Желтоватые ящерки и блестящие змейки забавно переплетались и игрались друг с другом.
— А сколько будет стоить мой ответ? — почти небрежно поинтересовался Трепп.
Такого ответа Бубуш никак не ожидал. Отчаянно-жалобные мольбы о милосердии — очень может быть. Согревающее сердце низкое пресмыкательство — почти с уверенностью. Но такое? Нет, никогда.
— Сколько? — брызнул слюной Бубуш. — Ну, я… а сколько это, по-вашему, может стоить?
— Это будет стоить свободы, — улыбнулся Трепп и для вящего эффекта принялся корчиться под своими путами. — Я скажу вам все, что вы об этих документах хотите узнать, а вы отпустите меня исполнять мою миссию.
В задней части пещеры, восседая на мешке с галькой, Ублейр зашелся издевательским хохотом.
— Вы это серьезно? Вы что, хотите заключить с нами сделку? — весело спросил он. — Да вы хоть понимаете, что мы самые настоящие дьяволы, и что в настоящее время вы всецело у нас в руках? Вы просто не в том положении, чтобы заключать какие-то там сделки!
— Ну почему же? Именно в том, — ухмыльнулся Брехли Трепп с превосходно натренированным спокойствием. Внутри его желудок бурлил от острого ужаса в добрых пятнадцать денье. И лишь годы опыта в схожих ситуациях позволяли ему казаться невозмутимым.
Для Треппа постоянным источником изумления служило то, что реакция примитивных племен на миссионеров почти всегда заключалась в том, чтобы помещать их в большие котлы с овощами над ревущим костром. Число случаев, когда он языком проделывал себе путь из подобных котлов, было почти трехзначным.
Прямо сейчас незадачливый миссионер отчаянно пытался убедить себя в том, что веревки просто представляют собой смутную вариацию на тему котлов для приготовления пищи.
— Если вы не желаете торговаться, тогда я не смогу сказать вам, о чем это секретное досье действительно сообщает, — сказал он.
— Откуда вы узнали, что оно секретное? — прорычал Ублейр, внезапно напуганный.
— Об этом оно говорит так же ясно, как и обо всем остальном, — улыбнулся его высокобесподобие. — Конечно, мое знание древнетальянского малость подзаржавело, но…
— Вы можете его читать?
— Конечно. Языковая подготовка весьма важна, если вы собираетесь распространять Благие Вести среди стольких различных племен, сколько только возможно. Ну, так как насчет сделки?
Физиономия Ублейра гротескно сморщилась в презрительный оскал.
— Вы, должно быть, шутить изволите…
— …если думаете, что мы не согласны, — внезапно закончил за него Бубуш.
Ублейр немигающим взором в тревоге на него уставился. Бубуш многозначительно подмигнул ему в ответ, словно бы говоря: «Сядь и смотри, как работает настоящий мастер!» Затем он подошел к Треппу.
— Что касается предложенной вами сделки, то она весьма разумна, — пробормотал он. — Мы оба стоим за достижение того, чего мы больше всего желаем. Просто идеально.
Бубуш улыбнулся. Внутренне же он лучился улыбкой с интенсивностью в миллион лавовых ламп. Почему бы не сказать пленнику, что в самом конце он свободно сможет уйти? Держи леденец у него перед носом, пока все документы не будут переведены. А после этого уже ни для кого не будет иметь значения, если дражайшее его высокобесподобие закончит тем, что всю вечность продымится в подходящей яме с серой.
— Итак, приступим. Что это означает? — прорычал Бубуш, размахивая пергаментом, где было написано:
Шченариус Нибессннай Пхирегрусски
Брехли Треппу это опять показалось сущей чепухой.
— Лично для меня это полная галиматья, — признался он. Если откровенно, Трепп не вполне солгал о том, что способен переводить с древнетальянского, но он также не вполне сказал правду. Его буквальный перевод был идеален, а вот истолкование оставляло желать много лучшего. Короче говоря, он знал, что значит каждое слово, но не мог извлечь из них общего смысла. То, что Трепп до сих пор увидел в документе, было выше его понимания — замусоренное странными техническими ссылками на какие-то объекты и стратегемы, о которых он никогда не слышал.
— Галиматья? — завопил Бубуш. — Нечего тут со мной в игрушки играть! — И он развернулся для могучей оплеухи Треппу. Его высокобесподобие до отказа раздул щеки, закрыл глаза и как мог приготовился. Когтистая лапа Бубуша со свистом понеслась по воздуху, устремляясь вниз, вниз… и вдруг остановилась. Оказавшись в каком-то дюйме от миссионерской щеки лапа Бубуша задрожала и отстранилась.
Волны смущения прокатывались по физиономии дьявола, пока он трясся от нерешительности.
— Гм… это было предупреждение, понимаете? В… в следующий раз вы у меня так заполучите, что всю вечность будете об этом сожалеть. — Бубуш неубедительно погрозил Треппу когтем, словно бы пытаясь восстановить свой авторитет.
Дьяволу показалось, будто что-то на задворках его сознания вдруг потянулась и удержало его от нанесении удара. Причем что-то до боли знакомое.
Ублейр вопросительно поднял бровь, хмыкнул и снова погрузился в раздумья о мыслительных способностях Бубуша.
Рыча, Бубуш помахал одной из картинок с контурными фигурами перед носом его высокобесподобия.
— Вот это! Объясните тогда вот это! — рявкнул он. Ублейр зашел за спину его высокобесподобию и воззрился на иллюстрацию.
Брехли Трепп неловко скорчился, поморгал и поглазел на картинку. Руки его уже покраснели от напряжения под жгучими веревками. Миссионер нервно заерзал. Объяснение! Заскрипев зубами, Трепп принялся отчаянно блефовать.
— Ну, для меня это выглядит, как будто кучка дьяволов… гм… танцует с…
— Они не танцуют! — отрезал Бубуш. — Они сражаются. Смотрите внимательней. У них в лапах трезубцы. Видите, вот трезубцы.
Ублейр подался вперед над плечом Треппа и получше вгляделся в картинку.
— А это точно не вилы? — спросил Трепп. — Это, знаете ли, вполне мог бы быть какой-то сельский танец. Я несколько раз видел, как там именно такая хватка используется. «Ивушка плакучая» — по-моему, это как раз он и есть. Хотя я могу и ошибаться…
— Вот видишь? — проворчал Ублейр из-за плеча Треппа. — Я же тебе говорил, разве нет? Пещерный танец.
Внезапно боль от веревок, что стягивали все тело Треппа, стала для него слишком сильной. Страдание отмело в сторону все воспоминания об уроках древнетальянского, делая вообще все на свете предельно невразумительным. Миссионер закряхтел и неловко заерзал в своем веревочном коконе.
— Что, веревки жмут? — разом спросили Ублейр и Бубуш с неожиданным участием.
А в следующую секунду они уже оказались в другом конце пещеры, дрожа от страха.
Лист пергамента, свободно покачиваясь, поплыл к полу. Ублейр кусал язык, пытаясь подавить в себе побуждение предложить Треппу еще какие-то слова утешения. Он боролся сам с собой, бился против почти непреодолимого желания прыгнуть через пещеру, срезать с миссионера все веревки и вдобавок предложить ему славную чашку серного спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— А сколько будет стоить мой ответ? — почти небрежно поинтересовался Трепп.
Такого ответа Бубуш никак не ожидал. Отчаянно-жалобные мольбы о милосердии — очень может быть. Согревающее сердце низкое пресмыкательство — почти с уверенностью. Но такое? Нет, никогда.
— Сколько? — брызнул слюной Бубуш. — Ну, я… а сколько это, по-вашему, может стоить?
— Это будет стоить свободы, — улыбнулся Трепп и для вящего эффекта принялся корчиться под своими путами. — Я скажу вам все, что вы об этих документах хотите узнать, а вы отпустите меня исполнять мою миссию.
В задней части пещеры, восседая на мешке с галькой, Ублейр зашелся издевательским хохотом.
— Вы это серьезно? Вы что, хотите заключить с нами сделку? — весело спросил он. — Да вы хоть понимаете, что мы самые настоящие дьяволы, и что в настоящее время вы всецело у нас в руках? Вы просто не в том положении, чтобы заключать какие-то там сделки!
— Ну почему же? Именно в том, — ухмыльнулся Брехли Трепп с превосходно натренированным спокойствием. Внутри его желудок бурлил от острого ужаса в добрых пятнадцать денье. И лишь годы опыта в схожих ситуациях позволяли ему казаться невозмутимым.
Для Треппа постоянным источником изумления служило то, что реакция примитивных племен на миссионеров почти всегда заключалась в том, чтобы помещать их в большие котлы с овощами над ревущим костром. Число случаев, когда он языком проделывал себе путь из подобных котлов, было почти трехзначным.
Прямо сейчас незадачливый миссионер отчаянно пытался убедить себя в том, что веревки просто представляют собой смутную вариацию на тему котлов для приготовления пищи.
— Если вы не желаете торговаться, тогда я не смогу сказать вам, о чем это секретное досье действительно сообщает, — сказал он.
— Откуда вы узнали, что оно секретное? — прорычал Ублейр, внезапно напуганный.
— Об этом оно говорит так же ясно, как и обо всем остальном, — улыбнулся его высокобесподобие. — Конечно, мое знание древнетальянского малость подзаржавело, но…
— Вы можете его читать?
— Конечно. Языковая подготовка весьма важна, если вы собираетесь распространять Благие Вести среди стольких различных племен, сколько только возможно. Ну, так как насчет сделки?
Физиономия Ублейра гротескно сморщилась в презрительный оскал.
— Вы, должно быть, шутить изволите…
— …если думаете, что мы не согласны, — внезапно закончил за него Бубуш.
Ублейр немигающим взором в тревоге на него уставился. Бубуш многозначительно подмигнул ему в ответ, словно бы говоря: «Сядь и смотри, как работает настоящий мастер!» Затем он подошел к Треппу.
— Что касается предложенной вами сделки, то она весьма разумна, — пробормотал он. — Мы оба стоим за достижение того, чего мы больше всего желаем. Просто идеально.
Бубуш улыбнулся. Внутренне же он лучился улыбкой с интенсивностью в миллион лавовых ламп. Почему бы не сказать пленнику, что в самом конце он свободно сможет уйти? Держи леденец у него перед носом, пока все документы не будут переведены. А после этого уже ни для кого не будет иметь значения, если дражайшее его высокобесподобие закончит тем, что всю вечность продымится в подходящей яме с серой.
— Итак, приступим. Что это означает? — прорычал Бубуш, размахивая пергаментом, где было написано:
Шченариус Нибессннай Пхирегрусски
Брехли Треппу это опять показалось сущей чепухой.
— Лично для меня это полная галиматья, — признался он. Если откровенно, Трепп не вполне солгал о том, что способен переводить с древнетальянского, но он также не вполне сказал правду. Его буквальный перевод был идеален, а вот истолкование оставляло желать много лучшего. Короче говоря, он знал, что значит каждое слово, но не мог извлечь из них общего смысла. То, что Трепп до сих пор увидел в документе, было выше его понимания — замусоренное странными техническими ссылками на какие-то объекты и стратегемы, о которых он никогда не слышал.
— Галиматья? — завопил Бубуш. — Нечего тут со мной в игрушки играть! — И он развернулся для могучей оплеухи Треппу. Его высокобесподобие до отказа раздул щеки, закрыл глаза и как мог приготовился. Когтистая лапа Бубуша со свистом понеслась по воздуху, устремляясь вниз, вниз… и вдруг остановилась. Оказавшись в каком-то дюйме от миссионерской щеки лапа Бубуша задрожала и отстранилась.
Волны смущения прокатывались по физиономии дьявола, пока он трясся от нерешительности.
— Гм… это было предупреждение, понимаете? В… в следующий раз вы у меня так заполучите, что всю вечность будете об этом сожалеть. — Бубуш неубедительно погрозил Треппу когтем, словно бы пытаясь восстановить свой авторитет.
Дьяволу показалось, будто что-то на задворках его сознания вдруг потянулась и удержало его от нанесении удара. Причем что-то до боли знакомое.
Ублейр вопросительно поднял бровь, хмыкнул и снова погрузился в раздумья о мыслительных способностях Бубуша.
Рыча, Бубуш помахал одной из картинок с контурными фигурами перед носом его высокобесподобия.
— Вот это! Объясните тогда вот это! — рявкнул он. Ублейр зашел за спину его высокобесподобию и воззрился на иллюстрацию.
Брехли Трепп неловко скорчился, поморгал и поглазел на картинку. Руки его уже покраснели от напряжения под жгучими веревками. Миссионер нервно заерзал. Объяснение! Заскрипев зубами, Трепп принялся отчаянно блефовать.
— Ну, для меня это выглядит, как будто кучка дьяволов… гм… танцует с…
— Они не танцуют! — отрезал Бубуш. — Они сражаются. Смотрите внимательней. У них в лапах трезубцы. Видите, вот трезубцы.
Ублейр подался вперед над плечом Треппа и получше вгляделся в картинку.
— А это точно не вилы? — спросил Трепп. — Это, знаете ли, вполне мог бы быть какой-то сельский танец. Я несколько раз видел, как там именно такая хватка используется. «Ивушка плакучая» — по-моему, это как раз он и есть. Хотя я могу и ошибаться…
— Вот видишь? — проворчал Ублейр из-за плеча Треппа. — Я же тебе говорил, разве нет? Пещерный танец.
Внезапно боль от веревок, что стягивали все тело Треппа, стала для него слишком сильной. Страдание отмело в сторону все воспоминания об уроках древнетальянского, делая вообще все на свете предельно невразумительным. Миссионер закряхтел и неловко заерзал в своем веревочном коконе.
— Что, веревки жмут? — разом спросили Ублейр и Бубуш с неожиданным участием.
А в следующую секунду они уже оказались в другом конце пещеры, дрожа от страха.
Лист пергамента, свободно покачиваясь, поплыл к полу. Ублейр кусал язык, пытаясь подавить в себе побуждение предложить Треппу еще какие-то слова утешения. Он боролся сам с собой, бился против почти непреодолимого желания прыгнуть через пещеру, срезать с миссионера все веревки и вдобавок предложить ему славную чашку серного спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100