Может быть, более далекий, чем мне известно.
Он встал и двинулся к двери, затем снова повернулся к Кружке:
— Еще одно, мистер Кружка. — Он не понизил голос, но тем не менее каким-то образом его слова прозвучали обращенными только к трактирщику. — Если вы окажете мне честь посетить меня в моем коттедже через два дня, когда я устроюсь, мы смогли бы обсудить некоторые вопросы, касающиеся Перекрестка. И, пожалуйста, передайте мое приглашение вашему крылатому другу-эрудиту… — Он с сомнением взглянул на Бидж.
— Грифону, — ответила девушка. — Я с ним знакома, не беспокойтесь.
Протера с облегчением кивнул:
— В таком случае присоединяйтесь. Будет полезно иметь среди нас кого-то с медицинскими познаниями.
— Вы собираетесь провести на Перекрестке еще один эксперимент?
— Надеюсь, что нет. — Он оглядел зал. — Очень надеюсь. Пожалуйста, не сообщайте об этой нашей встрече никому больше.
Когда Мелина появилась у их стола, чтобы снова наполнить кружки, Эстебан Протера с увлечением рассказывал смешную историю о поездке из Милана в Женеву в одном вагоне с двумя монахинями и четырьмя панками-рокерами. Сюжет требовал подробных объяснений для Кружки; Бидж охотно взяла на себя роль комментатора, удивляясь про себя, почему Протера, когда просил никому не говорить о встрече в своем коттедже, посмотрел на Хриса.
Глава 6
Наступил рассвет. Накануне вечером, вернувшись в гостиницу после того, как проверил, все ли в порядке с его стадом, Стефан настоял на том, чтобы отвезти Бидж домой; не менее твердо он настоял и на том, чтобы вернуться ночевать в «Кружки». Бидж без нужды резко прикрикнула на Хорвата, когда тот тявкнул на Стефана, и тут же отправилась в постель.
Теперь, усталая, так и не уснувшая всю ночь, она выпустила Хорвата погулять, потом впустила его обратно, вскипятила чай и уселась за стол, погруженная в мрачные мысли.
Когда Бидж впервые встретила Стефана, она была смертельно больна и думала о самоубийстве; это заставило ее держаться от юноши на расстоянии. Теперь она не была больше больна, но он отдалился от нее за тяжелое время своего лечения от последствий наркомании.
Так или иначе, их взаимоотношения напоминали бесконечную череду неудачных первых свиданий.
Когда Бидж в июне вернулась на Перекресток, они долго не встречались. Бидж была занята приготовлениями, связанными с открытием ветеринарной практики, и обновлением одного из заброшенных коттеджей, которых было много на Перекрестке. Она несколько раз посылала письма через Кружку, однажды даже прибегла к услугам его пользующегося сомнительной репутацией попугая, но Стефан ни разу ей не ответил.
Бидж нашла в университетской библиотеке статью, касающуюся случаев наркомании среди анестезиологов, работавших с морфием, и сделала оттиск для Стефана. Кружка с задумчивым видом взял у нее оттиск, но Бидж так и не узнала, получил ли его Стефан; во всяком случае, он никогда не упоминал об этом.
Потом однажды, когда Бидж мучилась с побелкой стен коттеджа, она услышала шум. Выглянув в окно, она обнаружила Стефана, еще более худого, чем она его помнила, сосредоточенно сортирующего камни, чтобы починить трубу.
Она приготовила на ленч хлеб и сыр, Стефан молча сел за стол, потом так же молча ушел.
На следующий день за едой она спросила его:
— Кто присматривает за твоим стадом?
— Б'ку. — Его голос, раньше такой выразительный и музыкальный, теперь был хриплым от редкого употребления. — У него было свое стадо, но…
— Я знаю. — Тогда она видела Б'ку всего дважды — второй раз именно в тот день, когда его овцы были истреблены. Б'ку стоически перенес несчастье. — Как же тебе удается с ним объясняться?
— В основном знаками. Грифон иногда помогает, переводит, но он еще очень слаб. Он так сильно пострадал.
— Он поправится, — сказала Бидж мягко. — Люди и животные выздоравливают даже после таких ран.
— Иногда. — Больше в тот день Стефан почти ничего не говорил.
На следующий день шел дождь, и они вместе занимались окраской коттеджа изнутри. Около полудня тучи разошлись, и они посидели на пороге, наблюдая, как под солнечными лучами от земли поднимается легкий пар. Маленькие ручейки превратились в полноводные потоки и бурлили вокруг камней. Если дожди не прекратились бы, вода могла бы размыть склон холма и даже вызвать оползни, но пока ручьи выглядели просто веселыми и говорливыми.
Стефан смотрел по сторонам полными слез глазами.
— Как же здесь красиво. Так красиво не может быть больше нигде. И я чуть не помог Моргане все это у нас отобрать, и я чувствую… — У него с болью вырвалось: — Я не думал, что когда-нибудь снова буду способен что-то чувствовать.
Бидж поцеловала его в щеку и крепко обняла, дав Стефану выплакаться. После этого он несколько дней не появлялся.
Через неделю они начали разговаривать, как раньше.
А еще через неделю Бидж узнала от Лори, что Стефан подал заявление о приеме в Западно-Виргинский университет, и пришла в ярость от того, что он сделал это через Лори, а не через нее.
— Понимаешь, — сказала ей Лори резко, — он скорее умрет, чем окажется в чем-то зависимым от тебя.
— Но почему? Лори поморщилась:
— Ну уж себе-то не лги. Ты же все прекрасно понимаешь.
Бидж прикусила язык как раз вовремя: она чуть было не сказала Лори, что не нуждается в поучениях насчет своей личной жизни со стороны женщины, у которой роман с грифоном. Это было бы жестоко, да Бидж и понимала, что не может в этом случае положиться на свой здравый смысл.
Бидж обнаружила, что за воспоминаниями позволила чаю совсем остыть, и поскорее выпила его. В доме было тихо: клиенты пока не появились, а Дафни где-то охотилась на птиц, вплетя в мех последние осенние цветы. Бидж взялась за номер «Экономических проблем ветеринарии» — издания, совершенно бесполезного на Перекрестке, — и усмехнулась, обнаружив, что угол журнала изжеван.
Но Бидж тут же выронила журнал. Дверь была приоткрыта, и Хорват исчез.
Она в панике выбежала из дома и стала озираться. Хорвата нигде не было видно, но ведь он, если бы пожелал, мог и спрятаться. Что скажет ей Гредия, если по вине Бидж с ее ребенком случится что-нибудь плохое?
Рядом с ручейком, текущим от родника, хрустнула ветка. Бидж нырнула в кусты, расставив руки. Из кустов взлетел кедровый свиристель, и Дафни укоризненно мяукнула.
— Извини, — сказала ей Бидж. — Хорват!
Девушка испытала невероятное облегчение, когда от подножия холма ей ответил лай волчонка. Она пробежала до половины спуска, стараясь не поскользнуться, и тут увидела приближающегося человека. Бидж встревоженно нахмурилась. Хорват и не думал его облаивать или убегать от него. Обычный щенок-вир зарычал бы на незнакомца или ощетинился, защищая свою территорию даже от другого представителя собственного вида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Он встал и двинулся к двери, затем снова повернулся к Кружке:
— Еще одно, мистер Кружка. — Он не понизил голос, но тем не менее каким-то образом его слова прозвучали обращенными только к трактирщику. — Если вы окажете мне честь посетить меня в моем коттедже через два дня, когда я устроюсь, мы смогли бы обсудить некоторые вопросы, касающиеся Перекрестка. И, пожалуйста, передайте мое приглашение вашему крылатому другу-эрудиту… — Он с сомнением взглянул на Бидж.
— Грифону, — ответила девушка. — Я с ним знакома, не беспокойтесь.
Протера с облегчением кивнул:
— В таком случае присоединяйтесь. Будет полезно иметь среди нас кого-то с медицинскими познаниями.
— Вы собираетесь провести на Перекрестке еще один эксперимент?
— Надеюсь, что нет. — Он оглядел зал. — Очень надеюсь. Пожалуйста, не сообщайте об этой нашей встрече никому больше.
Когда Мелина появилась у их стола, чтобы снова наполнить кружки, Эстебан Протера с увлечением рассказывал смешную историю о поездке из Милана в Женеву в одном вагоне с двумя монахинями и четырьмя панками-рокерами. Сюжет требовал подробных объяснений для Кружки; Бидж охотно взяла на себя роль комментатора, удивляясь про себя, почему Протера, когда просил никому не говорить о встрече в своем коттедже, посмотрел на Хриса.
Глава 6
Наступил рассвет. Накануне вечером, вернувшись в гостиницу после того, как проверил, все ли в порядке с его стадом, Стефан настоял на том, чтобы отвезти Бидж домой; не менее твердо он настоял и на том, чтобы вернуться ночевать в «Кружки». Бидж без нужды резко прикрикнула на Хорвата, когда тот тявкнул на Стефана, и тут же отправилась в постель.
Теперь, усталая, так и не уснувшая всю ночь, она выпустила Хорвата погулять, потом впустила его обратно, вскипятила чай и уселась за стол, погруженная в мрачные мысли.
Когда Бидж впервые встретила Стефана, она была смертельно больна и думала о самоубийстве; это заставило ее держаться от юноши на расстоянии. Теперь она не была больше больна, но он отдалился от нее за тяжелое время своего лечения от последствий наркомании.
Так или иначе, их взаимоотношения напоминали бесконечную череду неудачных первых свиданий.
Когда Бидж в июне вернулась на Перекресток, они долго не встречались. Бидж была занята приготовлениями, связанными с открытием ветеринарной практики, и обновлением одного из заброшенных коттеджей, которых было много на Перекрестке. Она несколько раз посылала письма через Кружку, однажды даже прибегла к услугам его пользующегося сомнительной репутацией попугая, но Стефан ни разу ей не ответил.
Бидж нашла в университетской библиотеке статью, касающуюся случаев наркомании среди анестезиологов, работавших с морфием, и сделала оттиск для Стефана. Кружка с задумчивым видом взял у нее оттиск, но Бидж так и не узнала, получил ли его Стефан; во всяком случае, он никогда не упоминал об этом.
Потом однажды, когда Бидж мучилась с побелкой стен коттеджа, она услышала шум. Выглянув в окно, она обнаружила Стефана, еще более худого, чем она его помнила, сосредоточенно сортирующего камни, чтобы починить трубу.
Она приготовила на ленч хлеб и сыр, Стефан молча сел за стол, потом так же молча ушел.
На следующий день за едой она спросила его:
— Кто присматривает за твоим стадом?
— Б'ку. — Его голос, раньше такой выразительный и музыкальный, теперь был хриплым от редкого употребления. — У него было свое стадо, но…
— Я знаю. — Тогда она видела Б'ку всего дважды — второй раз именно в тот день, когда его овцы были истреблены. Б'ку стоически перенес несчастье. — Как же тебе удается с ним объясняться?
— В основном знаками. Грифон иногда помогает, переводит, но он еще очень слаб. Он так сильно пострадал.
— Он поправится, — сказала Бидж мягко. — Люди и животные выздоравливают даже после таких ран.
— Иногда. — Больше в тот день Стефан почти ничего не говорил.
На следующий день шел дождь, и они вместе занимались окраской коттеджа изнутри. Около полудня тучи разошлись, и они посидели на пороге, наблюдая, как под солнечными лучами от земли поднимается легкий пар. Маленькие ручейки превратились в полноводные потоки и бурлили вокруг камней. Если дожди не прекратились бы, вода могла бы размыть склон холма и даже вызвать оползни, но пока ручьи выглядели просто веселыми и говорливыми.
Стефан смотрел по сторонам полными слез глазами.
— Как же здесь красиво. Так красиво не может быть больше нигде. И я чуть не помог Моргане все это у нас отобрать, и я чувствую… — У него с болью вырвалось: — Я не думал, что когда-нибудь снова буду способен что-то чувствовать.
Бидж поцеловала его в щеку и крепко обняла, дав Стефану выплакаться. После этого он несколько дней не появлялся.
Через неделю они начали разговаривать, как раньше.
А еще через неделю Бидж узнала от Лори, что Стефан подал заявление о приеме в Западно-Виргинский университет, и пришла в ярость от того, что он сделал это через Лори, а не через нее.
— Понимаешь, — сказала ей Лори резко, — он скорее умрет, чем окажется в чем-то зависимым от тебя.
— Но почему? Лори поморщилась:
— Ну уж себе-то не лги. Ты же все прекрасно понимаешь.
Бидж прикусила язык как раз вовремя: она чуть было не сказала Лори, что не нуждается в поучениях насчет своей личной жизни со стороны женщины, у которой роман с грифоном. Это было бы жестоко, да Бидж и понимала, что не может в этом случае положиться на свой здравый смысл.
Бидж обнаружила, что за воспоминаниями позволила чаю совсем остыть, и поскорее выпила его. В доме было тихо: клиенты пока не появились, а Дафни где-то охотилась на птиц, вплетя в мех последние осенние цветы. Бидж взялась за номер «Экономических проблем ветеринарии» — издания, совершенно бесполезного на Перекрестке, — и усмехнулась, обнаружив, что угол журнала изжеван.
Но Бидж тут же выронила журнал. Дверь была приоткрыта, и Хорват исчез.
Она в панике выбежала из дома и стала озираться. Хорвата нигде не было видно, но ведь он, если бы пожелал, мог и спрятаться. Что скажет ей Гредия, если по вине Бидж с ее ребенком случится что-нибудь плохое?
Рядом с ручейком, текущим от родника, хрустнула ветка. Бидж нырнула в кусты, расставив руки. Из кустов взлетел кедровый свиристель, и Дафни укоризненно мяукнула.
— Извини, — сказала ей Бидж. — Хорват!
Девушка испытала невероятное облегчение, когда от подножия холма ей ответил лай волчонка. Она пробежала до половины спуска, стараясь не поскользнуться, и тут увидела приближающегося человека. Бидж встревоженно нахмурилась. Хорват и не думал его облаивать или убегать от него. Обычный щенок-вир зарычал бы на незнакомца или ощетинился, защищая свою территорию даже от другого представителя собственного вида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117