Они все осознавали, что человечество станет опасным только тогда, когда о них проведает весь город. Именно это было для них подлинной угрозой. Ибо тогда им придется уходить. Но этот момент еще не настал.
Собак спустили с поводков. Они рычали и взаимно взвинчивали друг друга с присущей их виду беспечностью. Их дыхание участилось, лапы все быстрее отталкивались от земли. Собаки как одержимые бросились по направлению к ним. А они тем временем тщательно подготовили место атаки. Над одной из аллей, зажатой между густыми кустарниками, нависали ветви дерева. Подход был возможен только через эти заросли. Вторая самка расположилась у подножия небольшого холма. Она уселась на задние лапы в ожидании момента, когда представится возможность заманить собак в эту мышеловку. Они были глупыми животными, и следовало точно рассчитать вариант их поведения, отвечавший поставленным целям.
Громко лая, собаки появились в аллее, увидели самку, которая глухо ворчала, подпрыгивая на месте и привлекая их внимание, и бросились за ней в кустарник. Они уже почти нагнали ее, когда остальные члены стаи свалились на них сверху, с веток дерева. Несколько конвульсивных движений, заливистый лай сменился визгом агонии – и все стихло. Трупы спрятали в лесной поросли, и стая быстро скрылась.
Запах полицейских становился все слабее и слабее. Они выбежали на заснеженную улицу и направились к окружавшей парк стене. Где-то неподалеку отсюда они в последний раз кормились. Наступило уже послеполуденное время, и голод стал давать о себе знать. Однако решать эту проблему они будут где-нибудь подальше: два убийства в одном и том же месте могут привлечь внимание. Лучше максимально часто менять места охоты.
Внезапно все они, как один, остановились. Подняли морды вверх и глубоко втянули воздух в раздутые ноздри. По ту сторону улицы находилось большое здание, перед которым возвышалась статуя. И в воздухе витал, правда очень слабый, запах... двух их врагов.
Запах был настолько нестойким, что трудно было определить, в тепле ли они или в холоде, все еще в здании, вышли из него или же просто недавно проходили здесь. Они пересекли запорошенную снегом улицу и проникли в окружавший строение сад. Запах стал острее. Но осторожно! Эти создания не были животными, и они знали, что за ними охотятся. Поэтому было предпочтительней оставаться начеку и продвигаться медленно. Они обежали здание – трое в одну и трое в другую сторону; изучая место, они легко взбирались на небольшие балюстрады. После этого они без всякого сигнала сошлись в кружок, затем снова разбежались в поисках дверей, которыми могли бы воспользоваться. Они попрятались где только могли: некоторые скользнули под изгородь, другие укрылись за группой деревьев, третьи использовали насыпь. Запахи их врагов стали отчетливее – мягкий исходил от женщины, более резкий – от мужчины. Был и третий, менее острый, более солоноватый; они уже засекли его раньше в присутствии своих противников.
У каждого человека есть свой неповторимый запах, и стая безошибочно выделила этих троих среди всех прочих, окружавших их. Они решили выждать.
* * *
Сэм Гарнер припарковался перед Музеем естественной истории, убеждая себя в том, что аккредитационная карточка журналиста на лобовом стекле машины помешает увезти ее за стоянку в запрещенном месте. Он задержался перед величественным зданием, чтобы полюбоваться памятником Теодору Рузвельту. Великий Белый Охотник со своим комплексом вины. Шикарный тип. Сэм бегом взбежал по лестнице. В музее сейчас находились два детектива, с которыми он хотел бы встретиться. Он не знал точно, почему у него возникло такое желание. Обычно полицию он не жаловал, да и разыскал он этих копов с трудом. Короче, Уилсон и Нефф были сейчас здесь, и он очень хотел увидеть их реакцию на фразу, которую собирался им выложить.
Он уже продумал всю сцену заранее. Он скажет им: «Известно ли вам, что медэксперта Эванса растерзали сегодняутром в парке?» Они, конечно, ответят утвердительно. И тогда он невинно заявит: «Но это произошло в вашей машине!» Гарнера живо интересовала их реакция на это небольшое уточнение. Он чувствовал что-то неладное в этой истории, которая, видимо, наделает много шума. Он был убежден, что эти копы имели свое особое мнение по этому вопросу.
Глава 9
На столе Карла Фергюсона зазвонил телефон. Доктор ответил, но затем позвал Уилсона.
– Это вас, Андервуд.
Уилсон взял трубку.
– Черт побери, Герби, как ты узнал, что я здесь?
– Я вычислил. После шести звонков в разные места оставалось только это.
– Точно. Так что ты хочешь?
– Кто убил Эванса?
– Ты же это отлично знаешь, милый Герби.
– Волки?
– Оборотни, те самые, что укокошили шестерых других.
– Как шестерых?
– А так. Сегодня утром нашли скамейку, и на ней только пятна крови. Это все, что они оставили от № 6. Группа первая, резус отрицательный! Никаких других следов.
– Послушай, на меня насела орава журналистов. Их полно и в парке. Они слетелись отовсюду: Эванса хорошо знали. Пока еще никто не связал его смерть с остальными происшествиями, но сходство очевидно. Поэтому не стоит этого подчеркивать, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Само собой. У меня все еще недостаточно доказательств, которые могли бы поставить тебя в затруднительное положение. Есть рыбка, но я ее еще не подсек.
– Что за рыбка?
– Улика, которая тебя убедит. Как только я ее раздобуду, сразу же сообщу в газеты, но не раньше. На это ты можешь рассчитывать.
– Черт знает что, Джордж. Если бы не этот допотопный параграф 147, я бы тебя немедленно уволил.
– Так валяй, Герби, чего ждешь? Ты был туповат еще мальчишкой и с тех пор ничуть не изменился. Тебе следовало бы сделать это давно, в тот самый день, когда ты понял, что я прав.
– А точнее?
– В тот самый первый раз, когда ты услышал мою версию. Ты прекрасно это знаешь. Но, чтобы это признать, ты слишком упрям или же чересчур глуп. А может, и то и другое вместе.
Установившаяся на линии тишина затянулась настолько, что Уилсон подумал, не повесил ли Андервуд трубку, пока он все это ему выкладывал. Но в конце концов тот заговорил снова.
– Детектив Уилсон, ты уже думал о реакции публики в том случае, если ваша версия окажется правдой?
– Сцены паники, нанесение увечий, кровь на улицах, не считая голов, которые полетят с плеч. Тех, кто ничего не сделал, когда еще было время.
– То есть моей. И ты ради этого пожертвовал бы целым городом! А подумал ли ты, чем это обернулось бы для экономики? Отсюда побежали бы тысячи людей, начался бы массовый исход населения. И грабежи. Нью-Йорк – большой город, Уилсон, но, думаю, что ты поставил бы его на колени.
– Пожалуй, и тебя вместе с ним. Люди возвратятся, как только узнают, что оборотни покинули город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Собак спустили с поводков. Они рычали и взаимно взвинчивали друг друга с присущей их виду беспечностью. Их дыхание участилось, лапы все быстрее отталкивались от земли. Собаки как одержимые бросились по направлению к ним. А они тем временем тщательно подготовили место атаки. Над одной из аллей, зажатой между густыми кустарниками, нависали ветви дерева. Подход был возможен только через эти заросли. Вторая самка расположилась у подножия небольшого холма. Она уселась на задние лапы в ожидании момента, когда представится возможность заманить собак в эту мышеловку. Они были глупыми животными, и следовало точно рассчитать вариант их поведения, отвечавший поставленным целям.
Громко лая, собаки появились в аллее, увидели самку, которая глухо ворчала, подпрыгивая на месте и привлекая их внимание, и бросились за ней в кустарник. Они уже почти нагнали ее, когда остальные члены стаи свалились на них сверху, с веток дерева. Несколько конвульсивных движений, заливистый лай сменился визгом агонии – и все стихло. Трупы спрятали в лесной поросли, и стая быстро скрылась.
Запах полицейских становился все слабее и слабее. Они выбежали на заснеженную улицу и направились к окружавшей парк стене. Где-то неподалеку отсюда они в последний раз кормились. Наступило уже послеполуденное время, и голод стал давать о себе знать. Однако решать эту проблему они будут где-нибудь подальше: два убийства в одном и том же месте могут привлечь внимание. Лучше максимально часто менять места охоты.
Внезапно все они, как один, остановились. Подняли морды вверх и глубоко втянули воздух в раздутые ноздри. По ту сторону улицы находилось большое здание, перед которым возвышалась статуя. И в воздухе витал, правда очень слабый, запах... двух их врагов.
Запах был настолько нестойким, что трудно было определить, в тепле ли они или в холоде, все еще в здании, вышли из него или же просто недавно проходили здесь. Они пересекли запорошенную снегом улицу и проникли в окружавший строение сад. Запах стал острее. Но осторожно! Эти создания не были животными, и они знали, что за ними охотятся. Поэтому было предпочтительней оставаться начеку и продвигаться медленно. Они обежали здание – трое в одну и трое в другую сторону; изучая место, они легко взбирались на небольшие балюстрады. После этого они без всякого сигнала сошлись в кружок, затем снова разбежались в поисках дверей, которыми могли бы воспользоваться. Они попрятались где только могли: некоторые скользнули под изгородь, другие укрылись за группой деревьев, третьи использовали насыпь. Запахи их врагов стали отчетливее – мягкий исходил от женщины, более резкий – от мужчины. Был и третий, менее острый, более солоноватый; они уже засекли его раньше в присутствии своих противников.
У каждого человека есть свой неповторимый запах, и стая безошибочно выделила этих троих среди всех прочих, окружавших их. Они решили выждать.
* * *
Сэм Гарнер припарковался перед Музеем естественной истории, убеждая себя в том, что аккредитационная карточка журналиста на лобовом стекле машины помешает увезти ее за стоянку в запрещенном месте. Он задержался перед величественным зданием, чтобы полюбоваться памятником Теодору Рузвельту. Великий Белый Охотник со своим комплексом вины. Шикарный тип. Сэм бегом взбежал по лестнице. В музее сейчас находились два детектива, с которыми он хотел бы встретиться. Он не знал точно, почему у него возникло такое желание. Обычно полицию он не жаловал, да и разыскал он этих копов с трудом. Короче, Уилсон и Нефф были сейчас здесь, и он очень хотел увидеть их реакцию на фразу, которую собирался им выложить.
Он уже продумал всю сцену заранее. Он скажет им: «Известно ли вам, что медэксперта Эванса растерзали сегодняутром в парке?» Они, конечно, ответят утвердительно. И тогда он невинно заявит: «Но это произошло в вашей машине!» Гарнера живо интересовала их реакция на это небольшое уточнение. Он чувствовал что-то неладное в этой истории, которая, видимо, наделает много шума. Он был убежден, что эти копы имели свое особое мнение по этому вопросу.
Глава 9
На столе Карла Фергюсона зазвонил телефон. Доктор ответил, но затем позвал Уилсона.
– Это вас, Андервуд.
Уилсон взял трубку.
– Черт побери, Герби, как ты узнал, что я здесь?
– Я вычислил. После шести звонков в разные места оставалось только это.
– Точно. Так что ты хочешь?
– Кто убил Эванса?
– Ты же это отлично знаешь, милый Герби.
– Волки?
– Оборотни, те самые, что укокошили шестерых других.
– Как шестерых?
– А так. Сегодня утром нашли скамейку, и на ней только пятна крови. Это все, что они оставили от № 6. Группа первая, резус отрицательный! Никаких других следов.
– Послушай, на меня насела орава журналистов. Их полно и в парке. Они слетелись отовсюду: Эванса хорошо знали. Пока еще никто не связал его смерть с остальными происшествиями, но сходство очевидно. Поэтому не стоит этого подчеркивать, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Само собой. У меня все еще недостаточно доказательств, которые могли бы поставить тебя в затруднительное положение. Есть рыбка, но я ее еще не подсек.
– Что за рыбка?
– Улика, которая тебя убедит. Как только я ее раздобуду, сразу же сообщу в газеты, но не раньше. На это ты можешь рассчитывать.
– Черт знает что, Джордж. Если бы не этот допотопный параграф 147, я бы тебя немедленно уволил.
– Так валяй, Герби, чего ждешь? Ты был туповат еще мальчишкой и с тех пор ничуть не изменился. Тебе следовало бы сделать это давно, в тот самый день, когда ты понял, что я прав.
– А точнее?
– В тот самый первый раз, когда ты услышал мою версию. Ты прекрасно это знаешь. Но, чтобы это признать, ты слишком упрям или же чересчур глуп. А может, и то и другое вместе.
Установившаяся на линии тишина затянулась настолько, что Уилсон подумал, не повесил ли Андервуд трубку, пока он все это ему выкладывал. Но в конце концов тот заговорил снова.
– Детектив Уилсон, ты уже думал о реакции публики в том случае, если ваша версия окажется правдой?
– Сцены паники, нанесение увечий, кровь на улицах, не считая голов, которые полетят с плеч. Тех, кто ничего не сделал, когда еще было время.
– То есть моей. И ты ради этого пожертвовал бы целым городом! А подумал ли ты, чем это обернулось бы для экономики? Отсюда побежали бы тысячи людей, начался бы массовый исход населения. И грабежи. Нью-Йорк – большой город, Уилсон, но, думаю, что ты поставил бы его на колени.
– Пожалуй, и тебя вместе с ним. Люди возвратятся, как только узнают, что оборотни покинули город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54