяна степь. Густая пыль заволокла всё вокруг, не представлялось возможным что-либо увидеть даже на расстоянии в жалких тридцать—сорок локтей. Эдан без устали метал дротики, рубил, колол, и его вкусивший свежей крови меч вновь звенел в неистовом восторге.
Несмотря на то что время приближалось к полудню, со стороны реки начал подниматься плотный белёсый туман, в котором мелькали смутные тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Снижаемся! — крикнул Бринн. — Его надо остановить!
— Эй, куда же вы, мужественные витязи? — глумился Донн, преследуя и топча разбегающихся хольдерингов. — Неужто среди вас нет ни одного храбреца, который решится бросить вызов старому болгу?
— К твоим услугам, князь! — пропел вдруг позади него тоненький мелодичный голосок. Болг обернулся, изумленно уставившись на обольстительно улыбающуюся ему миловидную девицу лет шестнадцати-семнадцати.
— Когда ты сердишься, ты становишься совсем несимпатичным! — заявила юная особа, сложив губки бантиком.
Донн смигнул, отгоняя наваждение, и открыл свой третий глаз:
— Гонор?!! Опять ты?!
— Разочарован? Быть может, образ светлоликой Эйте придётся тебе больше по вкусу? Или снова, как в старые добрые времена, сыграем в шашки?
Под тяжёлым взглядом среднего ока болга трава вокруг Гонора задымилась. В глотке князя что-то заклокотало, словно в сточной трубе во время половодья. Он поднял свою палицу, сравнявшуюся теперь размерами со стволом лиственницы в два обхвата, и грозно навис над маленькой фигуркой.
— Ты слишком часто обманывал меня. Гонор т'Ллуд! — через силу прохрипел он. — А я не люблю, когда меня, великого вождя племени Эоху, выставляют на посмешище. Ты заплатишь за мой позор, трижды проклятый Гонор. Сейчас!
Донн ударил.
Ханаль легко отскочил в сторону, vf гигантский шестопёр разрыл дёрн в трёх локтях от него. Затем бог подпрыгнул, ухватившись за мизинец бол га, повис на нём всем весом и резко отогнул его в сторону. Князь племени Эоху. взвыв от внезапной боли в суставе, выронил палицу. Старина Гони продолжал выкручивать палец, удерживая его обеими руками за последнюю фалангу, и весьма преуспел в этом деле: вскоре всё запястье провернулось почти на полный оборот, напряжённый локоть выпрямился против воли хозяина, а Донн со стоном упал на колени.
— Как-то раз, давным-давно, я взял пару уроков у славного Торнора, — сообщил ему Ханаль, сам проворачиваясь под скрюченным пальцем, чтобы усилить нажим, — и знаешь, что покойный поведал мне? Он сказал: «Контролируя запястье, контролируешь и локоть; контролируя локоть, контролируешь плечо; ну а уж если ты держишь плечо, значит, ты — хозяин своему противнику!» Как видишь, с помощью одной фаланги можно также контролировать весь мизинец; если контролируешь мизинец, не составляет проблемы властвовать над запястьем; а если властвуешь над запястьем... Впрочем, о том я уже поведал тебе, Донн. — С этими словами Ханаль резко присел, согнувшись в пояснице, и воющий от боли гигант взвился в воздух, перелетел через его голову, затем с оглушительным шумом ударился плашмя оземь, сплющив своей массой небольшой пригорок. Бог распрямился, выпятил грудь и принял горделивую позу.
— Я положил его на лопатки! Чистая победа! — Пока Ханаль раскланивался перед воображаемыми зрителями, Донн снова оказался на ногах. Очевидно, это падение далось князю тяжелее предыдущего — судя по тому, как он охал и потирал ушибленный крестец. Тем не менее вождь Эоху не стал дожидаться, пока старина Гони вновь повернётся к нему лицом, и нанёс обидчику удар раскрытой ладонью. Со стороны это напоминало движение человека, пытающегося прихлопнуть назойливую муху. Великанская оплеуха сбила отвлекшегося Ханаля с ног — весёлый бог кубарем покатился вниз по пологому склону, спускавшемуся к берегу реки. Рассвирепевший болг непременно догнал бы и раздавил его, но путь князю вовремя заступил новый соперник.
— Помнишь ли ты эту руку, Донн? — вопросил он, демонстрируя свою правую конечность, предплечье, запястье и ладонь которой были отлиты из сверкающего металла.
— Конечно, я помню тебя, Нудд. Помню и твою прежнюю руку, — ведь именно я отрубил её в достопамятной битве у Черных Полей! — отвечал Донн, тяжело дыша.
— А ведома ли тебе история моей новой руки? — вновь спросил мудрый бог, заметно увеличиваясь в размерах. Вскоре он сравнялся ростом с высящимся над полем битвы болгом.
— Ведома. Её по просьбе Племён отлил в горне и проковал сам Гофаннон, подмастерье Создателя.
— А известно ли тебе, из какого материала изготовил Гофаннон сию волшебную руку?
— Известно! Рука твоя отлита из серебряной секиры, которой сражался ты у Чёрных Полей, и именно её извлекли из твоих помертвевших пальцев. Говорят, будто жизненная сила твоей прежней руки перетекла в её металл. Это обстоятельство позволило Мастеру создать столь совершенный протез. Говорят также, что сила новых пальцев во много крат больше старых живых и множество подвигов совершил ты с помощью своей серебряной руки!
— Истинно так! — воскликнул Нудд. — А сейчас тебе самому придётся удостовериться в этом! — Его кисть блеснула подобно молнии и мертвой хваткой вцепилась в горло болгского князя. Тот попытался вырваться из захвата, но безуспешно: Нудд всё сильнее сжимал его гортань, придавливая противника вниз. Донн захрипел; ноги его подгибались, а могучие ладони вслепую шарили по воздуху, пытаясь нащупать шею недруга.
— Это тебе за Чёрные Поля! За Торнора из Племени Ллеу! За то, что сделал меня калекой! — промолвил Нудд; кости князя громко хрустнули, и он повалился на землю.
— Как, говорится, богу — богово, а болгу — болгово! — процитировал Ханаль старинную пословицу, отряхивая свою одежду от налипшей грязи. — Однако не будем останавливаться на достигнутом, друзья. Битва ещё только начинается!
Вокруг них кипела жаркая сеча; лучшие воины кланов Торда и Хольдера упорно прокладывали себе дорогу в рядах бесчисленных врагов. Тучи мела поднимались с круглых белёных щитов, сотрясаемых могучими ударами. Ургиты и лопраканы сражались отчаянно; болги же, несколько приуныв после потери своего вождя, более не выказывали особенного рвения.
Кермайт вновь показал себя искуснейшим возницей; кони мгновенно слушались его крепких запястий, и влекомая ими боевая колесница, не сбавляя скорости, ловко огибала сцепившиеся упряжки и перевёрнутые, изломанные повозки, которыми была усеяна степь. Густая пыль заволокла всё вокруг, не представлялось возможным что-либо увидеть даже на расстоянии в жалких тридцать—сорок локтей. Эдан без устали метал дротики, рубил, колол, и его вкусивший свежей крови меч вновь звенел в неистовом восторге.
Несмотря на то что время приближалось к полудню, со стороны реки начал подниматься плотный белёсый туман, в котором мелькали смутные тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108