– Нам остается только одно: «поймать» нашу улику.
Он пощупал карманы, проверяя, не потерял ли свои заметки с перечнем знаков руками, описанных де Бовуа и применявшихся когда-то для общения с этими тварями. Они были на месте. Если вдруг подведет память, они окажутся весьма кстати.
– Он хочет сказать, что мы приближаемся к концу, – заметил Уилсон.
–Ну, это мы все знаем. Не желает ли кто перекусить?
Есть хотели все. Было решено заказать две пиццы у кулинара ниже по их улице. В холодильнике нашлись кола и пиво. Бекки обрадовалась этому, потому что совсем не горела желанием готовить еду на четверых. Она откинулась на спинку дивана, скрестив ноги, ощущая тяжесть примостившихся рядом мужчин.
– Все ли у нас готово? – спросила она.
– Два передатчика токи-воки и фотоаппарат «старлайт». А разве еще что-нибудь требовалось?
– Да вроде нет. Все уже видели место?
Их план состоял в том, чтобы сменять поочередно друг друга на крыше дома. Один будет наблюдать за окрестностями со «старлайтом» наготове, а остальные ожидать его в квартире. Решение держать на крыше всего лишь одного человека было продиктовано стремлением значительно уменьшить риск быть замеченными врагами. Те, кто останется в помещении, будут поддерживать постоянный контакт по радио с дозорным наверху. Дик купил в этих целях два токи-воки в специализированном магазине электронных товаров. Модель, которую использовали биржевики. Они не захотели брать аналогичную технику в полиции, чтобы исключить возможность подслушивания. Не следовало привлекать внимания к их затее. Завтра утром все это уже не будет иметь никакого значения, так как у них на руках окажутся необходимые фото. Бекки взглянула на «старлайт», лежавший на столе в гостиной. Он был похож на мяч для игры в регби. И только объектив, словно глаз крупного зверя, забившегося в берлогу, выдавал истинное назначение этого аппарата. Пользоваться им научились все, чтобы привыкнуть к его форме и исключительно сложному устройству. Вероятность нечаянного включения была достаточно велика, да и механизм наводки был весьма деликатным. И как только солдаты умудрялись пользоваться им под огнем противника? Фотоаппарат был чрезвычайно хрупким, мог треснуть при малейшем ударе и выходил из строя, как только батарейки чуть-чуть садились. Но когда он работал, то результаты были поразительными.
– Кто-нибудь пробовал снимать им снаружи? – спросила Бекки.
– Эта честь предоставлена тебе первой.
Она кивнула. С общего согласия было решено, что первой в наблюдение пойдет она – с 8 часов 30 минут до 10 часов 30 минут. Они договорились и о графике несения дозора в целом. Вторым шел Фергюсон. Сначала он немного заартачился, заявляя, что пойдет вниз, в проход, чтобы иметь возможность непосредственно встретиться с этими, как он их называл, «волками». Но остальные сумели переубедить его. С 1 часа 30 минут до 3 часов 30 минут была очередь Дика. Это было предполагаемое время нападения, потому что обычно именно в эти часы ночи они начинали охотиться. Дик сам настоял на том, чтобы быть третьим, заявив, что он – самый сильный из всех и, следовательно, более чем кто-либо способен противостоять противнику.
Бекки не могла отрицать этого. Одному только Богу было известно, насколько измотались она и Уилсон. Что до Фергюсона, то тот был на грани нервного срыва. Дик действительно был самым крепким из них, и было естественно поручить ему дежурство в самый опасный момент.
И все же ей не хотелось, чтобы это был он. Она чувствовала, что ее влечет к мужу странным и неясным ей самой образом, не связанным с их любовью. Была в Дике какая-то уязвимость, которая вызывала в ней стремление взять его под защиту. В физическом плане он больше не притягивал ее, другое дело – сила его характера. Ведь, в конце концов, он отважился поставить на карту всю свою карьеру ради того, чтобы обеспечить лечение отца. Дик всегда был добр и отзывчив и по отношению к ней. Но в нем возникла какая-то стена, преграждавшая путь к его сердцу и не дававшая ей проникнуть в его тайные мысли. Она хотела их знать, но он упорно не подпускал ее, а возможно, отказывал в этом даже самому себе. Несмотря на нежность и теплоту, которые он принес в их интимные отношения, он так до конца ей и не раскрылся. Настоящий Дик Нефф был так же неведом ей сегодня, как и при первой их встрече. И после неоднократных безуспешных попыток сломать эту преграду она сдалась.
Но в эти минуты она поняла, чего не хватало их любви, и пыталась сделать все возможное, чтобы выправить положение. Но нужно было, чтобы и Дик стремился к тому же. Ей так хотелось, чтобы он уделил ей себя в гораздо большей степени, а не ограничивался совсем малюсенькой частью своего "я", порожденной настоятельной сексуальной потребностью. Но неясная для нее по своему происхождению интуиция подсказывала Бекки, что у нее ничего не получится, возможно, из-за холодности, которую она, как правило, встречала в его взгляде, а также из-за желания, иногда охватывавшего его, когда она отчаянно искала его любви.
Редкий коп изведал столько, сколько Дик. Его путь слишком часто пересекался с жизненными бедами других, чтобы в нем самом осталось желание открывать кому-либо душу, даже собственной жене. Сразу после свадьбы он приходил домой с глазами, ввалившимися от печали, не в состоянии выразить свои чувства по отношению к тем мерзостям, которые он перед этим пережил. Затем совершенно неожиданно он еле слышно начинал рассказывать о них. В одном случае это было самоубийство 12-летней девочки, умершей у него на руках от ожогов, которые она нанесла сама себе. Она специально прислонилась к кухонной плите и, вспыхнув факелом, выбросилась из окна. В другой раз он говорил ей о беременной женщине, которой молодые наркоманы отрезали голову. Он первым прибыл на место и был свидетелем происшедшего у нее выкидыша.
Было и немало других преступлений, обычно более или менее прямо связанных с наркотиками. Все они с годами, проведенными в бригаде, сделали из него человека, буквально одержимого одной идеей: искоренить торговцев наркотиками, которые губили чужие жизни.
Но он был вынужден столько раз идти на компромиссы, что его ненависть к преступлению преломилась в самоотрицание, в насмешку над собственной значимостью. Постепенно его сердце опустошилось: в нем осталось место только для физиологических желаний, злости и легкой пугливой грусти, которую ему не удавалось выразить. Бекки его понимала, и ей так хотелось, чтобы они могли обсудить это совместно. Но дело оказалось безнадежным,
и это отдалило ее от него. И вскоре должен был наступить момент, когда ей, оказавшейся не в силах помочь ему, придется оставить Дика.
Кроме всего прочего, была и проблема Уилсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54